Страница 4 из 46
-Нет, сударь, она жена Андрея Афанасьевича. И они должны с минуты на минуту приехать, - она взглянула на каминные часы, - вот-вот они будут здесь... А сейчас, немедленно уходите, - заспешила вдруг Полина Ивановна, - мы с вами обязательно встретимся и обсудим эту несусветную ситуацию. Сейчас мы всё равно ничего не сможем сделать. Мне жаль вас, молодой человек, вы мне глубоко симпатичны... Но умоляю, ради Киры, никому не говорите об этой истории! Представляете, что тут начнется, если все это выйдет наружу?! Тут обычным скандалом не закончится - начнется судебное разбирательство, журналисты налетят, - она ощутимо подталкивала его к двери. - Бог даст, может, она и не вспомнит ничего и будут они жить спокойно. Андрей Афанасьевич совсем неплохой юноша. Теперь же не мешайтесь в эту историю, умоляю!
-Но сударыня, как вы не понимаете? Я не могу вот так взять и все оставить...
-Можете, можете! Идите с Богом и не приходите сюда! Ради Киры не приходите!
Глава 2
"Ради Киры не приходите..." Легко сказать! Штефан шел по осеннему Петербургу, саквояж привычно оттягивал руку. Небо уже налилось тяжелым свинцом, ветер бросал в лицо не то капли дождя, не то первые колючие снежинки.
Как совместить в сердце бесконечную радость и такую же печаль? Счастье - сумасшедшее, бесконечное - она жива! И (Господи, помоги!) потеряна для него навсегда! Но, может, это не так? И зря он вот так сразу взял и согласился устраниться? Им бы встретиться... Увидит его, они поговорят и, даст Бог, она всё-всё вспомнит. Но человеческая психика - такая сложная штука, она бывает непредсказуема. Штефан представил, как фатально может отреагировать Кирин ещё не совсем здоровый мозг, и понял, что проиграл. Разве сможет он экспериментировать с Кириной психикой? Да никогда!
Рядом простучали копыта. Толстый извозчик, выжидая, придержал лошадь.
-Куда ехать, барин? - он ждал ответа, усмехаясь потерянному виду молодого человека,
Ехать? Да, уж лучше куда-нибудь ехать. Только не домой. Там родители, уже изрядно уставшие от его "семейной" жизни. Конечно, он всё им расскажет. Но позже, не сейчас. Сейчас у него словно бы внутри кто-то пружину закручивает. Уже тело всё одеревенело, а этот кто-то всё сжимает и сжимает невидимую пружину. И кажется, ещё чуть-чуть и эта чёртова пружина не выдержит, лопнет. Тогда - конец. Хорошо бы!
-Езжай, голубчик, прямо, - и сел в коляску.
Они ехали уже довольно долго. Извозчик стал проявлять нетерпение. Несколько раз он оглядывался, но не решался заговорить - по лицу его пассажира, из закрытых глаз, катились слезы. Извозчик только вздыхал, взмахивая кнутом. Но, наконец, он не выдержал:
-Барин, сколько ж еще ехать-то? Мы уж, чай, верст пять отмахали...- и продолжил, глядя в слепые от слез глаза пассажира, - чего уж так-то убиваться-то? Да и есть лекарство...Хошь свезу тя, барин? Там ужо отойдешь, отмякнешь душою...
Штефан лишь махнул рукой, мол, делай, как хочешь.
-Вот это хорошо! Вот это по-нашенски! Щас завьем горе верёвочкой-то! А пошла, милая! - взмахнул он кнутом. - Вот это по-нашенски! А то ездю, ездю - а душа горит...
-Нет, Алис, ты должна понять меня, как никто, - Эльза Станиславовна прошуршала жемчужно-серым шелком платья, в двадцатый раз пройдя по гостиной и нервно сжимая руки в кольцах.
Ее собеседница Александра Степановна Веслевская-Россет, старая приятельница еще по Благородному институту, сочувственно смотрела на эти метания.
- Представь, мое состояние, когда Иван доложил о безумной выходке Штефана-Георга! Только-только все пришло в норму: кончилась эта трагическая история с его невероятной женитьбой. Видит Бог, мне жаль бедную девочку, но, поверь, так всем станет лучше. Ах, я не должна так говорить, но это уже произошло, что уж теперь-то! Так - нет! Опять начинаются неприятности!
-Но, может, ты преувеличиваешь, - робко попыталась возразить Александра Степановна, ее собственные дети давно уже выросли и жили своей жизнью, не спрашивая советов матери.
-Ах, если бы! - Эльза легко опустилась в кресло, не забыв эффектно разложить складки платья. - Боже мой, как трудно быть матерью взрослого сына!
-А что об этом думает твой муж?
-Иван Фёдорович? О, это святой человек. Он посоветовал оставить мальчика в покое.
-Хороший совет!
-Я и сама знаю, что хороший. Тут такая нелепая ситуация сложилась. Ты же знаешь нашу историю. Из-за моей дурацкой гордости... Ах, нет! Надо называть вещи своими именами: из-за моей глупости мы с Иван Фёдоровичем потеряли столько лет! Мне стыдно, ужасно, смертельно стыдно... Зачем всё это было?
-Да чего тебе стыдиться, глупенькая? И что было? Ничего. Надеюсь, ты рассказала ему, как мы - две дурочки - придумывали скандальные истории о собственных любовных похождениях и сами же о себе распространяли сплетни? Эльза, он не должен долго сердиться из-за подобных шалостей.
-Ах, не обо мне речь. Хотя, между нами, когда я всё-всё выложила мужу: и то, как мы сами себе писали любовные записочки - будто бы от поклонников, и поддельный дневник с описанием тайных свиданий и страстей - всю эту безумную чепуху, - не скажу, чтобы он весело посмеялся. Но он настолько умён и благороден, что сообщил, будто уже сам обо всём догадался. Так что Иван Фёдорович, как обычно, проявил себя верным рыцарем без страха и упрёка. И речь не о нём. Штефан-Георг - с ним так сложно...
-Тогда пойди к нему и скажи, что ты все эти годы мечтала стать ему не просто матерью, а самым преданным другом...
-Он мне не поверит... - Эльза прижалась лбом к оконному стеклу и еще раз прошептала, - он мне не поверит... и всё же надо что-то делать, - решительно повернулась к подруге, - сейчас дело зашло слишком далеко, - она достала крохотный кусочек кружева, который и платком-то назвать нельзя, и промокнула повлажневшие глаза. - Если кто узнает, что мой сын в компании какого-то "ваньки" напился, как извозчик! Это скандал!
-Но, дорогая, насколько я знаю, твой отец... да и покойный государь император знал толк в крепких напитках...
-Нет, нет, нет! Не говори мне об этом! Я-то помню, какие выяснения отношений были у папа и маман... И вот теперь в нашем доме!.. Мертвецки пьян - ужас! Чего тебе, Иван? - недовольно бросила она появившемуся в дверях и переминающемуся с ноги на ногу слуге в ливрее.
-Вы приказывали доложить, как только Штефан Иванович изволят встать.
-Да, да, ступай, - она поморщилась. - Ну что ж, пойду, посмотрю, как он. Прощай, милочка! - она чуть помедлила, - а впрочем, дорогая, останься, может, при тебе наша встреча пройдет иначе. Иван, - обратилась она к слуге, - пригласи барина сюда, в гостиную, - и вновь продолжила по-французски, - ах, да, чуть не забыла! На следующей неделе наш театральный день. Я приглашаю тебя к нам - прошу, не отказывайся. Хочу тебе кое-кого показать...впрочем, ты её знаешь.
-Так ты все еще лелеешь матримониальные планы насчет сына?
-И не переставала этого делать. Он должен понять, что я действую в его интересах. Ну почему, почему даже в таких несложных делах у меня возникают трудности? Как ты счастлива, Алис, тебе так легко дались дети!
-Да? Ты полагаешь? - усмехнулась Александра Степановна, вспоминая и мучительные токсикозы всех трех беременностей, и последние роды с кесаревым сечением, и постоянные проблемы с детскими болезнями. Но она умела снисходительно относиться к маленьким недостаткам подруги и не обижалась на нее. - А вот и наш Штефан-Георг!
Александра Степановна улыбнулась было при виде вошедшего молодого человека, но тут же осеклась, испуганно разглядывая его бледное лицо и ввалившиеся глаза с воспаленными веками. Штефан поздоровался общим поклоном: