Победа достается нелегко

— Зря торопил. — Зарыка укоризненно смотрел на дневального.

— Приказано, ну и выполняю. — Дневальный зашел в палатку, уселся на единственный складной стул. — Входите. Ждать будем.

Коржавин и Зарыка от нечего делать рассматривали палатку. Палатка как палатка. Только простору больше. Кровать застлана, как и у них, серым армейским шерстяным одеялом, легкий походный стол, на нем стопкой книги. Коржавин прочел на корешках названия. В основном военные, для офицеров-ракетчиков, а сверху — новенькие, по строительству. Ровно тикали небольшие квадратные часы-будильник. «Почему меня разыскивают?» — в который раз спрашивал себя Коржавин.

Лейтенант Юрий Базашвили пришел скоро. Гладко- выбритый, в чистой отутюженной форме, начищенных до блеска ботинках. По всему было видно, что он идет то ли в гости, то ли на свидание. Ракетчики вскочили, встав по стойке «смирно».

— Товарищ лейтенант, ваше задание… — начал рапортовать дневальный.

— Довольно, довольно. — Лейтенант махнул рукой. — Вы свободны.

— Слушаюсь! — Дневальный щелкнул каблуками и вышел.

— Садись, Коржавин, поговорим. — Лейтенант посмотрел на Зарыку. — А у тебя какое дело ко мне?

— Нет, я просто так… С Русланом… — Зарыка изучающе смотрел в лицо командира. — Говорят, разыскивают его.

— Конечно, разыскивают! По всему округу разыскивают! Как так получается, сам не пойму, не знаю. — Базашвили удивленно развел руками, а в сощуренных глазах горели веселые огоньки. — Скажи, пожалуйста, Коржавин, — он подошел к Руслану, — ты знал, что тебя включили в состав сборной команды округа?

У Руслана сразу отлегло от сердца. Так вот в чем дело! Стало легко и свободно, словно с плеч сбросил огромную тяжесть.

— Было такое. Еще в прошлом году включили, вы же сами знаете. А потом, уже весной, бумага пришла, сообщали, что в начале мая вызовут на тренировочный сбор. Так это было еще до землетрясения. А сейчас, конечно, не до бокса…

— Почему не до бокса? Кто тебе внушил такие слова? Выкинь их скорее из головы. Что сказал командующий? Что сказал секретарь ЦК Узбекистана? Вспомни, пожалуйста. Забыл? Так напомню тебе: никакие землетрясения не нарушали и не нарушат наших планов, нашей жизни.

— Думал, что нынче есть дела поважнее…

— Надо было сообщить в спортивный комитет, где ты находишься. Понимаешь, сам член Военного совета подписал приказ. Понимаешь, тебя включили, ну, на эти самые, на отборочные соревнования личного первенства Советского Союза! Надо серьезно тренироваться, готовиться, чтобы оправдать доверие, не подвести честь округа.

— Корж, это сила! — воскликнул Зарыка, не скрывая радости.

— Никаких увольнительных, никуда не отлучаться, — закончил Базашвили, — завтра утром получишь документы и, пожалуйста, иди себе на здоровье, тренируйся. Там давно тебя ждут.

— Товарищ лейтенант, сегодня же праздник, — взмолился Евгений за друга.

— У него будет праздник, если станет чемпионом. Тогда не один вечер праздничным будет.

На построении представитель штаба ТуркВО объявил благодарность и вручил подарки воинам, отличившимся в работе. Отметили мужество рядового Коржавина, который смело бросился спасать товарища, когда того душил гигантский удав. Потом ташкентские артисты дали большой концерт, гремели залпы салюта.

Руслан следил за стремительно и кучно взлетавшими в небо ракетами, за яркими разрывами, похожими на огненный букет, и ему казалось, что он дома, в Москве, где-то на набережной Москвы-реки с товарищами смотрит салют. И так захотелось прямо отсюда, никуда не заходя, отправиться в свой переулок, встретиться с матерью. Давно он не видел ее! Кажется, прошла целая вечность.

— Руслан!

Кто-то энергично тронул за руку, потянул. Коржавин нехотя обернулся. Корней Астахов. При электрическом свете его светлые волосы и брови казались еще белее, оттеняя загорелое лицо.

— Подь на минутку.

Со всех сторон неодобрительно зашикали: «Уходи!», «Не мешай смотреть». На временной сцене, сколоченной из досок, стучали в узбекский бубен два молодых парня в длинных полосатых халатах, а тонкая изящная узбечка с длинными, чуть ли не до колен, косами танцевала индийский танец. Узбечка была почти обнажена, почти прозрачные шаровары каким-то чудом держались на бедрах. Узбечка то стремительно, то плавно двигалась по сцене, изгибаясь тонким станом, взмахивая, как крыльями, руками.

Коржавин, пригнувшись, пошел за бригадиром. Они отошли к палаткам. Корней вынул из кармана нож в красивом кожаном футляре.

— На! От меня. Сталь отменная, высший сорт нержавеющей. — Астахов лезвием финки провел по руке выше запястья, сбривая волос. — Бреет запросто! В походе и хлеб порежешь и щетину со щеки снимешь. А вот тут, — он ткнул пальцем в футляр, — адресок мой. Приезжай, когда хошь, завсегда рады будем!

Коржавин попытался было отказаться, зачем, мол, такой дорогой подарок, но Астахов не хотел и слушать. Он вложил Руслану в руку нож и сказал:

— Завтра ты с нами уже не пойдешь. Знаю, сказали. Так прощевай!

После отбоя Коржавин сложил свои вещи в небольшой походный чемоданчик. Завтра утром надо отправляться на тренировочный сбор. Конечно, было приятно и даже радостно, что ему оказывают такое доверие: участвовать в зональных соревнованиях личного первенства страны.

О таких состязаниях он давно мечтал. Это выход на большой ринг. Победители зональных турниров соберутся в Москве и на финальных поединках определят чемпионов в каждой весовой категории. И в то же время было немного грустно, что ему придется на длительное время расстаться с друзьями-ракетчиками и строителями. Они останутся здесь и через месяц-полтора начнут возводить новые здания, строить новый Ташкент. Интересно, каков будет он, новый Ташкент? Что-нибудь останется от прежнего облика?

Руслан с завистью подумал, что пройдут годы и когда- нибудь и они с Женькой Зарыкой приедут в Ташкент, и Зарыка, солидный офицер-ракетчик, будет водить его по улицам, потом остановится около многоэтажного дома и покажет, например, на пятый этаж: «Вон, видите, балкончик с цветочками?.. Так эту стенку я клал, там есть на кирпичах, если снять штукатурку, мои инициалы. Выцарапал гвоздем». А у него, у Руслана, не будет такой памятной метки. Он даже не отыщет место, где когда-то разбирал клоповники.

Глава одиннадцатая

Мощный подземный толчок разбудил, заставил вскочить на ноги палаточный городок, хотя еще минуту назад казалось, что никакой силой, даже пушечным выстрелом не поднять с постелей уставших за длинный день солдат- работяг. На небе вспыхнули огненные всполохи, раздался отдаленный, как раскат грома, гул.

— Братцы! Бомбят! — взревел спросонья Тюбиков, испуганно вскакивая с походной постели. — В укрытия!

— Балда, землетрясение! — отозвался Евгений Зарыка, не скрывая раздражения и хватая свои сапоги, а то еще в суматохе перепутают.

Подземный толчок был зловещим и резким. Земля вздрогнула с такой силой, что видавшие виды ташкентцы потом единодушно утверждали, будто толчок в ночь на десятое мая был таким же грозным, как и первый, апрельский.

Солдаты вскакивали тревожно растерянные. Те легкие подземные толчки, которые им пришлось перенести, и даже пятибалльное землетрясение седьмого мая ни в какое сравнение не шли с этим зловещим колебанием земли.

Наступило какое-то мгновение напряженной выжидательной тишины. Каждый еще не осознал, что произошло, и томительно ждал, что же будет дальше. И в эту минуту раздался заунывно тревожный одинокий собачий лай. На него тут же басовито отозвался чей-то пес. А через секунду город захлестнула волна собачьего воя. У Руслана холодок прошел по спине. Тысяча, а может, десятки тысяч псов залаяли одновременно. Жуткий, заставляющий цепенеть собачий лай раздавался со всех сторон.

А потом донесся тревожно глухой гул людских голосов. Сотни тысяч ташкентцев высыпали на улицы. Резко сигналя, пронеслись пожарные машины, кареты «скорой помощи».