Страница 84 из 84

Просуществует ли путинская система до 2042 года?

Травин Дмитрий Яковлевич

Всё это важно принимать во внимание, если мы хотим понять, как изменится российское общество, когда уйдет в прошлое путинское поколение правителей и страна в очередной раз будет выбирать путь выхода из системного кризиса.

Конечно, страны Запада были и останутся существенно богаче России. Тем более что те годы, которые нами будет руководить Путин до момента смены поколения правителей, окажутся нелегкими в экономическом смысле. Однако привлекательность западной модели будет зависеть не только от формальных сравнений, осуществляемых по показателю ВВП на душу населения. Важнее субъективные ощущения. Будут ли новые российские лидеры, приходящие на смену путинскому поколению правителей, считать, как Горбачев в свое время, что Запад по-прежнему находится на подъеме, или же они начнут, как Ленин на рубеже XIX XX веков, полагать, будто близится закат Европы, не способной преодолеть свои многочисленные противоречия?

Если западная демократия к этому времени будет сильна и устойчива, то постпутинская Россия сделает новый рывок на Запад, стремясь, наконец, сформировать те «правила игры», благодаря которым цивилизованный мир стал успешным. Если же западная демократия окажется в очередном кризисе, наши новые лидеры могут попытаться взять за образец иную модель.

Признаков кризиса, к сожалению, сегодня просматривается довольно много.

Во-первых, пирамиды государственного долга, возвышающиеся по всему миру, начиная с США. Запад живет не по средствам, потребляя существенно больше, чем производит. Если вдруг пирамида американского долга рухнет именно в тот момент, когда в России произойдет смена поколения правителей, о западном тренде в российской политике можно будет надолго забыть.

Во-вторых, проблемы миграции, с которыми различные государства всеобщего благоденствия не знают, как справиться. Социальные блага привлекают сомнительную публику со всего мира в Европу и США, а толерантность не позволяет принять жесткие меры против притока «халявщиков». Усиливаются конфликты местного населения с мигрантами, и в результате всё более популярными становятся политики, предлагающие курс жесткой руки.

В-третьих, увеличивается опасность терроризма на фоне активной миграции. Сегодня взрывы в крупных городах еще являются чрезвычайным происшествием, но что будет, если через 15—20 лет они станут столь же будничным явлением, как в Ираке или на Северном Кавказе?

В-четвертых, хотя европейская интеграция является важным и прогрессивным делом, интенсивная бюрократизация Евросоюза грозит ввести западный демократический капитализм примерно в такое же состояние стагнации, в каком уже находится наш клептократический капитализм. И если так пойдет дело, путь от клептократии к демократии окажется чрезвычайно тернистым.

Скорее всего, вышеперечисленные проблемы не станут для Запада фатальными. Не раз он уже в своей истории доходил до сложного кризиса, однако преодолевал возникающие проблемы. Тем не менее следует помнить, что на Востоке существуют недемократические, но динамично развивающиеся в экономическом отношении страны (в первую очередь Китай), которые способны стать в перспективе более привлекательным образцом, чем страны Запада. По уровню жизни они еще очень долго не догонят мировых лидеров, но по образу жизни (минимум госрасходов, гос- долга, мигрантов и терактов) могут внезапно оказаться соблазнительны.

Пока что мы еще практически никак не копируем Китай. С Западом ссоримся, но надеемся, что он нас признает рано или поздно за своих. Но что произойдет, если не будет ни надежды такой, ни желания?