Страница 55 из 78
Вероятнее всего, его захочет допросить сам кардинал. Тогда у него есть время — сейчас еще только полдень, а кардинал, как всем известно, предпочитает работать по ночам.
Лейтенант потянулся, взял со столика шляпу, прикрыл ею глаза и почти сразу же задремал…
Проснулся он за минуту до того, как в двери загремел ключ. В комнате царил полумрак, из чего лейтенант сделал вывод, что проспал до раннего вечера.
Вошел де Жюссак, на этот раз облаченный в форменное платье гвардейца кардинала, и с ним два молодых, незнакомых мушкетеру солдата.
Издевательски улыбаясь, д'Артаньян протянул вошедшим обе руки.
— Нет необходимости связывать вас, д'Артаньян, — насмешливо бросил де Жюссак.
— Вы перестали меня бояться?
— Нет, все гораздо прозаичнее. Эти солдаты — не дворяне. Они пристукнут вас, не задумываясь, если вы сделаете хоть одно неверное движение.
— Благодарю вас, милейший Жюссак. Всегда приятно иметь развязанные руки.
Они вышли в просторный коридор, где к ним присоединился мрачный солдат с обнаженной шпагой в руке.
Д'Артаньяну до этого всего дважды довелось побывать в Пале Кардиналь, сопровождая короля, и у него не было достаточно времени любоваться убранством дворца. Сейчас же он шел, не торопясь, и откровенно разглядывал висевшие на стенах картины. Несомненно, все они принадлежали кисти видных итальянских или фламандских мастеров — это было ясно даже лейтенанту, хотя он и познакомился с живописью только во время Итальянских походов, когда его просвещали Арамис и Атос. Во всяком случае, эти картины разительно отличались от тех, что висели в коридорах и анфиладах Лувра — темных, закопченных, но зато в сверкающих золотом рамах.
— Смотрите, смотрите, д'Арьтаньян, больше вам не придется любоваться картинами, — желчно заметил де Жюссак. Его вывело из себя спокойствие мушкетера.
— А вы не думаете, милейший де Жюссак, что я просто запоминаю путь на тот случай, если мне придется в спешке покидать дворец кардинала?
Де Жюссак надулся и умолк, придумывая поязвительнее отвеет, но так ничего и не успел придумать, потом что они подошли к высокой массивной дубовой двери. Невидимый слуга растворил ее, и д'Артаньяна ввели в просторное помещение, где стояли солдаты. Д'Артаньян только теперь сообразил, что это были немецкие наемники, которым кардинал доверял, пожалуй, больше, чем собственным гвардейцам. В правом углу помещения за конторкой восседал монах с унылой физиономией человека, у которого вечно болят зубы. Д'Артаньян узнал в нем доверенного слугу кардинала.
— Добрый вечер, брат Жером. Его высокопреосвященство принимает? — небрежно осведомился лейтенант, и с удовлетворением услышал, как скрипнул зубами Жюссак.
— Кардинал ждет именно вас, мой лейтенант, — улыбнулся секретарь и, встав из-за конторки, распахнул дверь, ведущую в кабинет кардинала.
Совершенно неожиданно д'Артаньян увидел троих своих друзей, стоявших в окружении шести вооруженных гвардейцев. Что греха таить, он испытал радость, да простит его Господь за это эгоистическое чувство: он был не один, и сейчас он встанет плечом к плечу со своими комбатантами, и ему сам черт не страшен! В следующее мгновение острая боль пронзила его сердце — именно он вовлек друзей в столь опасное предприятие, как побег королевы-матери, и они, не думая, не рассуждая, последовали за ним…
— Вот и мсье д'Артаньян! — сказал безо всякой аффектации кардинал, сидевший за столом у самого камина, однако слова его прозвучали почти как возглас церемонимейстера перед выходом самого короля.
Мушкетеры, как по команде, отсалютовали ему, улыбаясь, и у лейтенанта от гордости за них запершило в носу. Боже, как он их любил! Он подмигнул друзьям, встал в ряд с ними и поклонился первому министру с преувеличенной галантностью, уверенный, что мушкетеры поймут его легкую браваду, как призыв не терять надежду.
— Господа, оставьте нас! — приказал кардинал гвардейцам
— Но, ваше высокопреосвященство! — попытался было возразить де Жюссак.
— Я сказал, оставьте нас. Не нападут же четверо молодых и здоровых дворян на старого и немощного слугу короля!
— Мсье Жюссак судит по себе, монсеньор, — сказал, кланяясь, Арамис. — Он бы не рискнул остаться со мной лицом к лицу.
— Хорошо, хорошо, господа, оставим колкости на потом. Я просил всех, кроме господ мушкетеров, выйти.
Гвардейцы торопливо покинули кабинет. Жюссак обернулся в двери и послал насыщенный злобой взгляд Арамису.
— Господа! Простите за несколько необычный способ приглашения, но у меня не было иного выхода, я предвидел, что вы, каждый из вас в отдельности и все вместе, не соизволите откликнуться на мой призыв, если бы я послал его в общепринятом порядке.
— Монсеньор, вы совершенно правы, ибо в таком случае нам надлежало бы испросить дозволения короля, — заметил д'Артаньян.
— Иными словами, вы признаете, что я поступил правильно? — с удовлетворением произнес кардинал, тушировав в первой словесной схватке хитрого гасконца. — Признаться, я ожидал чего-то такого и потому решил подкрепить приглашение в мой дворец, скажем так, своей аргументацией.
— Весьма своеобразной, монсеньор, — пробормотал Арамис, и кардинал предпочел его не услышать.
— Господа, я пожелал вас видеть, чтобы задать всего один вопрос. Всем вам вместе. Скажите, кто из вас может дать мне слово дворянина, что ничего не знал о планах побега королевы-матери из Компьенского замка?
Мушкетеры молчали.
Ни один мускул не дрогнул на их лицах, никто не обменялся взглядом с товарищами, все они смотрели прямо в лицо кардиналу и молчали.
— Я так и предполагал. Но все же я повторю своей вопрос, немного видоизменив его: кто может дать слово дворянина, что не участвовал в организации побега королевы-матери?
И опять в ответ ему было молчание.
— Я так и думал.
— Вы полагаете, что это по силам только нам четверым? — не удержался от иронического замечания Арамис.
— О, нет, я не был бы столь категоричен в своих оценках и не стал бы обижать других сорвиголов Франции. Я лишь имел в виду, что для вас честь дворянина превыше всего на свете. Потому и решил избежать скучной процедуры допроса с пристрастием. Мне не терпелось докопаться до истины, и теперь я знаю ее.
— Согласен, монсеньор, вы сделали мастерский ход, — сказал Атос и едва заметно склонил голову.
Друзья с некоторым удивлением воззрились на него.
— Если вы надеетесь, что мы расскажем вам, каким образом, почему, с кем и так далее — вы глубоко заблуждаетесь. Могу вас заверить, что даже формального признания от нас вы не дождетесь. Все это я говорю только потому, что вы апеллировали к нашей дворянской чести и тем самым взяли и на себя, как дворянин, определенные обязательства.
— Браво, граф де Ла Фер! Я называю вас вашим настоящим именем. Думаю, вы согласитесь, что такой разговор более приличествует графу, а не человеку, скрывшемуся за названием греческого острова.
— Горы, ваше высокопреосвященство.
— Что же касается формальностей, то я не собираюсь ни отправлять вас на Гревскую площадь, ни бросать в Бастилию. Для этого мне пришлось бы обращаться к его величеству королю. Просто вы исчезнете в подвалах одного из моих замков и останетесь там до самой смерти. — Кардинал уловил едва заметную ухмылку на губах д'Артаньяна. — Вы правильно поняли меня, лейтенант. До моей смерти. Но предупреждаю, я намерен жить долго, — кардинал взял колокольчик и позвонил.
Дверь приоткрылась, в ней возникла постная физиономия брата Жерома.
— Скажи де Жюссаку, что он может вернуть господ мушкетеров в выделенные им апартаменты.
Когда появился Жюссак, Арамис не удержался и воскликнул с насмешливой улыбкой:
— Счастливо оставаться, ваше высокопреосвященство! — и все четверо мушкетеров, не сговариваясь, отсалютовали кардиналу так, словно в их руках были шпаги.
В приемной Портос, оглядев немецких наемников и гвардейцев кардинала, шепнул:
— Может быть, попытаемся сейчас, друзья?