Похоть

Аманатидис повернулся к Тэйтону.

- Но почему она больна, а вы - нет?

- Господи... - содрогнулся Тэйтон, - о чём вы? Я женился на ней одиннадцать назад, пару месяцев спустя понял, какого свалял дурака, а дальше - попал в капкан. Я был в отчаянии: оказался связан с расчётливой бестией, которой были нужны только мои деньги, но это ещё полбеды, она оказалась к тому же откровенной панельной девкой, что было куда хуже, но поделать я ничего не мог. Вернее, всё, что я мог, это выделить ей содержание и дом. Она требовала большего, но я тоже... упрям. - Тэйтон горестно вздохнул. - Она пустилась во все тяжкие, потом Хейфец, он проездом был в Англии, сказал мне, что видел её с Бруно Шеффилдом, а он нездоров. Я не придал этому значения, мне было абсолютно всё равно. Всё, что я хотел, это заняться наукой, я работал по двенадцать часов в день. Просто, чтобы забыть беду. - Тэйтон потёр лицо ладонью, точно стирая следы многодневного наваждения. - Потом - о, благословенный и страшный день, - на форуме в Лондоне я встретил Карвахаля с его сестрой и влюбился, как сумасшедший. Через год Хейфец сказал, что Галатея точно больна, он узнал это по своим каналам, он же иммунолог. Она приехала - и я не узнал её. По-моему, у неё что-то сдвинулось в голове: она стала настоящей ведьмой. Шеффилд тогда уже умер. Поверить в свою болезнь она не хотела, но ей становилось всё хуже. Я трижды в год оплачивал её пребывание в клинике, вызвал Хейфеца из Штатов. Он уже все знал, не надо было ничего объяснять, дальше него это никуда бы не пошло, я уверен. Но она начала выскальзывать из дома, Хейфец то и дело ловил её на панелях. Она говорила, что хочет забрать с собой как можно больше людей, чтобы в аду было веселее. Я решил увести её сюда из Лондона, отобрал телефон, но знал, что она лезла в штаны к любому, до кого могла дотянуться. Хейфец дежурил около неё и следил за ней, но... вот... не уследил. - Тэйтон повернулся к Стивену Хэмилтону, который, онемевший и потрясённый, стоял на том же месте, где услышал роковую весть. - Я не упрекаю вас, молодой человек, что вам эта бестия показалась ангелом с неба, сам когда-то сильно обманулся, но, право, я сделал всё возможное, чтобы обезопасить всех вокруг.

- Вы... - Хэмилтон не мог поверить в услышанное. Его Галатея? ВИЧ? Это... этого просто не могло быть! - Вы лжёте, - прокричал он в лицо Тэйтону. - Лжёте!

Тот изумлённо отпрянул и растерянно заморгал.

Аманатидис повернулся к медику.

- Мистер Хейфец, а сколько лет ей оставалось жить?

- Ну-у-у... - хмыкнул медик, пожав плечами, - сказать точно я не смогу, я -- не Бог, но полагаю, - Хейфец почесал за ухом, - что следующая пневмония добила бы её. На неё уже не действовали никакие препараты, я каждую неделю менял дозировку и курсы укрепляющей терапии, но... - он развёл руками. - Да ещё саркома... Думаю, до конца года она бы не дотянула. Впрочем, ваши врачи без труда сами это установят. Когда в руках скальпель, многое становится яснее ясного.

В дверях появился Теодоракис. Аманатидис метнул в него быстрый взгляд.

-Господа, моими подчинёнными обнаружено подобие орудия убийства. Мы хотели бы получить для сравнения ваши отпечатки.

Его удивило, что никто не возразил, только дотошный Винкельман недовольно пробурчал, что уже где-то сдавал их, однако уверенно приложил обе руки к плёнке. Его супруга сделала то же самое. Лоуренс Гриффин, всё это время молчавший, как немой, тоже молча сделал, что требовалось. Спокойно последовали примеру остальных Арчибальд Тэйтон и Дэвид Хейфец, Спирос Сарианиди всем корпусом налёг на стол, оставляя отпечатки толстых пальцев, а Франческо Бельграно проделал всё, как завзятый криминалист. Рене Лану и Рамон Карвахаль подверглись той же процедуре. Совершенно тупо, не вмещая в себя только что услышанного, сдал отпечатки своих пальцев Стивен Хэмилтон. Долорес Карвахаль последней аккуратно приложила пальцы к жёсткой плёнке, Теодоракис подписал на ней её имя и исчез.

Аманатидис методично продолжил с того самого места, на котором остановился перед приходом Теодоракиса.

- Значит, кроме вас троих, никто ничего не знал?

- Как бы не так, - пробурчал Сарианиди. - Я знал.

Аманатидис резко обернулся к соплеменнику. Тэйтон тоже удивлённо воззрился на грека.

- Господи, Спирос, вы-то откуда? Давно?

- Нет. Когда вы приехали, я ничего не знал, но у моего шурина в Комотини аптека. У него Хейфец заказывал для неё лекарства, а фармацевт, хоть и не медик, но, коль не дурак, по рецептам всё поймёт. Я договаривался с таможней о находках, потом зашёл к братцу жены -- подзакусить. А он и спросил, для кого это господин Хейфец из нашей экспедиции заказывает AIDSVAX и ALVAC-HIV. Тут я обо всем и догадался.

- И вы кому-то сказали об этом?

-Нет, с какой стати? - вытаращил глаза грек. - Гриффин - тот ничего не знал и ни о чём не догадывался, Винкельманам я тоже ничего не говорил - смысла не было. Лану - примерный семьянин. Ну а по взгляду Бельграно... Франческо, вообще-то, бабник, а от доступных девок шарахается. Я даже думал, что он в курсе, но потом понял, что нет. Он как-то заговорил со мной, и я понял, что он знает, что Тэйтон влюблён в сестру Карвахаля. Он недоумевал, зачем на это идёт Рамон. Но если бы он знал о болезни миссис Тэйтон, думаю, он бы ни о чём не спрашивал.

- Не знал я, - покачал головой Бельграно и размашисто перекрестился. - Просто пугала она меня. Эти шесть пальцев... Жуть.

-Что? - напрягся полицейский.

-У моей жены была полидактилия, шесть пальцев на ноге, - пояснил Тэйтон. - В Средние века говорили, что такие люди - дьявольское отродье. И не ошибались ведь, - пробормотал он полушёпотом.

- А мистеру Хэмилтону вы все - Хейфец, Тэйтон, Карвахаль, Сарианиди - ничего не говорили?

- Нет, в голову не пришло, что он может... - убито покачал головой Сарианиди. - Молодой человек держался в стороне, ни с кем близко не сходился, и я подумал, что есть такие англичане - не подступишься. Так он влип, Дэйв?

Медик завёл глаза в потолок.

- Бога ради, Спиридон, только твоих вопросов мне не хватало.- Он показал глазами на женщин и махнул рукой. - Выясним после. Но я видел, что он кружил возле третьего этажа, искал её то на пляже, то флиртовал с ней у бассейна, то как бы случайно наверху оказывался, однако мне в голову не приходило, что они уже сошлись где-то. Конечно, мартовские коты, вопреки предрассудкам, блудят не только в марте, но я просто забыл об этом... - На лбу его вдруг прорезались две резкие поперечные морщины. - А ведь я обратил внимание -- у него лимфоузлы воспалились во время простуды, я и подумал ещё... но счёл случайностью.

- Так ты думаешь, это была не простуда? - Глаза Тэйтона потемнели, а брови скорбно поднялись.

- Теперь -- уверен. Он не бывал на раскопках, а где тогда мог простудиться? Не в лаборатории же...

Аманатидис молча рассматривал археологов в гостиной. Его весьма удивляло, что никто из них не проявлял ни малейших признаков страха или беспокойства по поводу взятых у них отпечатков. Никто даже не поинтересовался, каково орудие преступления, никто не задал ни одного вопроса по поводу следствия. Все следили за рассказом медика, и никто даже не вспоминал об убийстве. Впрочем...

К Аманатидису как раз в эту минуту подошёл Макс Винкельман и, заложив руки в карманы, ершисто спросил:

- Я хотел бы, однако, кое-что уточнить.

- Пожалуйста, мистер Винкельман, - Аманатидис навострил уши.

- Как надолго замедлит нашу работу этот печальный инцидент? Мы, что, никуда не имеем право выходить?

Аманатидис пожал плечами.

- Вы не имеете права до конца расследования покидать страну, но в пределах этой местности вы вполне свободны в передвижениях.

Винкельман просиял.

- Значит, мы можем продолжить работу на раскопках? А то мы потеряли уже полдня...

Аманатидис закусил губу и вздохнул. Нет, ну это же надо, а?

-Анализы отпечатков на орудии убийства будут скоро готовы. И тогда мы больше не побеспокоим вас. Пока же прошу вас задержаться, ибо мы потеряем больше времени, когда придётся вновь собирать вас.