Похоть

"Любовь! Что только не прикрывается её именем! Тут и влечение к нежному телу, и величайшее смятение духа, простое желание иметь семью, исступлённая похоть и единоборство Иакова с ангелом..." (Ремарк)

Михайлова Ольга Николаевна

Михайлова Ольга Николаевна

Похоть

Похоть

"Th'expense of spirit in a waste

of shame Is lust in action..."

"Растрата духа в пустыне стыда -

вот что такое похоть..."

Шекспир, сонет 129

Глава первая.

Страсть вначале - чужой,

после - гость, и наконец -

хозяин дома.

Талмуд

- Хорошо, дорогая, я поговорю с профессором, - Хэмилтон отключил вызов и опустил телефон в карман.

Стивен был уверен, что Гриффин войдёт в его положение и разрешит вместо поездки на раскопки в Комотини остаться в Лондоне. Самому Хэмилтону ехать тоже не хотелось, гораздо лучше было провести это время с Брэндой на побережье в Брайтоне. Но как всё объяснить? Сказать профессору, что его невеста не желала больше "мириться с неопределённостью" и поставила ему ультиматум, было, конечно, немыслимо. А между тем Гриффин рассчитывает на Стивена и едва ли сможет сейчас, за несколько дней до отъезда, найти другого химика. Хэмилтон в досаде кусал губы. Что делать? Но за всю дорогу до колледжа так ничего и не придумал. Надежда, что Гриффина на месте не окажется, тоже не оправдалась: профессор с утра был в лаборатории. Хэмилтон со вздохом переступил порог, решив сослаться на "личные обстоятельства".

Лоуренс Гриффин, лысеющий шатен неопределённых лет, отпустил весной короткую шкиперскую бородку, но круглые очки в металлической оправе мешали ему уподобиться старому морскому волку: слишком уж много было в тёмных глазах профессора добродушия и какой-то странной наивной искушённости. Сейчас он, заложив руки в карманы и покачиваясь с носков на пятки, болтал с Арчибальдом Тэйтоном, широкоплечим брюнетом с жёстким волевым лицом средневекового монаха, резкие черты которого странно контрастировали, однако, с мечтательными голубыми глазами. Тэйтону не было ещё и сорока, но он, как и Гриффин, считался признанным авторитетом в области археологии. Оба они, увлечённые разговором, не заметили Хэмилтона, в нерешительности остановившегося за стендом с отчётами о прошлых экспедициях.

Стивен прислушался.

- Уверяю вас, Лори, он городит вздор, - Тэйтон закурил и небрежно махнул рукой, отгоняя дым от лица. Движения его были немного нервозны и, несмотря на явную силу мощных запястий, руки едва заметно тряслись.

Гриффин азартно возразил:

- Но его мнение подтвердил и Хьюго Стрэнд, а он эксперт международного класса. Вы что, Арчи, сомневаетесь в его компетентности? - по губам Гриффина промелькнула несколько двусмысленная улыбка.

Тэйтон пожал плечами.

- Если нам мало собственных заблуждений, Лори, мы всегда можем расширить их мнениями экспертов. Но вспомните, кто заказал ему исследования. Гауэр Стрит, Блумсбэри. Я не ставлю под сомнение его компетентность, но он их эксперт и этим всё сказано. - Слова "их эксперт" Тейтон выделил кривой усмешкой и чуть глумливой интонацией.

- Вы убеждённый скептик, Арчи. Почему вы не верите в беспристрастность? Стрэнд не дурак, прекрасное образование... - разговор, казалось, не очень-то волновал Гриффина, он скорее забавлялся, чем спорил, и, похоже, несмотря на свои возражения, был почти согласен с оппонентом.

- А сейчас простого-то дурака днём с огнём не сыщешь, - задумчиво и серьёзно проговорил Тэйтон, но в голосе его по-прежнему плясали чёртики. - Все с высшим образованием. А уж эти так называемые "эксперты"... - Он жёлчно усмехнулся. - Сделайте три верных догадки подряд - и репутация эксперта вам обеспечена.

- Да, - со смехом подтвердил Гриффин, - тут, боюсь, вы правы.

Они заговорили о составе экспедиции. Уже дал твёрдое согласие на участие Франческо Бельграно, доктор Болонского университета, один из крупнейших экспертов по древней сфрагистике и глиптике. К ним, возможно, присоединится и профессор немецкого университета Мартина Лютера Макс Винкельман с супругой. Организационные вопросы возьмёт на себя Спирос Сарианиди, знаменитый бонист и нумизмат. Пока это не точно, но может приехать и Карвахаль с сестрой - сейчас они на раскопках в Египте.

-Я написал ему по электронке и передал ваше приглашение, он тут же отозвался и сказал, что постарается выбраться. Обещал быть и Рене Лану из Парижа, известнейший полиглот, специалист по эпиграфике и некрополистике. Но вот медик...

- Будет мой друг Дэвид Хейфец, он согласился приехать, - торопливо сказал Тэйтон и спросил, едет ли Хэмилтон?

Гриффин ответил, что рассчитывает на это, ведь Винкельман пока не уверен, что сможет приехать. Тэйтон осведомился, достаточно ли предоставленного им финансирования? Лоуренс поспешно кивнул, заверив Арчибальда, что в прошлом году в Турции они на такую же сумму прожили целых три месяца.

Стивен слушал разговор учёных, никак не решаясь прервать их, но тут в глубине огромной лаборатории открылась дверь, которая вела в верхний холл, и оттуда появилось странное видение. На лестничных ступенях Стивен сначала увидел крохотные, совсем детские ножки в серых замшевых туфельках, потом меж балясин задымилось облако нежного полупрозрачного шифонового платья, на котором, как на крыльях бабочки-махаона, искрились разводы белого, чёрного, алого и жемчужно-серого. Мелькнула бледная рука на перилах, и наконец, проступило лицо ангела, обрамлённое густыми тёмными волосами.

Девушка замерла на последней ступеньке и молча взглянула на Гриффина и Тейтона. Стивен теперь рассмотрел, что волосы её не темны, а белокуры, точнее, цвета сигарного пепла, а во всей фигурке, необычайно утончённой и какой-то полупрозрачной, проступало что-то призрачное. Казалось, она могла пройти сквозь стену и, подобно дыму, раствориться в воздухе. "Бесплотность, бестелесность" - наконец нашёл Хэмилтон нужное слово. На него повеяло каким-то милым ароматом, свежим, как утренний цветок, приправленный соком апельсинов и вкусом кисло-сладких ягод винограда, ароматом молодости, непостоянства, юношеской романтики и вечного студенчества.

Стивен очарованно вгляделся в девушку. Такое он видел впервые. У неё было лицо-хамелеон, лицо вне времени, национальности, пола и возраста, лишённое мимики и внутренней страсти, но в этой бесстрастности была своя мистика. Она могла быть египетской Нифертити, подумал Стивен, но белый напудренный парик сделал бы из неё мадам де Помпадур, а короткая стрижка "под мальчика" превратила бы её в прелестного римского отрока. Это было лицо той абсолютной правильности, которое так любят визажисты, из неопределённых очертаний которого поистине можно вылепить что угодно.