Победа достается нелегко

— Давай, парень, учись! За битого двух небитых дают!

— Игра в кошки-мышки, — с усмешкой произнес сидевший рядом с Русланом спортсмен. — Расстреливает его Димуня, как фанерную мишень.

— Казала Настя, як удастся, — ответил ему хриплый голос с украинским акцентом. — Як наш Микола попаде, то Димуха зломается пополам.

— А почему он ваш? — не поворачиваясь, спросил сосед Руслана. — Николай Качанов из Сибири.

— В Сибири тоже богато наших, — невозмутимо ответил украинец. — Ты дывись, як Микола жме!

Сибиряк действительно непрерывно атаковал. Коржавин смотрел на ринг и удивлялся поведению Маркова. Почему тот так осторожно ведет бой? Почему не проводит свои серии? Ведь обычно Марков уже во втором раунде не давал опомниться своим соперникам, буквально засыпал их прямыми ударами. «Бережет силы, — подумал Коржавин, — впереди еще много боев. Турнир только начинается».

Вдруг Николай Качанов, сделав финт левой рукой, имитируя удар, подставил плечо под очередную контратаку Маркова, неожиданно наклонился влево, потом вправо. Удары Маркова прошли у него над волосами. В то же мгновение Качанов шагнул вперед и, почти вплотную приблизившись к чемпиону, провел два удара, один по корпусу, другой по подбородку. В последнее мгновение, когда, казалось, уже нельзя было защититься, Марков все же успел отклониться назад, подставив под удар локоть правой руки. Однако вторая перчатка сибиряка достигла цели, правда не совсем точно — она попала в щеку. У Дмитрия чуть дрогнули ноги, и он быстро попятился назад. Канаты ринга удержали его. Дмитрий собрался, поднял руки, готовый встретить любую атаку.

Все произошло так быстро, что многие ничего не поняли, приняли отход Маркова за обычный маневр, защиту. Руслан, сжав зубы, с недоумением смотрел на судью. Тот видел удар! Почему же он не останавливает бой, не открывает счета? Эти секунды помогут Маркову отдохнуть, прийти в себя. Но рефери подал команду:

— Бокс!

Рефери был по-своему прав. Он, бесспорно, видел удар, видел, как у Маркова чуть дрогнули колени. Конечно, в любом другом поединке судья немедленно остановил бы бой и, отослав соперника в нейтральный угол, открыл счет и лишь после «восьми» разрешил бы продолжать состязание. Но на ринге находился двукратный чемпион Европы, бронзовый призер олимпиады, словом, гордость отечественного спорта. А его противник кто? Какой-то мастер спорта из Иркутска, даже не член сборной страны. Старый судья хорошо понимал, что значит для того «послать в нокдаун чемпиона», как после поединка будет гордиться, как об этом будут писать журналисты. Маркову же придется худо, месяцами будут мусолить на разных обсуждениях, начиная от собрания боксеров и кончая всесоюзным тренерским советом. Он хорошо испытал на себе подобные «проработки» и потому, надеясь на опыт и мастерство Маркова, не стал акцентировать внимание публики, судей и тренеров на ударе, не остановил поединок, не открыл счета. Он жалел его. Рефери верил в чемпиона и, не подозревая подвоха, был убежден, что тот сможет взять себя в руки и разными тактическими маневрами продержаться на дальней дистанции, а через несколько секунд полностью восстановиться, прийти в себя. Ведь на первенстве Европы Марков не такие «оплеухи» выдерживал!

Подав команду «бокс», судья не сводил глаз с Маркова и при первой же необходимости готов был остановить поединок, сделать замечание сопернику — повод всегда найдется! — и тем самым дать Дмитрию передохнуть.

Марков внешне производил хорошее впечатление. Он быстро и плавно передвигался, уклонялся от атак, на лице блуждала его обычная усмешка, и об истинном его состоянии трудно было догадаться. Но Руслан догадывался. Он знал, как Дмитрий тяжело, форсированно сгонял вес, мучая себя, почти неделю не пил воды, ограничивал прием пищи, ходил чуть ли не ежедневно в парную. И этот анализ крови… Видимо, врач не случайно заставил Маркова сделать повторный анализ.

Предчувствуя что-то недоброе, которое вот-вот должно произойти на ринге, Коржавин привстал. В зале стоял страшный шум. Многоголосая толпа подзадоривала и вдохновляла сибиряка. Руслан видел профиль Бондарева, жесткий, напряженный. Вцепившись руками в канаты ринга, он, нарушая правила, кричал:

— Дави его! Дави!

Руслан оторопел. Неужели он верит, что Дмитрий сможет «давить»? Или это «психическая атака» на противника?

До конца раунда оставалось секунд тридцать, когда Качанов, вдохновленный успехом, пошел в стремительную атаку. Рефери, оберегая чемпиона, поспешно сделал шаг к боксерам и поднял руку, намереваясь дать команду: «Стоп! По шагу назад!» Однако судья запоздал на какое-то мгновение. Николай Качанов, обманув бдительность чемпиона, вошел в среднюю дистанцию и тут же нанес хлесткий боковой удар. Он пришелся точно по подбородку. Дмитрий качнулся вперед и, взмахнув руками, упал как подкошенный плашмя, спиной на брезент.

— Раз! — открыл счет оторопевший судья и взмахом руки отстранил соперника.

Качанов, не веря своим глазам, стоял в центре ринга, удивленный, слегка растерянный, и чему-то улыбался. Судья, взглянув на сибиряка, поджал губы и молчал, держа поднятой руку. Тренер Качанова, вытаращив глаза, закричал: «Колька, иди в другой, дальний угол!»

Судья, убедившись, что сибиряк стоит в дальнем нейтральном углу, неторопливо повернулся и, посмотрев на лежащего боксера, дрогнувшим, тихим голосом продолжал отсчитывать секунды:

— Пять… Семь… Девять… аут!

Врач нетерпеливо ждал, когда судья кончит считать, чтобы выскочить на ринг к Маркову. Дмитрий встал сам и, отстранив врача, пошел, нетвердо ступая, в свой угол. Публика бурно аплодировала победителю. В разноголосом гуле Руслан услышал знакомый голос украинца:

— Ну, шо я казав! Бачили?

Руслан смотрел на опустевший помост, на Маркова, который, закутавшись в халат, спускался по ступеням, и невольно вспомнил фразу, вычитанную в детстве в какой-то книге о боксе: «Слава чемпионов рождается и умирает на ринге».

В раздевалку посторонних не пускали. Они толпились у дверей, заглядывали, охали, сочувствовали, обсуждали.

Дмитрий Марков, в халате, обмотав шею полотенцем, сидел на низкой гимнастической скамейке и с любопытством рассматривал свои длинные ноги. Потом покачал головой, похлопал ладонью по голени и с присущим ему юмором, словно ничего не случилось, произнес:

— Милые мои жердочки, что же вы меня не удержали? А я на вас так надеялся…

Все облегченно вздохнули: Димуня остался Димуней. Руслан сел рядом с Марковым.

— Анализ был твой, — сказал Коржавин. — Прости меня.

— Ладно… Я и сам знал.

— Зачем же тогда пошел на ринг?

— Зачем? Юноша, не задавай наивных вопросов. Все элементарно просто, без поэзии. Хотел еще раз попробовать. Думаешь, легко уходить? — Он говорил тихо, спокойно, словно речь шла вовсе не о нем, а о ком-то постороннем. — Понимаешь, с древних времен одной из неразрешенных математических задач была квадратура круга. «Ринг» в переводе с английского означает «круг». И каждый из нас, входя в его кольцо, перешагивая через белые канаты, по существу, пытается решить заново одну и ту же древнюю задачу: найти квадратуру ринга. Мне не хочется уходить, не решив ее…

Руслан понимал, что Дмитрий не может, просто не в силах расстаться с любимым боксом, которому отдал пятнадцать лет, лучшие свои годы.

Бондарев подошел к Руслану и своей тяжелой рукой обнял за плечи.

— Идем, идем! Разминаться давно пора, — сказал он сухо и резко. — Скоро твой выход.

Бондарев неторопливо ощупал забинтованные пальцы и кисти Руслана, проверил, нет ли узлов.

— Мастерски накрутил. Не туго?

— Не… нормально, — выдавил из себя Руслан.

— А ты что такой кислый, как прошлогоднее пиво? — Бондарев двумя пальцами взял Коржавина за подбородок, приподнял голову, заглянул в глаза. — Дрожишь?

Руслан спокойно отвел подбородок, освободился от твердых пальцев.