Страница 19 из 25
Да, она определенно своего не упустит.
— Зачем ты поддерживаешь в Софи ненужную надежду? Мы не сможем поехать в Мортенхэйм, и тебе это прекрасно известно.
— Не сможем, если отправим леди Илэйн письмо с отказом. Насколько мне известно, мы его пока не писали.
Я вздернула подбородок.
— Значит, напишем! Вот сегодня приедем и напишем!
Почему только так тоскливо стало?..
Пряники на прилавках были самые разные: расписные фигурки с веревочками, которые во время Праздника Зимы можно повесить на ель, или же огромные, размером с праздничный торт, с густой сладкой глазурью. Такой же липкой, как обращенные на нас взгляды горожан и приезжих. Не успели мы приблизились к самым многолюдным лоткам со множеством сортов сыра, как продавцы уже наперебой предлагали попробовать именно у них. В рядах действительно было море всего: домашние вина и настойки, мед, варенья и соленья, самодельные игрушки и фигурное мыло. Даже у меня глаза разбежались, что уж говорить о Софи — она перебегала от прилавка к прилавку. Там, где было для нее высоко, поднималась на носочки. А потом замерла у лотка с красивыми куклами в роскошных платьях. Каждая неповторима, как произведение искусства. Меня они никогда не прельщали, но если Софи нравится…
Что ни говори, а большие глаза она тоже умела делать.
— Можно мне вот эту? — указала на рыжеволосую красавицу в ярко-зеленом платье.
— Если и писать, то только Луизе.
Не сразу поняла, что сказала это вслух.
— Луизе не стоит.
— Почему это? — я с удивлением посмотрела на мужа.
— Потому что ты поставишь ее в крайне неловкое положение. Выбирать сторону между любимым мужем и лучшей подругой — не самое приятное занятие.
Анри расплатился, и счастливая Софи спустя несколько минут осторожно прижала к себе сверток в хрустящей, приятно пахнущей бумаге. Она больше не бежала, осторожно шла в сторонке от основной толкотни, а наша корзинка постепенно наполнялась. Я подумала о том, что могла бы привезти Винсенту бутылку игристого вина, Луизе — интересный гребень с яркими самоцветами, матушке и Лави — шелковые платки.
— Хочешь что-то купить? — Анри внимательно посмотрел на меня.
Я покачала головой.
— Тереза, в чем дело?
— Ни в чем.
Муж остановился, взглянул пристально. Кажется, придется сознаваться.
— Подумала про подарки родным.
— Так выбирай все, что хочешь.
Как-то незаметно «все, что хочу» перекочевало в еще одну корзину, которую нам тоже пришлось купить. Корзина была весомой, а вот на сердце полегчало.
— И кому же ты предлагаешь мне написать?
— Напиши Лавинии.
— Лавинии? Но она еще ребенок!
— Для тебя она еще ребенок. А на самом деле уже полгода как девица на выданье. И именно у нее нет никакого интереса во всей этой ситуации.
Гм. А ведь он прав.
Кто-то из малышей закапризничал, но тут же получил от мамаши затрещину и залился оглушительным ревом. На них оглянулись все, даже дети, которые до этого липли к прилавкам с игрушками и леденцами, с криками бегали друг за другом, не смущаясь суровых окриков родителей. Только мальчишка лет семи указывал пальцем в небо. Проследив за ним, я увидела бумажного змея, подхваченного порывами ветра и стремящегося взлететь выше деревьев.
Взгляд в сторону леса разбудил воспоминания о встрече с Иваром. Стало немного грустно от того, что так и не получилось нормально попрощаться. Не знаю, можно ли назвать другом того, с кем вас свело… гм, задание. Но по нему я действительно скучала, по его шуткам, улыбкам и по нашим словесным дуэлям тоже.
Интересно, где он сейчас?
Мысли об Иваре плавно свернули на тему, от которой я упорно отгораживалась. От лорда Фрая вестей по-прежнему не было, но это не значит, что я о нем забыла. В последнее время, особенно после того, как Анри рассказал мне про Комитет, только и думала, как бы удачнее подойти к разговору про мое шпионское прошлое. В том, что оно прошлое, я ни капельки не сомневалась — если бы от меня еще что-то требовалось, не отозвали бы Ивара, а меня уже забросали бы инструкциями. Но пирамидка не оживала, и я убрала ее с глаз долой — пылиться на полке гардеробной вместе с сережками и зеркальцем. Подальше от недремлющей совести.
— Ты снова где-то очень далеко, — Анри улыбнулся, притягивая меня к себе.
— Думаю, что написать Лави.
— Напиши правду. Не бойся говорить о своих чувствах, Тереза.
Не так уж это и легко — говорить правду, особенно учитывая, что я проверяла кабинет мужа и передавала информацию о Лиге с его слов лорду Фраю. После визита Винсента и ссоры из-за Равьенн усугублять не хотелось: если он так отреагировал на подарок Эльгера, даже думать страшно, что сделает после такого признания. К тому же, Анри быстро сложит все переменные, и стрелочка укажет на Ивара. Не знаю, какие отношения между Комитетом и Королевской службой безопасности, но… имею ли я право так подставлять друга?
Нет.
— Если я напишу все, что думаю, Лавиния больше никогда не станет со мной общаться.
Анри рассмеялся. Ветерок трепал разноцветные флажки, натянутые между палатками, и мужу приходилось пригибаться, чтобы не задевать их головой.
— А ты попробуй.
Если я больше этим не занимаюсь, наверное, и не стоит ничего рассказывать. А я этим больше не занимаюсь! И так сделала все что могла для своей семьи и страны, читай, для лорда Фрая. Вот только переговорить с ним об этом я хотела во время зимнего бала.
Я посмотрела мужу в глаза и улыбнулась.
— Попробую.
11
«Дорогая Тереза,
простите, что не писала так долго. Мне тоже грустно из-за вашей с Винсентом размолвки. Так рада, что вы мне написали!»
После этих слов разом стало легче. Письмо от Лави принесли сегодня утром, но я все время находила себе занятия, чтобы его не читать, в итоге дотянула до обеда. Несмотря на случившееся, я продолжала надеяться уговорить брата помочь мне с золотой мглой. Поэтому чем больше времени утекало после отправленного в Мортенхэйм письма, тем больше становилось не по себе. Не знаю, чего я боялась — того, что Лави не ответит, или того, что ответит: все-таки Винсента сестренка любила больше. Но что бы там ни произошло, мне до ужаса хотелось повидать их всех. Четыре месяца со дня отъезда из Энгерии — не такой уж большой срок, а мне он показался чуть ли не вечностью. В каком-то смысле так оно и было.