Страница 88 из 114
— С тем, кто понимает ценность свободной женщины, — пояснила она.
Я предположил бы, что у свободных женщин действительно есть ценность. Работорговцы, например, готовы хорошо заплатить за них.
— Очень многие мужчине, — поведала свободная женщина, — интересуются только рабынями.
— Правда? — спросил я.
— Да, — закивала она. — Это невозможно понять! Я считаю это необъяснимым!
— Вижу, Вы изумлены, — заметил я.
— Что мужчина может найти интересного в какой-нибудь из тех шлюх? — спросила она, обводя зал рукой.
— Рабынь, — пожал я плечами.
— Точно, — сказала она. — Отвратительно!
— Некоторым мужчинам нравятся такие как они, — заметил я.
— Неужели они — то, чего действительно хотят мужчины? — спросила она. — Женщин, которые полностью принадлежат им, тех, кто находится в их полной власти, тех, кто должен отчаянно стремиться отлично служить им во всех вещах, тех, кто абсолютно беспомощно зависит от их милости, тех, кто должен целовать их и вылизывать по первому слову?
— Боюсь, что есть мужчины, которые не возражают против этого, — признал я.
— Я уверена, что Вы можете найти свободных женщин интересными, — заявила она.
— Конечно, я нахожу их интересными, — заверил её я.
Правда про себя я подумал, что самая интересная вещь в них, конечно, состояла в том, что их можно захватить и поработить. Вот после этого они могут стать по-настоящему интересными для мужчин. Конечно же, рабыня в своей неволе, привлекает в десять тысяч раз больше интереса, чем свободная женщина могла бы мечтать вызвать у мужчины. На любом соревновании по желанности свободная женщина всегда потерпит поражение от рабыни, а если вдруг Вам покажется, что это не так, то просто поработите её, и Вы увидите, как она, внезапно, через мгновение, по сравнению с самой собой, станет в десять тысяч раз желаннее, чем она была, будучи простой свободной женщиной.
— Господин, — окликнула меня Луиза, нагая, стройная, рыжеволосая рабыня землянка, вернувшись из бара. Она изящно опустилась на колени около стола, и поставила на него маленькую бутылку Ка-ла-на и два крошечных стаканчика.
— А она — довольно смазливое маленькое животное, — бросила свободная женщина.
Я щёлкнул пальцами, отсылая рабыню, даже не потрудившись посмотреть на неё. Похоже, это очень понравилось свободной женщине. А мне понравилось прикидывать, как один из обычных, гореанских рабских ошейников будет смотреться на её собственном горле. И я решил, что неплохо. Такие ошейники подчёркивают красоту женщины. Окружающая шею женщины сталь, символ её неволи, приятно контрастирует с нежностью её горла, плеч и грудей.
— Да, Пожалуйста, — сказала женщина в ответ на мой кивок в сторону бутылки.
Я разлил вино по стаканам.
— За Вас, — предложила она, поднимая свой стакан.
— Нет, — ответил я, — За Вас.
— Спасибо, — поблагодарила женщина.
Я видел, что ей это польстило. Лицо покрылось румянцем, заметным даже в тусклом свете зала. А её грудь, кстати, была очень хороша.
Мы коснулись стаканчиками, и выпили.
— О, изумительный Ка-ла-на, — почти промурлыкала моя собеседница, что заставило меня сделать вывод, что прежде она такого никогда не пробовала.
Правда, бутылочка такого вина могла бы стоить ценителю целых три медных тарска, цена, которой не стоят некоторые женщины.
— Я рад, что оно Вам понравилось, — обрадовался я.
— Я — Леди Тутина из Ара, — представилась она, по-дружески наклоняясь ко мне.
— Прекрасное имя, — улыбнулся я.
Безусловно, если бы она принадлежала мне, я сократил бы его до Тины. А что, превосходная рабская кличка. У меня в собственности, кстати, было несколько рабынь с тем именем.
Но ей моя похвала доставила удовольствие.
— А меня зовут Тэрл, — сообщил я.
— О, — одобрительно протянула она, — какое жёсткое имя. Это ведь северное имя, не так ли?
— Он распространено на севере, — заметил я, — особенно в Торвальдслэнде.
— Честно говоря, мужчины из Торвальдслэнда пугают меня, — поёжилась Леди Тутина. — Они так грубы с женщинами. Но Вы же не из Торвальдслэнда, не так ли?
— Нет, — заверил я её.
Хотя, в Торвальдслэнде бывать мне приходилось, и я знал то, что любой уроженец тех мест, мог бы сделать с женщиной, оказавшейся у его ног. Но, думаю, что любой настоящий рабовладелец, где угодно на Горе, знает как следует поступать в такой ситуации. В действительности, хотя мужчины Торвальдслэнда — превосходные и строгие рабовладельцы, они, скорее прямые и честные во всём, что они делают. На мой взгляд, на юге, в городах, из-за богатства истории, сложности традиций, и намного большей культурной изощренности, женщина, вероятно, найдет себя оказавшейся в намного более строгой и суровой неволе, чем на севере. Безусловно, много зависит от девушки и её господина. Некоторые девушки лучше всего расцветают с бескомпромиссными рабовладельцами варварами, которые посадят их на вёсла или познакомят с плетью за наименьшие подозрение в том, что они могли бы быть неприятными. Другие могут обнаружить, что они не понимали своей беспомощности и подчинённости, пока они не увидели свою цепь прикрепленной к кольцу в ногах кровати джентльмена.
— Это успокаивает, — улыбнулась она. — Так откуда же Вы?
— С северо-запада, с берегов Тассы, — обтекаемо ответил я.
Я не видел смысла сообщать ей, что был из Порт-Кара. Узнав об этом, она могла бы встревожиться уже не в шутку, а фактически. У большинства выходцев из Порт-Кара есть нечто вроде безжалостной пиратской жажды в их взгляде на женщин, вместе с некоторым знанием, как с ними следует поступать, из-за популярности определённой формы торговли в том городе, а ткаже продвинутых технологий обращения и управления рабынями.
— А откуда Вы прибыли в Ар? — поинтересовалась Леди Тутина.
— Из Торкадино, — ответил я.
— Ох, — разочарованно вздохнула женщина.
— Что-то не так? — забеспокоился я.
— Но Вы же не беженец, не так ли? — уточнила моя собеседница.
— А в чём дело?
— Ну, просто, тогда у Вас, возможно, было трудное путешествие, — заметила она.
— Понятно, — кивнул я.
— Я полагаю, что дела в Торкадино не столь плохи, как о них рассказывают, — предположила она.
— Да ну? — удивился я.
— Конечно же, нет. Они только пытаются напугать нас, — отмахнулась Леди Тутина, скользнув оценивающим взглядом по моему кошельку.
— Я доехал досюда на платном экипаже, — сообщил я ей.
— Понятно, — протянула она.
Я не мог не заметить, что ей понравилась эта информация. Говоря это, я предполагал, что так оно и должно быть. Ведь это намекало, что деньги у меня были.
— Вы торговец? — полюбопытствовала Леди Тутина.
— Иногда я покупаю и продаю кое-какие безделушки, — улыбнулся я.
Это ей тоже понравилось. Она же не знала, что многие из «безделушек» которые я покупаю и продаю, очень похожи на неё саму.
— Значит, можно просто Тэрл? — кокетливо осведомилась она.
— Конечно, — сказал я.
В конце концов, она — свободная женщина. Вот если она станет рабыней, тогда, конечно, в таких вопросах подобной свободы у неё больше не будет. Я подлил Ка-ла-на в её стакан. Леди Тутина, пригубив вина, наклонилась ко мне, сложив локти на низкий стол. Её груди, казалось, умоляли о моём прикосновении. Её губы выглядели тёплыми и мягкими.
— Была ещё одна причина, — проворковала она, — кроме понравившегося мне обращения с той рабской шлюхой, почему я подошла к Вашему столу.
— Правда? — подыграл я ей.
— Я чувствую, что меня влечёт к Вам, — призналась женщина.
— Понимаю, — кивнул я, мельком взглянув на мужчину, всё ещё лежавшего на другом столе.
— Тэрл, — прошептала она.
— Да, — отозвался я.
Она своё дело знала, эта женщину. Но, чем скорее она окажется в ошейнике, тем лучше.
— Да, — мягко, ободряюще повторил я.
— О, нет, — внезапно отшатнулась Леди Тутина, делая вид, что смахивает слезу с глаза, — я не должна говорить Вам такие вещи.