Страница 83 из 84
Дело, однако, вовсе не в том, что мы глупее зарубежных демократов. Дело в том, что у нас сегодня парадоксальным образом не государство существует за счет миллионов граждан, а миллионы граждан существуют за счет патерналистского государства, раздающего народу всяческие блага. Такая парадоксальная ситуация складывается не только в России, но во многих странах, где государственные доходы зависят от нефти и газа.
Как формировалась демократия налогоплательщиков на Западе? Причины ее успеха определялись вовсе не поголовной сознательностью граждан. В любой западной стране большая часть избирателей, конечно, не думает о судьбе своих налогов. То есть о том, жируют ли чиновники на их деньги или эффективно эти средства используют. О таких вещах думает, как правило, сравнительно небольшой процент населения. Либо те, кто занимается бизнесом и платит очень большие налоги. Либо те, кто занимается интеллектуальной работой и потому вообще склонен к отвлеченным размышлениям.
Именно они требуют от государства эффективности. И при необходимости могут вывести на массовые протесты тех, кто обычно не думает о таких вещах, но способен внимать разумным аргументам элиты. При протестных действиях государство может либо прислушаться к демократам-налогоплателыцикам, либо послать их подальше, одновременно оболванивая массы с помощью ТУ.
И вот здесь-то возникает главный элемент, обеспечивающий работу демократии. Оболванить массы можно в любой стране, но, если власть пренебрегает мнением элиты, бизнес стремится выводить капиталы за рубеж, а интеллектуалы организовывают утечку мозгов. В таких условиях через какое-то время экономика начинает разваливаться, и оболванивать широкие массы становится трудно из-за снижающегося уровня жизни. Поэтому разумные политические режимы стараются не допускать такого. Они уважают демократию налогоплательщика. А глупые режимы рушатся из-за неудержимых протестов нищающих обывателей.
У нас в России — иная картина. Основную часть государственного благосостояния обеспечивали в нулевые годы не частный бизнес и не интеллектуалы, а государственные и околого- сударственные нефтегазовые компании. Таким образом, власть оказывалась в зависимости от эффективной работы сравнительно небольшой доли населения — нефтяников и газовиков, строителей трубопроводов и буровых, а также охраны, пресекающей разворовывание ресурсов из трубы. Более того, государство кормило основную часть общества за счет этих ресурсов. Начиная с чиновников, которым позволялось много воровать, и заканчивая учителями, врачами, профессорами, которым выплачивались государственные зарплаты, значительно большие, чем в «лихие 90-е».
Теоретически любой налогоплательщик мог бы в такой системе выступить против власти, сказав, что он ее кормит, а значит, хочет контролировать. На что власть могла возразить, что на самом деле это она его кормит и налоги он платит с тех денег, которые от государства получает. А если ему в такой ситуации желательно свернуть свой бизнес, вывести капиталы и эмигрировать, то скатертью дорожка. Стабильность власти от его налогов не зависит. Если все бандерлоги (как называл протестующих Путин) разбегутся, бюджет сэкономит деньги и отдаст их тем, кто верой и правдой служит начальству.
Благосостояние путинского режима стало разрушаться не из-за бегства налогоплательщиков, а из-за падения цен на нефть. И если природные ресурсы будут длительное время стоить дешево, патерналистское государство рассыплется. Оно не сможет позволить чиновникам столько красть, как раньше, бизнесменам реализовывать проекты за счет госбюджета, а учителям, врачам и профессорам получать зарплаты, обеспечивающие сносный уровень жизни. Такое государство сможет лишь заботиться в полной мере о силовиках, необходимых для подавления возможных выступлений протестующих.
Вот в такой ситуации демократия налогоплательщика заработает. Если простые бизнесмены и интеллектуалы своими деньгами и своими мозгами не обеспечат существования государства, власть вряд ли сможет быть популярна в народе. Поскольку нищая власть, не имеющая возможности раздавать блага и одновременно препятствующая модернизации страны, редко бывает популярна.
Конечно, не вся масса наших правителей, но какая-то их часть поймет, насколько изменилась ситуация, и сделает ставку на демократию налогоплательщика в борьбе с теми правителями, которые действуют по известному принципу «После нас хоть потоп». Соответственно, у общества появится возможность поддержать прагматиков и отобрать власть у тех, кто умеет лишь подавлять.
Егор Гайдар:
«В наиболее развитых государствах Западной Европы укореняется переданный им итальянскими городами-государствами новый принцип: свободный человек не платит налогов, в установлении которых не принимал участия он сам или его представители. <...> В 1477 году, после гибели Карла Смелого Бургундского в битве при Нанси, нидерландские города добились согласия бургундских правителей на предоставление им Великих привилегий - права Генеральным штатам Бургундских Нидерландов собираться по своей инициативе и самостоятельно решать вопросы, связанные с налогообложением. Победа конфедерации городов-государств (со всеми характерными для них институтами) над крупнейшей европейской державой - Испанией - стала свидетельством преимуществ налогообложения, основанных на принципах демократии налогоплательщиков и косвенных налогах перед традиционными способами взимания налогов в аграрных государствах. <...>
После "славной революции" 1688 года развитие Англии находится под очевидным влиянием голландских установлений.
<...> Связь событий 1688-1689 годов - стабилизация политического режима, укоренение демократии налогоплательщиков, упорядочение прав собственности, гарантии прав личности - с экономическим ростом, подъемом финансового и военного могущества Англии была для западноевропейских современников очевидным фактом».
(Гайдар Е. Долгое время. Россия в мире: очерки экономической истории. М.: Дело, 2005. С. 246-250)
От клептократии к демократии
В целом я смотрю в будущее с оптимизмом, но, чтобы оптимизм этот не выглядел розовым, надо принять во внимание
важный момент, из-за которого развитие России даже после смены поколения нынешних правителей может пойти совсем не по демократическому сценарию.
В любой переходный момент своей истории Россия сильно зависела от того, какой образец ей демонстрировал Запад. Практика брать оттуда всё лучшее установилась еще до Петра I, однако конкретный характер заимствований определялся господствовавшими в Европе тенденциями. С Запада мы брали как демократию, так и тиранию: в зависимости от того, что нынче входило в моду.
Петровский деспотизм был лишь «завернут» в национальную оболочку. Основа же оставалась чисто европейской. XVII век создал деспотическое абсолютистское государство во Франции, Испании, Пруссии, Швеции. А наш царь его заимствовал, сочленив с крепостным правом так, как ему представлялось удобным.
Большевики научились марксизму тоже на Западе. Там к концу XIX века активно входили в моду идеи заботы о народе. Ленин со Сталиным взяли за основу идею заботы и провели ее в жизнь так, как сумели. Или, точнее, так, как позволяли отечественные условия.
В отличие от вышеперечисленных деспотов, Александр II проводил идею свободы. В частности, он отменил крепостное право. Удалось это сделать потому, что для Европы середина XIX века была эпохой максимального либерализма, когда абсолютистский деспотизм уже канул в прошлое, а деспотизм националистический и социалистический еще не зародился. В общем, опять всё пришло с Запада.
Михаил Горбачев осуществил перестройку, когда во всем цивилизованном мире поняли, что советский социализм — это ГУЛАГ и дефицит, а вовсе не забота о простом человеке. На Западе к 1980-м гг. стали модны неолиберальные идеи, временно оттеснившие идеи госрегулирования. Горбачев плохо представлял, что хочет построить, и реформировал социализм, заимствуя из Европы те элементы государственного устройства, которые тогда представлялись эффективными.