Страница 55 из 60
Он поднялся на ноги и, больше не прибавив ни слова, пошёл к Глебу.
Стоя возле окна и глядя на пламенеющий закат, Глеб жадно прислушивался к тому, что происходило в квартире. На несколько бесконечно долгих минут ему показалось, что наступившее безмолвие кричит о том, что это конец. Всё, что он слышал или видел – Еся, приезд отца, крики матери – всё лишь плод его воображения. Один раз даже дёрнулся, когда в голову стрелой влетела мысль – мама больше не кричит, потому что теперь её нет. Но он продолжал оставаться на месте. У него просто не было сил на что-то большее.
- Глеб. Я здесь, - раздался от порога голос отца, и Кузнецов рвано выдохнул. Не показалось. Ни папа, ни Еся, ни желание попытаться всё исправить – не показалось.
- Спасибо, - просто ответил он, не поворачиваясь к отцу. Ему чудилось – стоит только перестать смотреть на небо, как он поймёт, что его фантазии пришёл конец.
- За что?
- За то, что всё же приехал.
- Если бы не твоя Еся – не приехал бы.
- Знаю.
- Не буду объяснять, почему. Я просто не мог.
- Это тоже знаю. Потому и говорю «спасибо».
Он замолчал, но всё же нашёл в себе смелость повернуться к отцу. Тот подошёл ближе, заложил руки в задние карманы джинсов, будто не знал, куда их девать. Впервые за долгие годы они общались вот так. Странно, но одновременно правильно. Не умея сказать друг другу главного, но очень стараясь показать, насколько каждому из них не всё равно.
- Не за что благодарить. Надо было давно это сделать.
- Ты простил её?
- Думал, что давно простил. Только сегодня понял, что пока не увидел – винил только её.
- Наверное, мы сами с ней всё это сделали.
- Не знаю. Но сейчас всё будет по-другому.
- Да. Будет по-другому.
- Там Еся. Она боится.
- Кого? – Глеб резко развернулся в сторону двери, словно рассчитывал увидеть сквозь неё, что происходит с Есенией.
- Никого. Боится увидеть, что тебе всё равно.
- Мне не всё равно.
- Я знаю. Насколько тебе не всё равно.
- Пусть она придёт ко мне. Я пока не хочу отсюда никуда выходить.
- Хорошо. – Михаил помолчал немного, и прежде, чем выйти из комнаты, быстро и неуклюже обнял Глеба и проговорил: - И помни: я тебя очень люблю.
Это был трудный путь, но с каждым мгновением Еся чувствовала, что они все двигаются к его окончанию. Михаил, вышедший от сына, только кивнул ей, давая понять, чтобы она шла к Глебу, и будничным тоном, который успокоил Есению, сообщил, что переночует в кухне. Предлагать ему занять соседнюю со спальней сына комнату она не стала, словно чувствовала, что в ней всё и произошло. От картинок, мелькающих перед мысленным взором, Есю мутило. Сбившийся ковёр, рассыпанные по полу вкладыши – словно напоминание о том, каким мальчиком в пятнадцать лет ещё был Глеб. И невозможность завершить это прямо сейчас, потому что забрать отсюда Кузнецова немедля – означает не дать ему шанса пережить всё до конца и успокоиться.
- Я пришла, - просто сказала она, войдя к Глебу, который так и продолжал стоять возле окна. Еся не знала, что он скажет ей, да и скажет ли, но твёрдо верила в то, что теперь всё будет иначе. И надеялась, что эту веру они делят на двоих.
- Хорошо. Я поговорить хочу. И знаю, что ты не любишь этих слов.
Глеб обернулся к ней, и на губах его появилась кривоватая и болезненная, но всё же улыбка. Он осунулся, был бледным, но это был всё тот же Кузнецов. Пусть не такой самоуверенный, не тот, каким она его узнала, но её Кузнецов.
Настоящий.
- Ну-у-у… Думаю, я уже привыкла к тому, что у нас частенько бывают «весёлые» разговоры. Лишь бы не как тогда…
- Нет. Как тогда больше не будет. – Он сделал шаг к ней, но на этот раз в его порыве Еся не видела ни резкости, ни нервозности. Только какое-то доверие, будто он шёл к той, которая способна была вывести на свет. – И всё же… Я псих. И тебе это известно.
- Известно. Только скажи мне, где вообще на свете есть нормальные люди?
- Не знаю. Да это и неважно. Я к тебе вообще не должен был подходить.
- Ты повторяешься. Жалеешь?
- Нет. И никогда не пожалею.
- Я тоже.
- Мне только нужно время. Немного.
- Хорошо. Но у меня есть условие. Даже два.
- Какие?
- Я буду всё это время рядом. Надоедать не стану. Трогать тебя – тоже. И второе – как только твоё «немного времени» пройдёт, мы отсюда уедем.
- Согласен.
- Вот и хорошо.
Глеб замолчал, вновь отвернувшись к окну, и когда Еся собралась выйти из комнаты, чтобы приготовить хоть какой-нибудь еды, повернулся к ней и шепнул:
- Мне так стыдно, Еська…
- Ну… ты что? – Еся тоже сделала шаг к Глебу, пока не оказалась так близко к нему, что почти вжалась, впиталась в своего Кузнецова. – Тебе нечего стыдиться. Всё хорошо. – Обхватила ладонями лицо, понуждая посмотреть на себя. Со склонённой головой, с крепко стиснутыми челюстями, на которых играли желваки, измученный собственными демонами, он был таким нужным.