Дети Шини

В телефоне я нашла номер парня из списка Кристины. Это оказался Герасимов.

-- Герасимов, привет, это Осеева. Говорить можешь?

-- Ну, так, -- не особо довольно откликнулся Герасимов.

-- Я получила ролик Ворожцовой. Ты это видел?

-- Ну.

-- И что думаешь?

-- Без понятия.

-- Это, такой прикол? -- я всё ещё очень сильно на это надеялась.

-- Не знаю. Я грохнул эту гадость.

-- Когда ты получил письмо?

-- Первого.

-- И за все эти дни так ничего и не узнал?

-- Говорю же, я его удалил.

-- Слушай, Герасимов, как ты так можешь? Тебе, что, реально, на всё пофиг?

-- А в чем, собственно, проблема? Я и знать-то её толком не знаю и ничего такого не делал.

-- Я тоже не делала. Но она же нас назвала.

-- Сказал же, не знаю.

-- Ладно. Пока.

-- Пока, -- послушно отозвался Герасимов, и я с облегчением закончила разговор.

С Герасимовым я училась с первого класса, и он всегда был мрачный, молчаливый и замкнутый. Говорили, что его отец бьет за всё подряд. Но я в это не сильно верила, потому что, думаю, в наше время уже никто детей так не воспитывает.

Как-то раз, кажется, классе в седьмом, мама случайно увидела нашу общую классную фотографию у меня на тумбочке и сразу ткнула пальцем в Герасимова:

-- Вот, этот у вас самый симпатичный парень.

Мама, как в первом классе не знала, с кем я учусь, так и до сих пор не знает, кроме Павлика Подольского, конечно, но это уже отдельная тема. А Герасимов ей тогда приглянулся и запомнился, поэтому теперь, когда она делала вялые попытки поговорить со мной о школе, то обязательно приплетала туда Герасимова.

"А вот тот высокий парень с голубыми глазами, он какую оценку получил?" или "А вот тот симпатичный серьёзный мальчик, он тоже едет на экскурсию?" или даже так: "Тоня, а почему ты ни с кем не встречаешься? Я в твоём возрасте уже по уши была влюблена в папу. Не хочешь присмотреться к тому высокому однокласснику?"

Она и запомнить-то не могла, что он Герасимов, а всё равно повсюду его пихала, точно единственную особь мужского пола во всем районе.

В общем, пришлось залезть на страницу в ВК к Сёминой, правда, на фотке была не сама Настя, а Мэй из "Иной" -- девочка, прячущая под черной повязкой свой искусственный кукольный глаз, которым она может видеть мёртвых.

Я написала ей сообщение: "Привет. Я получила письмо Кристины Ворожцовой. Что это?"

Затем нашла страницу Маркова и отправила ему точно такое же сообщение.

Раньше, из-за одной дурацкой истории, произошедшей в седьмом классе, я на дух не переносила Маркова, в моих глазах он был главным школьным злодеем, с вредным ботанским доставучим характером, но потом, после того, как я решила не беспокоиться по всяким пустякам, Марков превратился просто в Маркова.

В квартире уже почти совсем стемнело, а на улице, из-за горящих фонарей и сверкающего в их свете снега, было ещё довольно светло. В доме напротив окна мигали разноцветными лампочками ёлок.

Третье января, кругом веселье и движуха. А у меня -- тишина и белое мерцание монитора. Я встала и побежала включать везде свет. Надо же, чуть было не провалилась в кромешную темень и не впустила своих ночных призраков.

Попробовала вспомнить всё, что знала о Кристине Ворожцовой.

Мы познакомились с ней ещё в началке, ходили в студию бальных танцев, какие обычно бывают при школах. Её водила бабушка, а меня, как всегда, Оксана -- моя няня. Именно по бабушке я и запомнила Кристину.

Мне всегда хотелось иметь такую бабушку: кругленькую, улыбчивую и заботливую. Я была уверена, что бабушка Кристины печет пирожки, вяжет, читает ей на ночь книжки и варит настоящие супы. А я о своих бабушках почти ничего не знаю.

Одна моя бабушка -- Лиза из Питера, встречались мы с ней только иногда летом на даче в Твери. Вторая -- Елена, мамина мама, жила в Германии и в жизни меня не видела, только регулярно присылала деньги на подарки, и которые я ни разу не потратила.

Чуть позже, когда я была классе в шестом, мы пересеклись с Ворожцовой на постановке общешкольного спектакля "Снежная королева" по Шварцу. Она, естественно, была Гердой, ей всегда давали такие роли, а мы с Павликом -- Вороном и Вороной. И до одури репетировали нашу общую сцену.

Прямо как сейчас помню:

"Ворон и Ворона: "Устроим смотр женихов, -- сказала принцесса, -- я выйду замуж только за того, кто меня не испугается".

Устроили смотр. Все пугались, входя во дворец. Но один мальчик ни капельки не испугался.

Герда: И это был Кей?

Ворон: Да, это был он.

Ворона: Все другие молчали от страха, как рыбы, а он так разумно разговаривал с принцессой!

Герда: Еще бы! Он очень умный! Он знает сложение, вычитание, умножение, деление и даже дроби!

Ворон: Вы не огорчены, что Кей забыл бабушку и вас?

Ворона: А вдруг Кей не захочет с вами разговаривать?

Герда: Захочет. Я уговорю его.

Ворона: А вы не побоитесь ночью пробраться во дворец?

Герда: Нет!

Ворона: В таком случае, вперед!

Ворон: Ур-ра! Ур-ра! Верность, храбрость, дружба...

Ворона: ...разрушат все преграды. Ур-ра! Ур-ра! Ур-ра!"

То было время, когда всё казалось просто и легко. Я тогда ещё не знала, что людям нельзя доверять и привязываться, а Кристина не одевалась, как дитя тьмы. И мы, не то, чтобы сильно подружились, но совершенно точно нам было весело. А после того спектакля и не сталкивались почти. В чем же теперь она могла меня упрекнуть?

Пока я обо всем этом размышляла, пришло сообщение от Маркова:

"Привет. Если ты не в курсе, то всё хреново. Ворожцова нажралась таблеток и теперь отдыхает в коме. Поздравляю".

Марков -- настоящая язва и заучка. Но не какой-то там слабохарактерный беззащитный ботаник, а вредный наезжалистый хам.

Он постоянно лез во всё со своим исключительным мнением, комментировал чужие ответы на уроках и прикалывался над ошибками. Стоило кому-то сказать "сила тяжести бруска", так он тут же влезал -- "сила тяжести, действующая на брусок".

Пару раз парни собирались надавать ему по морде, но в итоге решили не связываться, из-за придурочного, как и сам Марков, папаши.

Сейчас же своим сообщением он реально ошарашил меня.

Я:

Неужели мы, правда, имеем к этому отношение?