Страница 11 из 41
Он понял о ком идёт речь.
Лино посчитал нужным объяснить Элен:
— Когда-то у нас был роман, но она полюбила другого человека — она была беременна от меня, но влюбилась в другого мужчину.
— Почему же она одна? — Удивилась женщина. — Мне показалось, что она одна…
— Он погиб…
У него заболело сердце.
— Он был одним из ликвидаторов аварии на АЭС Накадзима-2.
Он вспомнил, как Элизабет сказала ему «Норна Урд стара. Она все помнит. Урд помнит то, что забыла Верданди, и то, что забудет Скульд»…
Позже Лино сидел в комнате Джулио и наблюдал, как сын спит.
Малыш такой соня!
Он смотрел на его пухленькие ручки, на маленькие пальчики, — торчащее ушко, длинные реснички…
Он вспомнил «В Аду у меня есть маленький садик»…
Да, у него тоже!
Лино подумал, почему ты мне не сказала?
Он даже не почувствовал, что что-то произошло!
Она была такой спокойной, Элизабет, — иногда он… не постигает её, а может, даже не иногда!
Она слишком долго прожила одна, для того, чтобы… быть проще. Но он любит её не простоту, её… усложнения, её глубокое внутреннее «я» — Элизабет сильная личность!
Лино вернулся в спальню, лёг — Элизабет спала.
Он улыбнулся, смотря на неё, ему стало интересно; на кого Джулио похож больше, на неё или на него?
Малышу исполнился год и месяц.
Сакурай сказал ему «Я видел твою жену, интересная женщина, у неё взгляд человека, который может понять».
Лино подумал, ты в ней разобрался, Рюу!
Он вспомнил, как Элизабет сказала ему «Без любви я бы стала жестокой»…
Он подумал о Монике, — он подумал, поэтому ты подошла к моей жене, захотелось погреться?
Он тоже греется рядом с Элизабет, он тоже!
Лино вспомнил «Почему Мэри следует за тобой? Куда бы ты ни поехал, она едет за тобой!»…
Он подумал, иногда, чтобы забыть человека, нужна целая жизнь, а иногда — несколько жизней, поэтому мы (люди) следуем друг за другом из жизни в смерть, и вновь в жизнь, вновь в смерть!
Он сказал Элизабет «Каждый раз, когда мы влюбляемся, нам кажется, что на этот раз нас поймут!».
— Да, — Сказала ему она. — Когда мы любим, нам кажется, что нас должны понять!
— Но нам ничего не должны, дорогая, мы должны, а они — нет!
— Почему? Почему «мы должны, а они — нет»?
— Потому, что не нужно ожидать от них того же, что и от себя.
Лино сказал Элизабет:
— Я люблю книгу «Вечер у Клэр» Гайто Газданова: «И, может быть, то, что я всегда недолго жалел о людях и странах, которые покидал, — может быть, это чувство лишь кратковременного сожаления было таким призрачным потому, что всё, что я видел и любил, — солдаты офицеры, женщины, снег и война, всё это уже никогда не оставит меня — до тех пор, пока не наступит время моего последнего, смертельного путешествия, медленного падения в чёрную глубину, в миллион раз более длительного, чем моё земное существование, такого долгого, что, пока я буду падать, я буду забывать это всё, что видел, и помнил, и чувствовал, и любил; и, когда я забуду всё, что я любил, тогда я умру».
— Всё это не оставит нас, — Поняла его она. — Люди и чувства, чувства и люди…
— Никогда, Элизабет, НИКОГДА!
Глава 5
Лино познакомил Элизабет с Сакураем Рюу и его женой Каору…
Это была интересная пара — высокий мужчина, с грузной, но мощной фигурой, и маленькая, миловидная женщина.
Госпожа Каору показала Элизабет их дом, похожий на средневековый замок.
— Этот дом — мужчина; в нём живёт дух мужчины, которому десять тысяч лет!
Элизабет дружелюбно улыбнулась.
— Дофуку сказал: «По-моему, истина находится вне утверждения или отрицания, так как это лишь путь, по которому она движется».
Каору-сан улыбнулась, с интересом в глазах.
— У вас растерянный вид.
Элизабет смущённо заулыбалась.
— Вы правы; я боюсь!
— Чего же?
— Шокировать вас!
Женщина посмотрела на неё с симпатией.
— После смерти сына, меня уже ничто не шокирует.
Она словно погасла, такая красивая в кимоно цвета фуксии, — грустный цветок!
— После смерти сына, я… успокоилась.
— Успокоились?
— Больше не за кого воевать!
Элизабет вспомнила «И, может быть, то, что я всегда недолго жалел о людях и странах, которые покидал, — может быть, это чувство лишь кратковременного сожаления было таким призрачным потому, что всё, что я видел и любил, — солдаты офицеры, женщины, снег и война, всё это уже никогда не оставит меня — до тех пор, пока не наступит время моего последнего, смертельного путешествия, медленного падения в чёрную глубину, в миллион раз более длительного, чем моё земное существование, такого долгого, что, пока я буду падать, я буду забывать это всё, что видел, и помнил, и чувствовал, и любил; и, когда я забуду всё, что я любил, тогда я умру».
— Вы за него воевали?
— Всегда!
— Почему? Почему война, а не мир?
— Потому, что дети умирают легко — от смерти, а мы, родители — страшно, от сожалений!
Позже госпожа Каору показывала Элизабет свою коллекцию Бонсай…
— Это — Фукинагаси (ствол на ветру), — Сказала ей она. — Дерево моего сына.
Деревце «стояло» в небольшом красном горшке, и росло, сильно клонясь к земле, словно уносимое ветром, — зелёное, и сильное, оно было красиво!
— Я никогда не видела Бонсай вблизи, — Сказала Элизабет, госпоже Каору. — Теперь я понимаю, что многое потеряла.
Женщина посмотрела на неё очень внимательно.
Элизабет обратила внимание на другое дерево стоящее рядом с Фукинагаси.
— Это дерево мужа, — Сказала ей госпожа Каору. — Сокан. Два ствола растут от одного корня, один ствол зовется «родитель», другой — «дитя». «Родитель должен быть толще и выше…
Элизабет встретила её задумчивый взгляд.
— Из одного корня могут расти 3—5 стволов «детей».
Сокан был другим, — «родитель» был высоким, его ствол расширялся у корней «давал жизнь», а рядом с ним «стоял» ребёнок, корешок, словно вырвавшийся из земли.
— А это я, — Смущённо улыбнулась хозяйка дома. — Таримики; ствол лишен коры по типу мертвого дерева. В природе можно увидеть дерево, в которое попала молния, и его одна часть обгорела, а другая остается живой…
Они вернулись к мужчинам, в гостиную…
Сакурай и Лино сидели на диване рядом друг с другом, — они выглядели довольными и расслабленными.
— Я показала Элизабет мою коллекцию Бонсай. — Сказала госпожа Каору.
Сакурай посмотрел на неё с удивлением.
Элизабет встретила его взгляд.
— Вам понравилось?
— Очень.
— Бонсай похожи на людей; они почти вечны.
— Это хорошо, или плохо? — Спросила его Элизабет.
Он мягко улыбнулся.
— Вечность прекрасна только для влюблённых, для всех остальных она — напоминание.
— О чём?
— Ничто не вечно!
Они сели за стол в саду, рядом с японским клёном. Стол был рассчитан на шесть персон, деревянный, покрытый тёмным лаком.
Они сели — неожиданно для Элизабет, Лино рядом с госпожой Каору, и Сакурай рядом с ней.
Он немного тяжело дышал, хозяин дома, одетый в синее кимоно и чёрную куртку хаори.
— Какой салат вы предпочитаете? — Спросил её Сакурай. — Тёплый или холодный?
Элизабет смущённо улыбнулась.
— А чем один отличается от другого?
Он понимающе улыбнулся.
— Тёплые салаты сочетают в себе овощи и морепродукты, слегка подогретые на огне. Обычно такие салаты заправляют специальными соусами, а холодные салаты состоят из овощей: капусты, имбиря, редиса или огурцов, приправленных соевым соусом.
Он тепло посмотрел на неё.
— Если у вас нет аллергии на морепродукты, я советую вам выбрать тёплый салат.
— Спасибо, я прислушаюсь к вашему совету.
Сакурай поставил перед ней чашу из глины с тёплым салатом.