Страница 83 из 103
— Противника знаешь? Нет? — Виктор Иванович вынул из бокового внутреннего кармана сложенный листок и протянул его Коржавину. — Прочти, подумай.
Когда-то перед каждым боем Руслан получал от тренера такие листки, исписанные твердым, ровным почерком, с краткой четкой характеристикой соперников, их излюбленных приемов атак и защит. Руслан привык к таким запискам, и тогда ему верилось, что они помогают одерживать победы. Тогда Руслану каждая записка тренера казалась донесением разведчика, пробравшегося в глубокий тыл врага и узнавшего важные стратегические планы. Сейчас Руслану все это показалось детской забавой. Он спрятал записку в карман тренировочных брюк и сказал:
— Я, Виктор Иванович, готов боксировать с любым противником.
— Ну? — Данилов, склонив голову набок, посмотрел на Руслана так, словно видел его впервые. — Выходит, сила есть, ума не надо!
— Да нет, что вы! Я просто так. — Руслан развернул плечи. — Соскучился по настоящим противникам.
— На ринге побеждают не самые сильные, а самые умные. Ты, надеюсь, не забыл эту аксиому, — назидательно, словно повторяя ученику невыученный параграф, сказал Данилов.
Разговор явно не клеился, был тягучим, как резина, и ненужным, как выкуренная папироса. Тренер спрашивал, Руслан отвечал, но чувствовал, что говорит совсем не то, ведет себя не так, как хотелось бы. Об этой встрече с тренером он мечтал, ждал ее и боялся. Ждал, потому что хотел встретиться со своим наставником, открывшим дорогу на ринг, боялся, потому что чувствовал себя перед ним виноватым, особенно после подписания «анкеты участника».
— Ребята в секции тебя, Руслан, помнят и гордятся тобой. Очерк из «Комсомольской правды» и Указ Верховного Совета вырезали и в рамке поместили возле расписания тренировок.
— Никакой я не герой. Просто выполнил приказ, вот и все.
— Просто так медаль «За отвагу» не дают, да в мирное время. Гордиться надо! — в голосе Данилова снова зазвучали назидательные нотки.
Тогда, в песках, падая от усталости, задыхаясь от зноя, он не думал о награде. Тогда он хотел только дойти, выполнить приказ, сообщить о несчастье. И он дошел, и ракетный дивизион продолжал выполнять боевую задачу. Теперь же, когда его поступок так высоко оценили, Коржавин чувствовал себя неловко, он не умел выставлять напоказ свои заслуги, не всегда носил медаль, за что не раз получал выговор от начальства.
— В Ташкенте был? Как там?
— Почти с первых дней… Трясет в день по нескольку раз. Конечно, страшно, но привыкнуть можно. Держимся! — Руслан снова мысленно обругал себя за бодрячество, за то, что говорит совсем не то, однако удержать себя не мог.
— Кто же тебя там тренирует? — спросил Данилов, переводя разговор на другую тему.
— Бондарев, — ответил Руслан и поспешно добавил, как бы оправдываясь: — Я же служу.
— При чем тут Бондарев? Насколько известно, рядовой Коржавин проходит службу в Средней Азии?
— Командировали. Два месяца уже.
— После зонального первенства? — В вопросе явно звучал намек.
Руслан злился на себя, на свою нерешительность, на старого своего тренера, который так дотошно выспрашивает.
— Да, выдохнул Руслан. — После.
— Бондарев это умеет. Набил руку. — И ушел, пожелав Руслану победы и посоветовав быть осторожным.
Глава семнадцатая
Коржавин, не скрывая раздражения, слонялся по длинному коридору. Посыльный из амбулатории что-то задерживался. Встреча с Даниловым оставила неприятный осадок. Разговора не получилось. Нити, которые много лет связывали их, оказались порванными. «А может, это и к лучшему?» — подумал Руслан, вспомнив высказывания Бондарева, который называл Виктора Ивановича «тренером-трудягой», фанатиком бокса, но без взлетов и широкого диапазона.
Посыльный появился чуть ли не перед самым выходом Дмитрия Маркова на ринг. Руслан схватил бумажку с анализом крови и стремглав кинулся в раздевалку.
— Степан Григорьевич, анализ!
Бондарев — он уже приготовился секундировать, переоделся в темно-синий тренировочный шерстяной костюм, красиво облегавший его плотную фигуру, — резко повернулся и так глянул на Коржавина, что тот чуть язык не проглотил.
Дмитрий Марков, накинув мохнатый халат на плечи, с забинтованными кистями, делал легкие плавные движения перед зеркалом.
— Мой анализ? — спросил он.
Не успел Руслан открыть рот, как его опередил Бондарев.
— Нет, Димуня! Твой еще не принесли. — И, пробежав глазами результаты анализа, вдруг тепло улыбнулся Коржавину. — Все в порядке, Руслан! Отличные показатели. А ты боялся. Здоров как бык!
Руслан стоял как оплеванный и глупо моргал. Что это значит? Для чего эта комедия?
Степан Григорьевич, ласково обняв за плечи Маркова, что-то шептал тому на ухо. Дмитрий вдруг замотал головой и разразился заливистым смехом.
— Ха-ха!.. И дальше что было, Степан Григорьевич?
— Что было дальше, Димуня, узнаешь после боя. Ты пока надевай перчатки, а я несколько слов скажу этой девице. — Бондарев, подхватив Коржавина под руку, потащил его к двери.
В коридоре было пусто. Бондарев чиркнул зажигалкой и на глазах у оторопевшего Руслана сжег бумагу с анализом.
— Никто ничего не приносил. Ясно? — В голосе Бондарева звучали властные нотки.
Стряхнув пепел в урну, Степан Григорьевич снова тепло улыбнулся.
— Какой ты еще зеленый, ничего не понимаешь. — И, словно девушку, погладил Руслана по щеке. — Ты уверен, что там, в амбулатории, сидят наши друзья? А я, например, не совсем. Почему они так задержали анализ? Почему прислали его перед самым выходом на ринг? Ты не знаешь, и я не знаю. Может быть, у них там свой расчет. Какая-нибудь вертихвостка из лаборатории крутит шуры-муры с противником Маркова. Естественно, она хочет, чтобы тот победил чемпиона Европы. Вот и решает ему помочь, посылает анализ перед самым боем. Расчет чисто психологический — Марков разволнуется, станет нервничать. А может, метит еще выше: попадет ее бумаженция к главному врачу, а у Димуни времени на повторный анализ нету, врач и снимет Маркова, а тому — победа без боя. Вот оно как может быть.
Руслан слушал тренера и проникался к нему уважением. Какой он опытный, какой знающий, а он, Руслан, по-детски наивный, простоватый и дубово прямолинейный, чуть было не испортил все дело со своей «правотой», чуть было не подвел своего товарища по команде.
В коридоре показался высокий парень в судейской форме с большой связкой боксерских перчаток в руках:
— Степан Григорьевич, скорее! Ведите Маркова. Сейчас вызовут на ринг.
«Степан Григорьевич — голова! С ним не пропадешь, — думал Руслан, усаживаясь на скамье для участников соревнований. — Хорошо, что я с ним встретился».
На ринге, залитом ярким светом, шло представление боксеров. Судья-информатор через микрофон называл спортсмена, его титул, звание; боксер делал шаг из своего угла. Дмитрия Маркова встретили бурными аплодисментами. Степан Григорьевич стоял в углу, небрежно облокотившись на канаты, и улыбался. Конечно, приятно быть тренером такого знаменитого мастера. Соперника Маркова, боксера из Иркутска, встретили сдержанно, аплодисменты были жидкими. С галерки кто-то крикнул:
— Не трусь, Емеля!
«Новичок, наверно, — определил Коржавин, рассматривая сибиряка. — Нелегко ему. Первый день соревнований, и бой с чемпионом. Никакой надежды. Ехать за три- девять земель, чтобы быть вышибленным в первом же туре… Не позавидуешь!»
Диктор представил пятерых боковых судей и рефери — судью на ринге. Это был известный в прошлом боксер, неоднократный чемпион страны, тяжеловес, кумир публики в начале тридцатых годов. Сейчас ему было под шестьдесят, но выглядел он значительно моложе своих лет, держался бодро и галантно раскланялся на аплодисменты.
Глухо зазвучал электрический гонг, судья поднял руку.
— Первый раунд!
Соперник Маркова был ниже почти на полголовы, загорелый, плотный, с широкой грудью и короткими сильными руками. Чуть наклонив вперед темноволосую голову, он смело пошел на сближение с чемпионом. Марков, словно ждал этого, легко ускользнул назад и в сторону и оттуда, с дальней дистанции, встретил сибиряка прямыми ударами. Молниеносные, мастерски точные, они останавливали упрямого соперника, пресекали его попытки сблизиться, войти в среднюю дистанцию. В зале возникло волнение. Кто-то выкриками подбадривал сибиряка: