Страница 12 из 136
23
чем-то накоротке переговорил с самим морским министром и его офицерами, после чего
неожиданно покинул бал, перед этим явно прохладно простившись с матерью и дядей.
Монаршье неблаговоление генерал-адмиралу в час его триумфа! Это нечто…
От уже упомянутых ранее очень внимательных глаз не укрылся маленький нюанс:
Императора на выходе из зала встретили и проводили к его экипажу возникшие невесть
откуда «люди в черном». Офицеры Секретного приказа. Так… и что тогда это было?
Простая семейная разборка, или же?.. Сэр Чарльз Гардинг не долго терзался этим
каверзным вопросом. Переданная ему записка оказалась краткой и лаконичной: «Срочно
приезжайте в нашу миссию. Вопрос чрезвычайный! Искренне Ваш, Бомпар».
Последней интригой бала, ставшей прямым следствием первой, и второй главной его
сенсацией, стал скандал. Раздосадованный отъездом Государя и афронтом ЕГО вечеру со
стороны Ольги Александровны, Алексей Александрович в кругу близких ему адмиралов и
офицеров, после очередного опорожненного бокала, выдал, что «наверное, Вильгельм II
платит Банщикову больше, чем этот выскочка получает от Царя, продажи новомодных
пилюль и всех своих биржевых афер вместе взятых». Кто-то шепнул об этом фон Гинце.
Дипломатичный Пауль – Вадику. А Вадик, изрядно взвинченный всеми происшествиями
сегодняшнего вечера и ожиданиями завтрашних событий, поведал Ольге.
Вообще-то, рассказал, чтобы посмеяться с ней вместе. Только вот или в женской
психологии он что-то не учел, или так и не познал за год особенностей реакции на наезды
титулованных особ. Итогом ее искрометного объяснения с дядей стал демонстративный
отъезд Великой княгини с бала. В сопровождении Банщикова, естественно…
Глава 2. Утро нового Мира.
Владивосток. 03 марта 1905-го года
Над будущей столицей Тихоокеанского края, а именно так через пару десятков лет
будет названа административно-территориальная единица Российской империи, куда
кроме Дальнего Востока войдут еще и Маньчжурия с Кореей, вставало Солнце. Огромный
золотой диск светила еще не полностью поднялся из-за вершин заснеженных сопок, но
уже наполнил своим победным сиянием бархатную синеву бездонного мартовского неба и
город, раскинувшийся под ним. Лишь в складках лощин, да меж сугробов у западных стен
домов на сбегающих к заливу улицах, настороженно затаилась стылая предутренняя мгла.
С ночи подморозило. С труб домов, мастерских, а также множества кораблей и судов,
заполнивших Золотой Рог, к небесам тянулись струи белого, сизого и бурого дыма. В
самом же заливе яблоку было негде упасть. Такого столпотворения на своем рейде здесь
не видели никогда. Что и понятно: кроме шести черноморских броненосцев, нескольких
заслуженных балтийских «пенсионеров», да отряда контр-адмирала Веницкого, ведущего
во Владивосток из Вэй-Хайвея интернированные там после Шантунгской битвы корабли,
тут собрался едва ли не весь остальной российский военный флот.
Возвышаясь над темно-синей водой, покрытой белыми оспинами ледяного крошева,
выстроившись в три линии, гордо стояли, приковывая к себе восторженные взгляды с
берега, вернувшиеся с войны корабли-победители. Их выкрашенные в темно-серый
боевой цвет борта кое-где пестрели пятнами свежей краски на местах временно
заделанных деревом пробоин, у ватерлиний была видна ржавчина и темно-кровавые
полосы там, где льдины содрали до сурика верхний слой краски, а на расчехленных
24
хоботах некоторых орудий еще темнел пороховой нагар. Время наведения всеобщего
марафета пока не пришло. Как и самим кораблям, так и их людям, нужен был отдых…
Лениво покачивались на бочках и дополнительно заведенных якорях могучие
эскадренные броненосцы с флагманскими «Потемкиным» и «Цесаревичем», которых по
приказу Алексеева поставили прямо напротив Адмиральской пристани. За ними дымили
четырехтрубные громады уже родных для всех владивостокцев «больших фрегатов». По
поводу прибытия из Мукдена фельдмаршала Гриппенберга, «Громобоя» и «Россию»
отвели от заводской стенки, где обоим до сих пор еще латали шантунгские раны, -
командующий Маньчжурской армии вознамерился лично посетить самые героические
корабли флота. Броненосные крейсеры стояли в компании с привлекавшими всеобщее
любопытство трофеями - бывшими «чилийцами» «О’Хиггинсом» и «Эсмеральдой».
Позади них, во второй линии, расположились изящные «летучие», - бронепалубники
Грамматчикова во главе с «Варягом», «Аскольдом» и «Богатырем». Чуть дальше были
видны «Память Азова» и «Светлана» под великокняжескими штандартами, а за ними -
герои Осаки и Сасебо: ББОшки и «Егорьевские рысаки». В третьей, самой дальней линии,
затмевая всех своими размерами, многопалубной стеной возвышались огромные корпуса
крейсеров-лайнеров Гвардейского конвоя, а почти у самой набережной, перед всем этим
великолепием парада больших кораблей, разобравшись по отделениям, теснились стоящие
кормой к берегу многочисленные миноносцы и истребители.
Лишь «Орел» и «Амур» встречали этот день «вне строя». Первый был введен в сухой
док через сутки после возвращения флота, - от сотрясений при стрельбе под Урагой вновь
открылась течь в носу от наскоро заделанной минной пробоины. Та же беда была и у
минзага. Шторм или некачественный ремонт в Артуре повреждений от случайного камня
привели к тому, что он «привез» во Владик 120 тонн воды в отсеках двойного дна. Узнав
об этом, Руднев приказал немедленно приступить к починке «Амура» в плавучем доке…
И не было сегодня во Владивостоке ни одного русского человека, чья душа не пела
бы и не ликовала, чей взгляд не туманили бы слезы радости, при взгляде на свою бухту.
Ибо там реально, зримо и осязаемо стояла та русская сила, та мощь, которая только что
доказала всему миру, что свое гордое имя их город носит по праву.
Третий флот мира, только что победоносно прошедший горнило суровой войны.
Флот, чьи моряки испытали в ее сражениях и заслуженную радость побед, и горечь утрат
боевых товарищей и друзей. Флот, вышедший победителем в величайшей морской баталии
новейшей истории, с легкой руки германского кайзера неофициально именуемой
«Тихоокеанским Трафальгаром», - в Шантунгской битве.
Флот, сполна выполнивший свою военную и, главное, - политическую миссию:
последним, яростным усилием по понуждению к миру неприятеля под Токио доказавший,
что и в новейшей истории Россия вполне способна осуществлять «проекцию силы» там,
тогда и так, как того требуют ее геополитические интересы.
Флот, убедительно продемонстрировавший и друзьям, и недругам, что унизительный
«крымский» синдром неполноценности преодолен Россией окончательно и бесповоротно.
Станет ли он со временем вторым или даже первым в мировом табеле о рангах? Или
удовольствуется более скромным местом? Наступят ли тот день и час, когда в некоторых
европейских столицах задумаются над тем, что называть бульвары и площади именем
Севастополя в честь победы над Россией полвека назад было… несколько опрометчиво?
Теперь это во многом будет зависеть не только и не столько от геополитических
раскладов или планов власть предержащих - вспомните извечное «зачем вообще России,
сухопутной державе, океанский флот», - но и от тех, кто прошел эту войну на его
мостиках, палубах, в башнях и казематах, в машинных отделениях и кочегарках.
***
Двое суток после возвращения моряков с войны пролетели в полном сумасшествия и
радости круговороте застолий, балов, приемов, молебнов, попоек, азартных и телесных
утех. И, скорее всего, многие из возвратившихся от Токио офицеров по неистребимой
25