Дети Шини

- Короче, пока эта фигня не уляжется, я в школу больше не пойду, - решительно заявил он.

- И что? Будешь взаперти дома сидеть? - поинтересовался Петров, машинально облокачиваясь о ближайшую машину.

- Буду сидеть, пока папа не найдет какого-нибудь грамотного юриста, который научит, что делать в таких ситуациях.

- А твои тебе точно поверят, что ты ни при чем? - Петров с любопытством прищурился.

- Может, и не поверят, но какая разница? - изо рта Маркова валили клубы пара, отчего стёкла очков запотевали, и глаз его уже было не видно.

- Потому что мои мне точно не поверят, - сгребая горсть снега с машины, задумчиво произнес Петров. - Скажут, были уверены, что рано или поздно нечто подобное обязательно произойдет. Они всегда так говорят. Типа, раз ухо проколото, значит, наркоман и голубой.

- Больше всего не хочу оправдываться. Потому что ни в чем не виновна, - сказала я.

- А давайте сбежим? - вдруг ни с того, ни с сего предложил Петров, медленно высыпая из кулака снег и внимательно наблюдая, как он развеивается по ветру.

- Так мы уже сбежали, - ответила я, перепрыгивая с ноги на ногу, потому что вместо ступней у меня уже были деревянные колодки.

- Нет, по-настоящему. Далеко и надолго, - глаза Петрова азартно загорелись.

- Это ты серьёзно сейчас сказал? - в голосе Маркова послышалось недоверие.

- Конечно. Я уже давным-давно об этом мечтаю, но одному стремно как-то.

- Ну, уж нет, - после некоторого задумчивого молчания произнес Марков. - Я бы может тоже сбежал, но не с такой компанией, как вы.

==========

Глава 7 ==========

В том, что мои родители такие деловые и занятые люди, есть и свои плюсы. Вечером мама мельком спросила всё ли у меня в порядке в школе, потому что когда ей звонила наша Инна Григорьевна, она не могла разговаривать, а позже голова уже забита другим. Папа тоже вспомнил, что и ему звонили, но он был на переговорах. Пришлось сказать, что это возможно насчет родительского собрания. И тогда они оба изобразили кислые мины и отмахнулись.

Но, кажется, мне повезло больше всех.

Потому что после ужина, часов в девять, опять заявился Якушин. Но я отлично понимала, что его приход не сулит ничего хорошего, поэтому особо не радовалась и лишнего себе не воображала. Зато мама, открыв дверь, послала мне такой многозначительный взгляд, что пришлось пригласить Якушина войти.

Он выглядел очень расстроенным: лицо красное, глаза опущены, губы плотно сжаты, что-то постоянно отвечал невпопад. Садиться не стал.

- Я уезжаю. У меня дома скандал и разборки. Так, что если хотите, можете всё на меня свалить. По-любому теперь из колледжа отчислят, и весной в армию пойду. А дома не могу, там сейчас отвратительная обстановка. Мама всё время плачет и говорит "как ты мог?", потому что тётя Надя считает, что Кристина была в меня влюблена, а я как-то не так с ней поступил. Дядя Паша прибежал к нам и орал как полоумный, что он меня кастрирует, а мой папа наехал в ответ, что может я и подонок, но если Дядя Паша хоть пальцем меня тронет, то он кастрирует его самого. И они очень сильно поругались. Все вокруг и кричат, что мы банда Детей Шини, но мои упорно уверены, что дело только во мне. Как так? Почему они не хотят ничего слушать?

Якушин ходил туда-сюда по комнате и размахивал руками, он весь вспотел от нервов и смятения.

Мне очень хотелось его пожалеть, но ему как будто это было и не нужно, он просто искал кого-то, чтобы высказаться. К тому же я всё равно не могла подобрать никаких подходящих слов, потому что двухчасовая психотерапия с Сёминой по телефону вымотала меня окончательно. Её маму положили в больницу, Настя осталась дома одна, и я очень боялась, что не дай бог ей тоже взбредет в голову какая-нибудь ерунда.

- Никто на тебя ничего сваливать не будет, - уверенно сказала я, но Якушин отмахнулся, показывая, что ему безразлично. - А куда ты собрался уехать?

- В деревню пока рвану. У меня там машина. Газель. Летом сосед продал. Возьму её и поеду в какой-нибудь небольшой город, искать работу. Потому что денег у меня особо нет. Но если на работу не возьмут, то вернусь в деревню и постараюсь как-нибудь там до весны протянуть.

Я тут же представила, как останусь здесь одна с вечно ноющей Сёминой, легкомысленным Петровым и тормознутым Герасимовым, как меня будут таскать на допросы и, может быть даже держать в сырой одиночной камере без света и вайфая. И что Якушин больше не зайдет меня навестить, тогда, когда я уже начала привыкать к этим его внезапным появлениям.

- А если тебя будет искать полиция?

- Пусть ищет. Главное не слышать всего, что говорят дома.

Он, наконец, остановился, сел на кровать и закрыл ладонями глаза. Но даже этот драматический жест был не способен испортить его замечательного мужественного образа, прямо подталкивающего меня к каким-то решительным действиям.

- Саш, а можно с тобой? - мне казалось, что это говорю не я, а какой-то отвлеченный персонаж. - Деньги у меня есть.

Якушин немного подумал и решил, что это даже неплохо, потому что жить одному зимой в деревне, должно быть очень скучно. Тогда я зачем-то сказала, что могу делать всё, только не умею готовить, и мы одновременно так изучающе посмотрели друг на друга, что опять повисла тягостная неловкая пауза, как в тот раз, когда он принес холодец.

- А давай позовем ещё Петрова, - вдруг предложила я. - Он сегодня говорил, что хочет сбежать, но ему не с кем.

Якушин сначала пожал плечами, точно ему без разницы: что я, что Петров, а потом согласился, сказав, что Петров, наверняка, будет полезен, ведь за городом полно снега, и машину, возможно, придется расталкивать. В итоге, мы договорились встретиться в восемь утра возле автобусной остановки.

Когда же дверь за ним захлопнулась, мама вышла ко мне и, многозначительно кивая, сказала, что одобряет мой выбор, но я ей ответила, что это не то, что она думает.

Моему звонку Петров очень обрадовался, и сказал, что готов сбежать хоть сейчас, потому что мать и тётка собираются самолично отвести его завтра в полицию. Я, конечно же, не стала выяснять, почему у него такие злые родители, но попросила потерпеть до восьми утра. Он поинтересовался, кто ещё с нами едет, а когда узнал, что никто, будто бы даже огорчился.

И я тут же подумала про Сёмину. Как я могу её здесь бросить?

Настю я просто поставила перед фактом, была уверена, что Якушин не станет возражать, и Сёмина покорно согласилась, с условием, что сначала нужно предупредить маму. Я объяснила, что нужно просто оставить записку, но она уперлась, что из-за больного сердца маму волновать совсем нельзя. Но она точно не будет возражать, потому что сама сказала Насте: "теперь, если ты не спрячешься, они тебя съедят".