Страница 148 из 161
Я стянула сапоги и вручила их безучастно наблюдавшему Микашу. Пробежалась по берегу босыми ногами, утопая пальцами в мокром холодным песке. Набегал прибой, мышцы сводило от ледяной воды, но было все равно. Безудержно хорошо. Я кружилась и кружилась, восторженно впитывая в себя соленые брызги и холодные порывы морского ветра. Кричала что-то от воодушевления. И совсем не думала, какой безумной кажусь со стороны. Ведь я такая на самом деле, именно об этом и я мечтала все время. А больше ни о чем!
— Куда дальше? — спросил Микаш, когда я устала сходить с ума и легла рядом с ним на песок, колючий от опалых сосновых иголок.
— Не знаю, — неохотно ответила я. Сейчас не хотелось разговаривать и думать. — Зачем тебе?
— Надо спланировать путешествие: сколько провианта взять, где останавливаться, до какой поры годы успеть в нужную точку, — занудливо вещал он. — В таком деле нельзя быть беспечным.
— А я не люблю планировать. Все равно оно никогда по плану не идет. Я планировала выйти замуж за Йордена, нарожать ему детишек и жить в счастье и согласии до самой смерти. Йорден планировал отравить меня и сделать хозяйкой свою любовницу-служанку. Папа планировал выдать меня замуж, сделать Вея рыцарем и отправиться в поход в Элам. Ты планировал всю жизнь пахать землю в своем селе. Как его?
— Остенки.
— Да. И хоть один из наших планов сбылся?
Микаш горестно вздохнул:
— Твой брат станет рыцарем.
— Разве что. Но ведь это Вей, он всегда был лучшим. А мы так… объедки с хозяйского стола. Вряд ли чего добьемся, вряд ли найдем себе место в этом мире. Но с другой стороны, может, весь мир — и есть наше место. Не надо планировать. Просто идти по дороге, а она уж сама выберет в какой край нас завести, в какой земле сложить кости.
Микаш мрачно смотрел на полосу, где вода встречалась с небом. То появлялась, то исчезала в белой дымке. Может, кое-что все же стоит ему сказать?
— Эльбани.
— Ммм? — Микаш перевел на меня задумчивый взгляд и поправил упавшие на лоб волосы.
— Маленькое графство на юге Норикии. Там нет гор, только плоские равнины, заливные луга вдоль пойм поспешающих к океану рек, поросшие изумрудным дягилем берега болот. Нет холода и полугодовой мглы, а солнце придаёт коже красавиц сладкий золотисто-медовый оттенок. Там выращивают лучших в Мидгарде мулов, — Микаш скептически гнул брови. — А еще там, по всей видимости, собираются большие стаи Ходоков.
Микаш потянул меч из ножен и провел по лезвию пальцами, проверяя остроту.
— Если не хочешь, можешь не ехать, — я придвинулась поближе и положила голову ему на грудь. — Ты свободный человек.
— Уже — нет, — едва слышно пробормотал он.
========== 43. ==========
Так начался наш путь на юг. Он был легче и вместе с тем сложнее, чем тот, что мы уже прошли. Карта Лапии у нас была, и мы смогли проложить по ней прямую дорогу до границы с Норикией на юге. А там пришлось искать картографа. Цены в зажиточном королевстве были выше, а люди менее охочи помогать незнакомцам с большой дороги. Хорошо хоть, Вейас оставил нам гербовую подвеску — без нее пришлось бы совсем туго. Ни переночевать под крышей, ни выйти на большой тракт, где повсюду были натыканы дозорные башни и проверяли дорожные грамоты. Да и за городские стены нас пускали только благодаря подвеске, а иначе бы пришлось платить огромную пошлину и терпеть, пока городская стража придирчиво оглядывала нашу стремительно износившуюся одежду.
Иногда мы ссорились. Как раньше или даже сильнее. Я вспоминала «злую ведьму», раздражалась и сама не могла понять, за что, придиралась по мелочам и только когда Микаш, вызверившись, уходил незнамо куда, понимала, что это из-за Вея. Я все еще скучала, все еще подспудно винила Микаша в его уходе и хотела видеть рядом с собой брата, а не его. Потом мы сходились и старались не вспоминать о сварах. До нового воспаления, когда Микаш начинал открыто насмехаться над моими сказками и идеями. Тогда собирала вещи и уходила я. Бродила пару дней в одиночестве, думала, а потом возвращалась. И мы молча, ничего не обсуждая, ехали дальше. Между нами как будто образовалась какая-то порочная связь, которую ни один, хоть и хотел, порвать не мог.
Мы немного охотились. Гербовая подвеска и на это давала право. Правда, нанимали редко, платили скудно и все время стремились обжулить. Ни во что авторитет ордена не ставили. Поэтому Микаш все чаще нанимался на мелкие подсобные работы: то к кузнецу, то к плотнику, то к мельнику мешки таскать. Он действительно многое умел, а что не умел, схватывал на лету. И я ему завидовала жуткой черной завистью. Бесполезная. Могла разве что подштопать одежду, приготовить что-нибудь простое или помыть посуду. Больше ни на что не способна. А на женские работы незнакомца с короткими волосами не возьмут и вообще смотреть будут косо. Женщины никому не нужны, разве что детей рожать до самой смерти. Больше ни на что не годные. Слабые. И я была непереносима слаба.
Я решила заниматься. Упросила Микаша возобновить уроки фехтованием и владением даром. Заставляла его гонять меня до седьмого пота, пока совсем не упаду. Через силу впихивала в себя еду. Микаш улыбался. Мол, здоровею, щеки розовеют, тело не такое прозрачное. Но я не ради этого старалась. Я хотела стать сильнее, самостоятельней. Потихоньку это получалось. Я не ныла и даже уставала не так сильно. Перестала чувствовать холод и тяжесть в мышцах. Мало о чем думала. На это просто не оставалось времени. Микаш даже стал изредка брать на легкую «принеси-подай» работу. Я выучила названия всех рабочих инструментов. По началу Микаш очень раздражался, что я не знаю таких простых вещей. Сказочница. Дура. Нахлебница. Да-да, из-за этого мы тоже знатно поругались и неделю не разговаривали, что со стороны, должно быть, выглядело совсем несуразно. Но потом опять смягчились-сдружились и начали работать сообща. Как будто все наши отношения сводились к простейшим светским танцам: шаг вперед — шаг назад, наступаем — отступаем. До бесконечности.
Я так и не сказала Микашу, куда мы идем. Слишком боялась, что он начнет смеяться, и я разочаруюсь в своей затее. А больше придумать ничего не сумею. Останется только сесть на землю, пустить корни и превратится в сухое безжизненное дерево с крючковатыми ветвями.
К началу лета мы въехали в Норикию. К середине были уже в Эльбани. Провинция располагалась ближе к Лапии, чем я думала, в центрально части страны. Мы вдоволь нагулялись вдоль поросших дягилем заболоченных берегов рек, по густым тенистым лесам и крохотным живописным деревушкам с маленькими аккуратненькими домиками, словно сошедшими с гравюр книг из папиной библиотеки. Обыскали с две дюжины кладбищ, спалили несколько склепов, где обнаружили гнездовища Ходоков. В общем, весело провели время. А когда Микаш начал заметно скучать, я невзначай предложила ехать дальше на юг в Ланжу, как будто мне только сейчас эта идея в голову пришла. К началу осени мы уже минули невысокую горную гряду и ехали теперь по унылым знойным степям. Микаш вроде даже приободрялся-воодушевился. Вроде как родной пейзаж. А я не привыкла, чтобы так лысо и плоско, совсем без деревьев, без возвышенностей, даже без мелких холмиков. Одни травы вокруг. Серебристое море ковыля колышется, накатывает волнами на ветру. Да редкие птицы вспархивают прямо из-под копыт. Чем дальше, тем суше травы, выжженная летним зноем земля. А с севера уж дуют пронизывающие осенние ветра, от которых нет укрытия в спасительном леске или ложбинке меж холмами.