Страница 22 из 32
Так, в Портсмуте: улицы «узкие и неправильные, <…> но очень хорошо вымощены. <…> Дома большею частью высоки и очень чисты снаружи, магазинов множество, а церквей мало, хотя Англичане народ очень набожный: в воскресенье <…> не найдете отпертого магазина, запрещены все игры, и церкви с утра до вечера полны народом. Все кипит здесь деятельностью: на улицах в простые дни гуляющих вы не увидите – все торопится и бежит куда-то, совершенно как у нас в Светлый праздник или Новый год, но с тою только разницею, что у нас бегут с пустою целью – поздравить начальника, а здесь совсем другое: как же не торопиться Англичанину, когда если он опоздает, то какое-нибудь важное коммерческое предприятие решится не в его пользу? И так для каждого существует своя цель, о которой он заботится, лелеет ее как своего ребенка. На улицах встречается очень много красных мундиров и также не мало скромных и вежливых полисменов в синих кафтанах и высоких шляпах».
Иностранцам жить в Портсмуте «страшно дорого; например, вы садитесь в коляску, и вдруг какая-то невидимая рука подсадив вас очень вежливо, чего однако ж вы не заметили, полагая, что это дело кучера, протягивается к вам и вы слышите слова: “two pence”; неизвестный господин уже не просит их – он требует, основываясь на том, что ничего не делается даром. <…> И много можно еще встретить подобных случаев – two pence с невыразимою быстротою летят из кармана, и все это потому, что вы здесь новичок и не знаете ни прав, ни обычаев расчетливых Англичан. <…> Но несмотря на все это, Портсмут великолепный город».
При осмотре строящегося корабля «Victoria» удивился тому, «что здесь еще до спуска судна набиты все кафель-планки и даже врезаны шкивы; это доказывает верность и точность, с которою составляются здесь чертежи вооружения, потому что иначе многие снасти не пришлись бы по назначенным им шкивам».
В блоковой мастерской поразила «невероятная быстрота», с которой делались там блоки, шкивы и прочее «на станках, приводимых в движение паровою машиною». Подробно описав процесс, заключает: «Подобная система делать блоки имеет только то преимущество, что при большой потребности в них, как, например, в английском флоте, не может быть нехватки ни в рабочих, ни во времени, но что касается до крепости и прочности подобных блоков, то о них хорошего сказать нельзя: все они делаются из сырого дерева, отчего, без сомнения, служат не в пример менее, нежели блоки из сухого дерева; о крепости же их и говорить нечего: очевидно, что блок на заклепках не так скоро даст трещину, как блок из целого куска».
Выделил машинное отделение, «которое по разнообразию и отчетливости производимых в нем работ, показалось нам лучшим из всех виденных нами до сих пор в этом роде».
Столярная, парусная, такелажная и малярная мастерские не произвели впечатления: «особенного в них ничего нет, то же, что и у нас».
Рассматривая чертежи строящегося корабля, заметил: «Шпангоуты, особенно носовые и кормовые, не имеют никакой постепенности в отводах, от самого киля до верха надводной части; напротив же, имеют совершенно скулистое образование наподобие латинской буквы S, что, по моему мнению, отнимает у судна плавучесть, качество столь необходимое для спокойного, успешного и более безопасного плавания. При килевой качке судно с таким образованием шпангоутов получает сильные удары волн в свои скулы, чрез что потрясается весь корабельный состав, в особенности рангоут».
О рабочих адмиралтейства: «в мастерской рабочие все вольные и, смотря по знанию и усердию, получают от 15 шиллингов до 2 фунтов в неделю; они обязаны являться в порт на работу в 6 часов утра, в 11 часов их распускают по домам обедать до 12½ часов, а в 5 пополудни шабаш, и рабочие расходятся по домам».
Под конец Портсмут надоел: «Здесь нет ни порядочного театра, ни гуляний, ни балов – одним словом, скука страшная. <…> вытянутые, серьезные физиономии Англичан до такой степени надоели, что больше уж не хочется съезжать на берег».
В связи с введением на флоте строевого звания «гардемарин флота»[221], в МКК название «гардемарин» было упразднено, а роты переименованы. Гардемаринская стала 1-й кадетской, ее старшее отделение было в 1860 г. выпускным. Высочайшим повелением от 29 февраля 1860 г. воспитанников Корпуса стали выпускать не в офицеры, а в гардемарины флота. Они должны были прослужить (непременно плавая) 2 года до мичманского чина.
3 марта приказом Генерал-адмирала была сформирована экзаменационная комиссия под председательством адмирала Ф. П. Литке. К выпуску подлежало 59 воспитанников, однако 37 из них находились в заграничном плавании (в их числе и П. Дурново)[222]. Сообщая об этом в Инспекторский департамент Морского министерства, и. д. директора МКК ответил положительно на заданный ему вопрос о возможности произвести в гардемарины флота находящихся в плавании теперь же, без особого экзамена, «на основании имеющихся в Корпусе данных». Мотивировал он это тем, что «они по наукам были большею частью лучше оставшихся здесь и, как из рапортов начальствующих на заграничных эскадрах лиц видно, что все они отлично старательны и с успехом занимаются науками». При этом предложил определить старшинство «всех составляющих старший курс» по «общему экзаменационному их списку, составленному в прошедшем 1859 году перед отправлением находящихся за границею в кампанию». Список этот приложил, предложив лишь две поправки: 6-го по списку Льва Елагина «понизить при производстве 20-ю человеками» за «строптивость характера» и 50-го Ивана Пеллегрини «поставить последним» «по нестрого удовлетворительному поведению».
П. Дурново в этом списке стоял первым, «со средним выводом экзаменационных баллов 1859 года» – 11,2. Однако в приказе Генерал-адмирала о производстве кадетов старшего курса 1-й роты в гардемарины флота от 3 апреля 1860 г. 1-е место отдано В. Верещагину, набравшему на выпускных экзаменах 210 баллов (в списке 1859 г. он был 4-м), а П. Дурново – 4-е место (153 балла). Очевидно: к определению старшинства подошли формально, не усматривая различия между суммой баллов 1859 г. и суммой баллов на выпускных экзаменах. Есть все основания предполагать, что П. Дурново не уступил бы 1-го места, имей он возможность сдавать выпускные экзамены.
Так П. Дурново окончил МКК 4-м из 59-ти.
«Хотя производство в гардемарины, вместо прежнего производства в мичманы, – писал И. И. Чайковский, выпущенный в 1862 г., – несколько и умаляло наше настроение, но сознание, что мы перестали быть кадетами и становились наряду с офицерами, получали офицерскую форму без эполет, но зато с аксельбантами, все-таки это новое самостоятельное положение нас занимало»[223]. Так, наверное, было и с П. Дурново, хотя несправедливое распределение мест в выпуске не могло не огорчать самолюбивого юношу.
22 апреля 1860 г. он был назначен в 19-й флотский экипаж; жалование – 300 рублей в год[224].
По-разному сложились судьбы воспитанников МКК 107-го выпуска. Не повезло Илиодору Белаго: гардемарином умер от туберкулеза и похоронен на английском кладбище 5 января 1863 г. Сошел с ума, выбросился за борт и утонул в 1886 г. Карл Миллер, будучи капитаном II ранга и командиром клипера «Джигит». Умер от чахотки Александр Юнг, успев стать кавалером ордена св. Георгия IV ст. и капитаном II ранга. Многие дослужились до высоких чинов. Четверо стали широко известными: Василий Верещагин, Фердинанд Врангель, Яков Гильтебандт и Петр Дурново.
Морская служба Петра Дурново
Почти 16 с половиной лет (22,5 %) жизни П. Н. Дурново было связано с военно-морским флотом: неполных 13-ти лет он был помещен в МКК и на 30-м году определен был «к статским делам». Собственно военно-морская служба П. Дурново – от окончания МКК и производства в гардемарины флота 3 апреля 1860 г. и до причисления 6 октября 1870 г. к Главному военно-морскому судному управлению – длилась 10,5 лет, из них в плаваниях прошло около 8-ми (около 75 %); при этом более 4-х лет – с 17 октября 1860 г. по 31 октября 1864 г. – П. Дурново плавал без перерыва, переходя с одного судна на другое.
221
Это была одна из досадных ошибок реформаторов: «В конце 50-х и начале 60-х годов, когда в “Морском сборнике” помещались талантливые статьи по части педагогии знаменитого хирурга и педагога Пирогова, стали появляться и статьи В. А. Римского-Корсакова и И. А. Шестакова <…> почти все статьи касались воспитания морской молодежи на новых началах». Доказывали, «что из Морского Корпуса не следует по окончании курса наук производить в мичманы, а необходимо учредить особое звание аспирантов или корабельных гардемарин. <…> Звание гардемарин пользы не принесло» (Денорвиль П. Отрывки из воспоминаний старого моряка // Море. 1906. № 7–8. С. 264–265, 268).
222
Эта практика – посылать лучших воспитанников, «по выдержании [ими] экзамена на старших гардемарин» в заграничное плавание, так что они курсов старшего гардемаринского класса не слушали – началась при А. К. Давыдове (Из записок Д. Ф. Мертваго. С. 60).
223
Чайковский И. И. Указ. соч. // Исторический вестник. 1913. Т. CXXXI. № 2. С. 87.
224
РГАВМФ. Ф. 432. Оп. 1. Д. 4279. Л. 7, 23–23 об., 26–26 об., 27–28, 34–34 об., 40; Ф. 406. Оп. 3. Д. 555. Л. 1197.