Страница 35 из 41
Ночью он проснулся то ли от стона, то ли от плача
— Лино, — Сказала ему Элизабет. — Помоги мне!
Сначала он не понял, почему в постели сыро, а потом, потом, он в шоке включил свет, откинул одеяло, и увидел кровь — Элизабет лежала в крови!
Глава 8
Лино сидел в зале ожидания в гинекологическом отделении…
Удивительно, но рядом с ним были Рик и Алина!
Рик держал его за руку, а Алина обнимала за плечи.
Они ждали, — уже час.
Лино чувствовал время, — то, как уходит время, он никогда так не чувствовал время!
Он вдруг вспомнил «Слово „смысл“, — продолжал Виталий, — не было бы фикцией только в том случае, если бы мы обладали точным знанием того, что когда мы поступим так-то, то последуют непременно такие, а не иные результаты. Если это не всегда оказывается непогрешимым даже в примитивных, механических науках, при вполне определенных задачах и столь же определенных условиях, то, как же ты хочешь, чтобы оно было верным в области социальных отношений, природа которых нам непонятна, или в области индивидуальной психологии, законы которой нам почти неизвестны? Смысла нет»206
— Это правда, — Подумал Лино. — Если разобраться, ни у чего нет смысла.
Рядом с ним, в сути, сидели чужие люди, едва знакомые, которым он почему-то нужен, почему-то дорог.
Ему захотелось… накричать на них — я вас бросал, неужели вы этого не понимаете, я всю жизнь вас бросал!
Рик сжал его руку.
— Элизабет сказала мне, что ты никогда меня не забывал
Он сказал это странно, тихо, — Лино посмотрел на него; сын был — у сына было белое лицо, а губы посинели.
— Рик…
— Она не может умереть, — если она умрёт, мы снова станем одинокими!
— Сын, — Выразительно сказала ему Алина. — Помнишь, что я говорила тебе, когда ты был маленьким? Мужчина должен терпеть, — мужчина должен уметь терпеть.
Рик посмотрел на мать.
— Терпение спасает, мам?
— Почти всегда, caro207.
— «Почти»?
— Да, — когда Бог не слышит, остаётся только терпеть.
Лино захотелось прикоснуться к сыну, погладить.
— Прости нас, Господи, за то, что мы были нетерпеливы, — Сказала Алина. — Но, Ты должен нас понять, — мы твои дети, мы неразумные дети!
В её голосе звучала сдерживаемая боль.
Она выглядела так, словно её мучила боль.
Это поразило Лино, — он никогда не видел её такой, неприкрыто несчастной.
Он думал, что эта женщина больше никогда и ничем не поразит его, но… удивила!
— У меня была сестра, — Вдруг сказала им она. — Красивая, жизнерадостная девушка — наши родители её обожали!
Лино встретил её взгляд.
— Абель208 не всегда был таким…
Голос Алины прозвучал виновато.
— Она встретила свою судьбу, они были счастливы, — все были счастливы, но она умерла при родах.
Она заглянула ему в глаза.
— Когда женщина любит мужчину, она хочет от него ребёнка. И… её не остановить. Не знаю, что это, судьба или катастрофа, но… всё правильно, — семья без детей, не семья!
— Ты тоже была готова умереть, мама? — Удивлённо спросил её их сын.
— Я и сейчас готова!
Алина посмотрела на него очень ласково.
— Если с тобой что-то случится, я умру, — возможно, я буду жить, но всё будет кончено!
Лино заплакал, — слёзы скатывались по щекам
Он ей поверил.
— Есть женщины, которые рождаются, чтобы любить мужчину, — Сказала Алина. — А есть женщины, которые рождаются, чтобы любить своих детей.
Она посмотрела на них обоих, — в её глазах была нежность.
— Говорят, что мы переносим любовь на детей, от одиночества, а я думаю; от понимания: любовь не каждому и не для каждого — любовь душ и тел.
Усмешка.
— Любовь — это когда, теряя кого-то, теряешь себя. Всё, что большинство людей называет любовью, прихоть, похоть, поиск выгоды… принцессы на самом деле шлюхи, а принцы — торгуются как на базаре!
Доктор Кубота вышел к ним.
— Разрыв шейки матки! — Устало сказал он, сняв ватно-марлевую повязку. — Ребёнок большой, так бывает, не смертельно!
— Как малышка? — Испуганно спросила Алина.
Японец посмотрел на них по очереди, улыбнулся.
— Орёт, а мама спит, — я прооперировал её, и сделал ей укол снотворного, она переволновалась, пусть отдохнёт!
— С моей женой всё в порядке?
Лино не узнал свой голос.
— Конечно, с ней настолько всё в порядке, что она ещё родит вам детей!
Кубота-сан засмеялся с нескрываемым удовольствием
Элизабет снился сон
Всё было в тумане, — река, дом, осень
Прохладно
Она (шла?) двигалась, не чувствуя под собой земли
Туман похож на дым
У речки на складном стуле сидел мужчина
Она приблизилась
Он посмотрел на неё
Это был Жан
Улыбка.
— Hello!
Он улыбался
— «Кто изваял тебя из темноты ночной,/Какой туземный Фауст, исчадие саванны?/Ты пахнешь мускусом и табаком Гаванны,/Полуночи дитя, мой идол роковой»209!
— Чьи это стихи, синьор?
Она тоже заулыбалась.
— Вечности, Лизетт, — прекрасное принадлежит вечности!
Да, это был он, Jean
— А я думала; людям, — я думала, что прекрасное принадлежит людям!
— Люди не прекрасны, мадам
— Да, Jean
Он встал, он был одет в плащ рыбака.
— Pourquoi210?
Элизабет поняла, что Жан спрашивает её; почему ты здесь
— Что тебе ответить… — Подумала она вслух. — Как тебе ответить
Я уже давно здесь, я уже давно разделяю твою судьбу!
Ей захотелось сказать ему:
— Если ты не вернёшься, я не знаю, что со мной будет. Я не умру, но что-то во мне станет меньше любить жизнь, а я не хочу любить её меньше, — ведь смысл жизни в том, чтобы любить её всё больше, и больше!
Жан сел, — обратно на стул.
— Я не хочу жить, Лизетт.
— Из-за Мэри?
— Я не настолько молод, чтобы умереть из-за женщины или жить!
Элизабет печально улыбнулась.
— А может, настолько? Говорят, сердце не стареет…
— Не стареет! — Согласился с ней он. — Голова — да, а сердце — нет.
— «Голова»? — Удивилась она.
— Голова, Лизетт, понимает, что ей сто лет…
— «Сто»?!
— Ей скоро пятьдесят!
Усмешка.
— А сердце думает, что ему пятнадцать (!!!)
Усмешка.
— Вечные пятнадцать лет!
Он удивил её, мужчина с красивыми чёрными волосами.
— Ты прав, — Сказала ему она. — Мне не сорок, мне — пятнадцать!
Жан посмотрел на неё.
— Мне тоже, поэтому я здесь.
Грусть в его чёрных, с серебром, глазах.
— Здесь легче
— Потому, что не нужно отвечать, когда тебя спрашивают?
— Не обязательно!
Они заглянули друг другу в глаза.
— Назови свою дочь Жоан, помни меня, я стану ей ангелом-хранителем!
Улыбка на его алых губах…
— «Ни опиум, ни хмель соперничать с тобой/Не смеют, демон мой; ты — край обетованный,/Где горестных моих желаний караваны/К колодцам глаз твоих идут на водопой»211
— Жан?
— Oui, Lisette?
— Я не хочу тебя помнить, я хочу тебя любить!
— Ты меня любишь?
— Люблю
— И я тебя люблю
Элизабет погладила его по щеке.
— Живи! Если я не смогу сделать тебя счастливым, то спокойным смогу!
— «Спокойным»?
Жан посмотрел на неё со смятением.
— Помнишь смерть Ксавье Лорана? Лино часто говорит о нём, — о ней (!) Он говорит: «Ксавье смешался с землей, и она вернула его нам в наших сыновьях. Мы вновь держим его на руках, но теперь он не умирает, он живёт, — теперь, у нас есть всё, чтобы не дать ему умереть»!
Его глаза покраснели.
— Ты не дашь мне умереть?
— В любви, Жан, допустимо быть дураком, или клоуном, но недопустимо — ублюдком, давай не будем ублюдками, давай не будем умирать!
Лино взял дочь на руки — внутри всё заныло как от боли, это было даже более сильное чувство, чем с Джулио, — с сыном, он почувствовал безмятежное счастье, а с дочерью — мятежное!