Страница 35 из 46
-У нас в больнице лежит ребёнок - маленький мальчик. Ему очень больно, - теперь он повернулся к ней, его глаза искали её взгляда, - вы могли бы ему помочь...
Кира не могла оторваться от его прозрачно-янтарных глаз, в которых застыла боль и тоска. Она безнадёжно тонула в них и понимала, что сейчас нервы её не выдержат.
-Хорошо, я попробую, - быстро согласилась Кира, провожая взглядом его стройную фигуру. У двери он обернулся:
-Я буду ждать вас в больнице. Maman с Лизхен собирались туда к полудню навестить больных, - он вышел, бесшумно закрыв дверь.
Завтракая, Эльза Станиславовна обратила внимание на неестественно молчаливую Лизу.
-Ты здорова, дорогая? - заботливо поинтересовалась она.
Лиза, задумчиво ковырявшая остывший омлет, покосилась на мать Штефана: надо же, как изменилась за последние полгода ее крестная! Всегда столь же ослепительно красивая, как и холодная, сейчас она просто светилась радостью жизни. Кажется, в отношениях между супругами царила полная гармония.
-Да, Лизонька, что-то ты бледненькая, - подал голос Иван Федорович. Он уже управился с омлетом и теперь аккуратно намазывал на теплую булочку мармелад. - Надо на воздух выйти, там все пройдет.
-У меня все хорошо, - отозвалась Лиза, но было ясно, что она отвечает лишь из вежливости.
-Почему Штефан до сих пор не спустился? - вдруг обеспокоился Иван Федорович. - И кстати, надо нашей больной отнести завтрак. Ты распорядишься, дорогая?
-Конечно. Катарина, - обратилась она к горничной, - вы отнесли завтрак наверх?
-Да, но... - горничная помялась.
-Говорите же.
-Ну да, я отнесла поднос, постучала. Молодой доктор не пустил меня. Забрал поднос, велел не беспокоить.
-Мой сын был у больной? - переспросила Эльза Станиславовна, оглядываясь на мужа.
-Ну да. Только...
-Довольно, Катарина, - прервала её Эльза Станиславовна, - ступайте.
Они помолчали.
-Ей уже лучше? - выгнув бровь, спросила Эльза Станиславовна.
-Совсем не понимаю такой чувствительности, - проворчала Лиза и прикусила язык - не всё можно рассказать супругам Пален. Тем более, что в этой истории она сыграла не совсем красивую роль.
- Лучше? После такого нервного потрясения? Не думаю, - с какой-то беспокойной улыбкой ответил Иван Федорович.
Тут дверь отворилась и на пороге появилась Кира. Иван Фёдорович тут же встал, улыбнулся, не скрывая удивления:
-Доброе утро! Вы прекрасно выглядите. Присаживайтесь. Кофе ещё горячий, - отрывистые фразы выдавали его волнение.
-Доброе утро! - ответила Кира и села на предложенный стул. Обвела всех взглядом, - я доставила столько хлопот... Простите, пожалуйста!
-О! Что за пустяки! Никаких хлопот! - в один голос стали уверять её Эльза Станиславовна и Иван Фёдорович.
-Благодарю вас. Вы так добры, так терпеливы...
Вконец раздосадованная, ничего не понимающая, Елизавета Максимовна решила обратить на себя внимание:
-Не хочу отставать от всех, - певуче произнесла она, пытаясь за улыбкой скрыть свое раздражение, - я тоже очень рада видеть вас в добром здравии...
Кира ответила ей безмятежным взглядом синих глаз. От изумления Лизхен выронила ложечку, которой мешала в чашке сахар. Синие! Вчера были зелёными и вдруг стали синими! По спине побежали мурашки.
После завтрака Лиза поднялась к себе, а Эльза Станиславовна попросила Киру зайти к ней. Кире сразу понравилась эта комната. Здесь не было ничего кричащего, всё в синих и кремовых тонах. Шелковые темно-синие шторы на окнах, такое же покрывало на кровати. Пушистый в кремово-синих тонах ковёр на полу, и совсем неожиданные в такой элегантной компании кремовые в синих розочках обои. Немного похоже на комнату её родителей в Каменецке.
Они присели за овальным столиком, покрытым вязаной скатертью. Эльза Станиславовна поймала взгляд Киры, брошенный на крестьянские обои, и её губы тронула улыбка:
- Комнату ремонтировали перед нашим венчанием, с тех пор здесь ничего не менялось. А тогда Иван Фёдоровичу так понравились синие розочки... Потом он признался, что ничего не смыслил в этих вещах.
-Здесь очень мило, - искренне сказала Кира.
-Спасибо. К сожалению, вы завтра уедите, а мы так мало общались, - она вздохнула, помолчала. - В нашей семье есть добрая традиция: когда сыновья женятся, их жёнам родители мужа преподносят что-либо из семейных драгоценностей.
Кира не стала уверять мать Штефана, что она не имеет к её сыну никакого отношения. Она молча слушала.
Мать Штефана подошла к рисунку в скромной рамочке. "Портрет цветка", - мысленно улыбнулась Кира. Эльза Станиславовна сняла рисунок:
-Здесь наш маленький сейф, - усмехнулась она. - Видите, надо прижать эту розочку - там, под обоями, есть хитрая кнопка. Хлоп - и сейф открывается.
Панель открылась, за ней обнаружилось большое углубление с металлической дверкой. Ничего себе - "маленький сейф"! Туда целый чемодан можно затолкать! Эльза Станиславовна набрала код, отворила дверцу и достала объёмистую сафьяновую шкатулку.
-Наши семейные драгоценности, - она откинула крышку. Там лежало около дюжины футляров и футлярчиков. Эльза Станиславовна открывала их один за другим и ставила перед Кирой. Здесь были браслеты, кулоны, броши, серьги. Они составляли гарнитуры в самых разных сочетаниях. Все искрилось, сверкало.
-Вот эти сапфиры очень пойдут к вашим глазам, - Эльза Станиславовна взяла бархатный футляр с ожерельем из небольших, но чистых и прекрасно ограненных камней. - А вот к ним серьги-каскады и брошь. Они принадлежали матери Ивана Фёдоровича.
-Сапфиры? - удивилась Кира, - разве к зелёным глазам идут сапфиры?
-Почему к зелёным? - теперь не скрывала удивления уже Эльза Станиславовна, - разве у вас глаза зелёные?
Она подошла к туалетному столику, где стояли разнокалиберные флаконы и флакончики, щётки для волос, гребни. Эльза Станиславовна взяла зеркало в фигурной серебряной раме и поднесла его к лицу Киры:
-Смотрите...
Действительно, синие. Вот новости!
-У вас глаза удивительной синевы, никогда не видела такого оттенка: синий, отдающий в фиолетовый, - продолжила тем временем Эльза Станиславовна. - А вот эти браслеты - они парные - Иван Фёдорович подарил мне, когда родился Штефан, - она полюбовалась украшениями. - Но я хочу вам подарить это, - и она открыла очередной плоский футляр.
Кира ахнула:
-Какой жемчуг! - нитка жемчуга, светившегося словно бы изнутри розоватыми отблесками, и серьги - жемчужинка в ушко и жемчужина покрупнее на тонюсенькой цепочке, - это восхитительно!
-Я рада, что вам нравится. Когда-нибудь и вы преподнесёте этот жемчуг жене своего сына или своей старшей дочери. Все эти украшения перейдут к вам по наследству, а пока они будут храниться здесь в доме.
-Благодарю вас, - Кира замялась, - я очень тронута, но ничего не возьму. Пусть всё остаётся здесь.
-Но отчего? - удивилась Эльза Станиславовна.
-Пожалуйста, не спрашивайте. Я не смогу вам ответить.
Эльза Станиславовна как-то сразу сжалась:
-Мне нет прощения - я знаю. Но я сейчас не о себе. Тогда в Одессе вы не прочли одну страничку письма, поэтому возникло это... это недоразумение. Во всех несчастьях, ваших и Штефана-Георга, виновата одна я. Вот теперь я всё сказала... - она опустилась на стул, уронив на колени руки, потом тяжело вздохнула, - Вы ведь всё-всё вспомнили? Я не ошибаюсь?
Вот как! Штефан не догадался, а его мать сразу разобралась в её обмане.
-Вы не ошибаетесь, - смутилась Кира.
-Но зачем? Знали бы вы, как страдал мой сын, когда случилось с вами несчастье. Мы с Иван Фёдоровичем даже опасались оставлять его одного... Он так тосковал! А знаете, накануне вашего приезда к нам мы получили бумаги, касающиеся вашего второго брака.
- Да, Штефан говорил о них.
-Тогда в чём же дело? - она всматривалась в девушку, и вдруг всплеснула руками, - Боже мой, какая мысль! Вы, ...вы любите Андрея Афанасьевича? Да?! О!