Голубой Лабиринт (ЛП)

Пендергаст ждал в тишине, чтобы услышать остальную часть истории, желая унять свою собственную боль. Жена Альбана и нерожденный ребенок сгорели заживо...

- Я никогда не видел человека настолько поглощенного кровожадностью. Но по-тихому, каким-то внутренним путем, внешне с ним как будто ничего не произошло. Но я знал Адлера и мог видеть, как все его существо стремится к мести. Он направился к укрепленному комплексу О'Пунхо. Он был хорошо вооружен, но пошел в одиночку. Я был уверен, что он умрет. Но там он создал такую волну насилия, о которой я никогда не слышал или даже не мог себе представить. Он убил Кулака и всех его прихвостней. В одну ночь он в одиночку убил все руководство фавелы. От того комплекса кровь бежала вниз по уличному водостоку более чем на полмили. Это была ночь, которую фавела никогда не забудет.

- Естественно, - сказал Пендергаст. - Он пожелал превратить фавелу во что-то бесконечно большее - и бесконечно худшее - чем она уже была.

На лице Фабио возникло удивление. - Нет. Нет, вы не поняли совсем. Это то, что я собирался сказать. Что-то в нем сломалось, когда его жена и ребенок были убиты. Я не говорю, что я мог понять его. Что-то внутри него изменилось.

Очевидно, Пендергаст продолжал явно излучать недоверие, поскольку Фабио продолжал с возросшей горячностью. - Я считаю, что это было из-за доброты его жены, и ее жестокого конца, это все изменило его. Он вдруг понял, что правильно и что неправильно в этом мире.

- Не сомневаюсь, - ответил Пендергаст с сарказмом.

Фабио встал из-за стола. - Это правда, парень! И доказательство этого лежит сейчас вокруг вас. Да, Адлер взял под контроль Город Ангелов. Но он переделал его. И все к лучшему! Прошли та жестокость, наркотики, голод, произвол банд. Конечно, это выглядит плохо для вас. И конечно, у нас есть оружие – все виды оружия. Нам все еще нужно защищаться от грубого и бесчувственного мира – конкурирующих банд, армий, коррумпированных политиков, которые тратят миллиарды на постройку футбольных и Олимпийских стадионов, в то время как люди голодают. В Городе Ангелов все еще есть немного насилия внутри. Мы продолжаем идти по пути трансформации. Мы... - Фабио подыскивал слова. - Мы заботимся о наших сотрудниках. Мы расширяем их возможности. Да – это именно тот термин, который он использовал. Люди могут здесь жить свободными от коррупции, преступности, налогов и полицейского произвола, которые мешают остальному Рио. У нас все еще есть проблемы, но благодаря Адлеру ситуация стала лучше.

Внезапно Пендергаст почувствовал, что его начинают покидать силы. Его голова вдруг поплыла, и боль пронзила его кости. Он сделал глубокий вдох. - Откуда вы все это знаете? - спросил он, наконец.

- Ведь я был лейтенантом вашего сына в Новом Городе Ангелов. Я - человек, который стоял по его правую руку. Только Данника знала его лучше, чем я.

- И почему вы мне все это рассказываете?

Фабио опустился обратно в свое кресло и чуть помедлил, прежде чем ответить. - Я сказал вам, сеньор – у меня есть долг. Три недели назад Адлер покинул фавелу во второй раз. Он сказал мне, что едет в Швейцарию, а затем в Нью-Йорк.

- Швейцария? - вдруг встревожившись, переспросил Пендергаст.

- После смерти Даники, Адлер – Альбан – заставил меня пообещать, что если когда-нибудь что-нибудь случится – я должен буду разыскать его отца и рассказать ему историю его спасения.

- Искупление! - сказал Пендергаст.

Фабио продолжил. - Но он никогда не называл мне свое настоящее имя или объяснял, как я могу связаться с вами. Он пропал три недели назад... я больше ничего о нем не слышал. И теперь вы приехали, чтобы сказать мне, что он мертв. Фабио сделал большой глоток пива из бутылки. - Я рассказал вам эту историю, потому что он хотел, чтобы я рассказал. Теперь я выполнил свой долг.

Наступила долгая пауза, во время которой ни один из мужчин не произнес ни слова.

- Вы не верите мне, - сказал Фабио.

- Этот дом Альбана, - ответил Пендергаст. - Тот, что сгорел. Какой у него был адрес?

- Тридцать один, Рио Параноа.

- Могут ли ваши люди отвезти меня туда?

Фабио нахмурился. - Там ничего не осталось, кроме руин.

- Тем не менее, я настаиваю.

Через мгновение Фабио кивнул.

- И этот О'Пунхо, о которой вы говорили. Где он жил?

- Где, здесь, конечно, - Фабио пожал плечами, как будто это было очевидно. - Что-нибудь еще, сеньор?

- Я хочу, чтобы вернули мой пистолет.

Фабио обратился к одному из своих охранников. – Принесите мне оружие. Через минуту Лес-Баер Пендергаста был возвращен.

Агент сунул его в свой пиджак. Медленно – очень медленно – он забрал свой бумажник, паспорт, фотография и пачку денег со стола. И тогда, заключительным кивком поблагодарив Фабио, он развернулся и последовал из кабинета за вооруженными людьми, спустился по лестнице и вышел на раскаленную улицу.

Глава 40

Д'Агоста вошел в комнату видеонаблюдения охраны музея ровно в четверть второго пополудни. Хименес просил его о встрече, и Д'Агоста надеялся, что она не займет больше пятнадцати минут: он знал, что прибыл между шоу планетария, и он не был уверен, что сможет выдержать еще раз экскурсию в космос с громкостью в восемьдесят децибел.

Хименес и Конклин сидели за маленьким столиком, печатая на ноутбуках. Д'Агоста подошел к ним, в полумраке обойдя стойки с аппаратурой.

- Что случилось? - спросил он.

Хименес выпрямился. - Мы закончили.

- Да неужели?

- Мы просмотрели все записи камер безопасности, которые охватывают вход в музей от двенадцатого июня, дня убийства Марсалы, вплоть до шестого апреля. Это за неделю до того времени, когда все очевидцы вспомнили, что видели убийцу в музее, но мы пошли дальше еще на неделю, просто чтобы быть уверенными в результате, - он показал на свой ноутбук. - У нас есть видеоидентификация с ним, та, что вы нашли в начале, проникновение в музей поздним вечером двенадцатого июня. У нас есть запись его входа и выхода из музея двадцатого апреля, и еще один вход и выход приходится на четырнадцатое апреля.

Д'Агоста кивнул. 20 апреля – этот день совпадает с датой, когда был запрос на скелет Паджетта. И, без сомнения, четырнадцатого апреля был день, когда убийца, под видом приглашенного ученого, впервые встретился с Марсала, чтобы организовать экспертизу. 12 июня был день убийства.

Он опустился в кресло рядом с ними. - Хорошая работа, - сказал он. И он именно это имел в виду. Это было невероятно утомительно, просматривать видео сквозь зернистое изображение, ощущать как ваши глаза медленно становятся сухими и мутными, и все это под звуки Большого Взрыва. Они нашли две предыдущие даты, когда убийца посещал музей, и его приход в день убийства. Но они до сих пор не нашли его уход из музея после убийства.

Какая-то часть его задавалась вопросом, почему он, лейтенант, имея в подчинении команду своих людей, даже не потрудился раньше выполнить эту работу. Подозреваемый в убийстве был мертв – самоубийство. Все пошло не так, как они планировали раньше - собирать доказательства в рамках подготовки к судебному заседанию. В нем говорил старомодный коп, и он требовал: расставить все точки над i и уточнить все детали.

Самоубийство. Образ убийцы в том изоляторе Индио остался с ним. Его бормотание по поводу вони гниющих цветов, его волнение и непоследовательность. Не говоря уже о том, как он так стремительно прыгнул на Пендергаста. Это все не так легко забыть. И Господи Боже, убивать себя, откусив свой собственный палец, и подавившись им? Человек действительно должен хотеть свести счеты с жизнью, чтобы сделать нечто подобное. Это, казалось, никак не согласуется с суррогатным профессором Уолдроном, мужчиной, который явно был спокоен, умен и достаточно рационален, чтобы убедить Виктора Марсала и других сотрудников музея в том, что он был настоящим ученым.

Д'Агоста вздохнул. Что бы ни случилось с мужчиной после убийства Марсалы, один факт оставался фактом: 12 июня, в день убийства, он наверняка был в здравом уме. Он был достаточно умен, чтобы заманить Марсала в отдаленное месте, убить его быстро и эффективно, и замаскировать убийство под паршивое ограбление, которое пошло не по плану. И скорее всего, ему потом каким-то образом удалось выбраться из музея, не будучи замеченным какой-либо камерой.