Страница 45 из 84
Наш национальный лидер — далеко не первый в мировой истории вождь, сумевший снискать любовь миллионов на долгие годы. Однако в Европе феномен вождизма с годами уже фактически сошел на нет. Быстрое развитие экономики оказывается самым непосредственным образом связано с трансформацией политической культуры. При высоком ВВП надушу населения обыватель перестает быть однолюбом и начинает всё чаще выбирать себе кумира в соответствии с сиюминутными предпочтениями. Заповедь, согласно которой его не следует «сотворять», нарушается в современном демократическом обществе, наверное, столь же часто, как в авторитарных системах. Однако процесс сотворения построен совершенно по-иному.
В авторитарных системах кумир — это символ единства нации, мудрый правитель, спаситель отечества, которого миллионы граждан (а вернее сказать — подданных) наделяют идеальными качествами. Прямо как в популярной лет десять назад песенке двух девчушек, которые хотели иметь парня такого, как Путин: «Такого как Путин — полного сил, // Такого как Путин, чтобы не пил, // Такого как Путин, чтоб не обижал, // Такого как Путин, чтоб не убежал».
Естественно, такое «чудо», как символ, правитель и спаситель в одном лице, не подлежит регулярной замене в соответствии с политическим, экономическим или природным циклом. За вождя голосуют не руками, не головой и не желудком, а сердцем, и удерживают светлый образ героя в этом нашем самом аполитичном органе до тех пор, пока он (орган) не разорвется от огорчения. А разрывается сердце от огорчения не в связи с падением ВВП на энное число процентных пунктов, а по причине разочарования в той картине мира, которую символизировал правитель и спаситель. Проще говоря, если в душу народную закрадывается представление, будто «царь ненастоящий», кумир мигом свергается с пьедестала.
Ельцин хоть и избран был сердцем, но в силу известных особенностей своей широкой, неспокойной натуры не выдержал испытания, а потому был признан ненастоящим. Путин же ведет себя вполне по-царски. Отсюда и результат.
А как обстоит дело с кумирами в современном обществе потребления? Да в принципе, так же, как с костюмами или автомобилями. Их потребляют. Перестают рассматривать в качестве непреходящих символических ценностей, объединяющих и цементирующих общество. Подбирают в соответствии с индивидуальным вкусом и велением моды, используют годик-другой-третий, а затем выбрасывают или превращают в секонд-хенд.
В стабильном обществе, с социальными гарантиями и без серьезных потрясений, где блеск в глазах обретается посредством шопинга, а не с помощью построения баррикад, потребление кумиров становится процессом будничным, стандартным, полусонным. В этом сезоне кумир должен быть розовым в полоску. А в следующем — голубым в крапинку. Муж потребляет своего кумира при просмотре футбольного матча с пивом, а жена — за бокалом мартини во время демонстрации мод. Тинейджер в поисках кумира сбегает из дома на концерт, фанатирует и думает по молодости лет, будто обрел счастье на века. Старушка же сидит тихонько у камина с детективом и прекрасно понимает, что, как бы ни боготворила она сегодня автора, завтра десятки дешевеньких томиков пойдут на растопку, а их место в библиотеке займут книжки с сюжетом, закрученным принципиально по-иному. Ведь только новый кумир сумеет покорить ее сердце и разогнать скуку однообразного, унылого существования.
Кумир политический, бесспорно, имеет свое законное место в обществе потребления. Но, как любой другой товар, он знает свое место и не претендует на тотальность. Политик эффективно «продает себя» избирателю, однако не надеется стать ни символом нации, ни властителем дум, ни спасителем гибнущего человечества. В период предвыборной кампании он доминирует на рынке нематериальных ценностей, но после ее окончания быстро уступает место приехавшему на гастроли тенору. А дальше стартует Кубок мира, и внимание переключается на футболистов. К Рождеству эстафету принимает Санта-Клаус. К концу зимы уходит в мир иной великий артист, и общество на недельку реанимирует идола далекого прошлого. Но вскоре начинаются опять какие-нибудь выборы, и политический кумир занимает на месяц-другой свое законное место. Хотя, естественно, лишь в том случае, если вовремя меняет «розовое в полоску» на «голубое в крапинку».
В обществе потребления есть объективная основа для сотворения кумиров, но нет объективной основы для монополизации пьедестала. Это не значит, что тот или иной кумир будет обязательно поощрять конкуренцию за свой потом, кровью и пиаром завоеванный пьедестал. Попытки монополизации время от времени имеют место даже в обществе потребления. Однако сбывать потребителю залежалого кумира столь же сложно, как сбывать советскому человеку продукцию 25-й швейной фабрики имени кепки Ильича.
Нет-нет, человек общества потребления не выйдет на праведный бой за свое право выбора, не станет перекрывать баррикадами Латинский квартал. Он просто начнет приобретать кумира на черном рынке из-под полы. И в рыночной экономике именно этот кумир вскоре станет наиболее востребованным.
А теперь вернемся от этих общих размышлений непосредственно к России. Эпоха «путинского процветания» резко сдвинула нас из мира отчаяния и поиска спасителя в мир довольства и потребления. Более того, власть продолжает сама толкать нас в сторону активного потребления, поскольку довольство жизнью — одно из условий довольства национальным лидером. Таким образом, ради своего самосохранения власть активно толкает нас к системе дифференциации кумиров и к максимизации сиюминутного удовольствия.
В итоге создается чрезвычайно опасная для России ситуация. С одной стороны, объективно исчезают механизмы монополизации кумира, благодаря которым наша пирамида пока держится в перевернутом виде. Однако с другой стороны, не создаются системы представительства, способные поставить пирамиду в нормальное положение. Как сможет существовать страна, утратив одну систему, но так и не обретя иную?
Именно из-за подобного разрыва, а вовсе не из-за происков заокеанских сил, возникают обычно революции и майданы. Непосредственно их создает движение разочарованного народа снизу. Но общие условия нестабильности формируются теми властями, которые желают бесконечно существовать в системе перевернутой пирамиды по принципу: после нас — хоть потоп. «Сейчас, мол, я — кумир, — думает правитель, — а когда меня не станет, то пусть хоть вообще страны не будет». Вместо этого мудрый национальный лидер должен был бы создавать условия для постепенной трансформации объективно существующего пока авторитаризма в объективно необходимую всем нам демократию.
Но так поступает лишь мудрый правитель. У нас в России Кремль сегодня подобным образом не поступает. А потому риск развала государства остается полностью на его совести.
Глава 8. Особый путь для «непутевых».
До сих пор мы изучали нашу страну на широком международном фоне, демонстрируя, что и ресурсное проклятие, и авторитаризм не являются отечественной спецификой, а имеют широкое распространение в мире. Однако великий поэт Федор Тютчев нам завещал, как известно, что умом Россию не понять и уж тем более не измерить ее общим аршином. У Тютчева сегодня есть много идейных наследников, которые скажут, что все попытки проанализировать тонкости нынешнего российского пути не стоят бумаги, на которой изданы, поскольку страна наша обязательно пойдет особым путем. И доказательств тому никаких не нужно. «В Россию можно только верить».
С верой не поспоришь. Пытаться даже не буду. Многие полагают, что Запад идет одним путем, а Россия — непременно другим. И составляет особую цивилизацию. Евразийскую. Православную. Данные опросов о том, сколько людей так считает, сильно расходятся между собой, поскольку наш респондент, как правило, не задумывается, в чем состоит особость, и не может набросать для этого пути даже простенькую дорожную карту. Но истинной вере никакие размышления не нужны.