Страница 31 из 46
Они долго колесили по городам и разным странам. Доктор всегда выбирал южные края. Он терпеть не мог холода и сырости. Лет через десять кочевой жизни дальний родственник оставил им небольшое наследство - старую усадьбу, но, к сожалению, не на юге, так любимом Янусом Баумгартеном.
Теперь их небольшой дом окружали огромные сосны и ели, а в открытые окна всегда был слышен тяжёлый шум моря. Целыми днями Нора и её брат Ричард носились по берегу, выискивая чудесные прозрачные кусочки янтаря. Приходящая из соседней деревни женщина занималась хозяйством, жалела близняшек, так рано оставшихся без матери, умершей родами. Добрая женщина старалась сунуть что-нибудь вкусненькое детям господина доктора, ворчала на него за то, что он целыми днями занят. А уж особенно она стала сердиться, когда господин доктор стал приучать к своей работе одиннадцатилетнего сынишку. Он хотел приохотить к этому и Нору, но девочка начинала бурно рыдать при виде крыс и мышей, над которыми проделывались самые невероятные опыты.
Тогда предприимчивая Шарлота решила учить девочку вести хозяйство. Уж эти-то умения точно пригодятся юной барышне - не то что изучение под микроскопом внутренностей бедных мышей. Тут Нора не сопротивлялась. Она старательно училась вести домовые книги, записывать туда все расходы, счета. Потом её учили делать домашние заготовки: варенье, соленье, окорока и даже домашнюю колбасу. Правда, это было не самое любимое занятие девочки. Она обожала музыку, могла часами наигрывать мелодии, пришедшие ей в голову. Эти импровизации привлекали и отца, и брата. Стало традицией собираться вечером в гостиной. Ричард садился ближе к лампе - он ни на минуту не выпускал книгу из рук. Книги он не читал - он их проглатывал одну за другой. Отец вальяжно располагался в огромном, обитом бардовым бархатом, кресле, закрывал глаза и слушал, как дочь ведет свой музыкальный рассказ о том, что её сегодня взволновало, обрадовало или расстроило.
В тот трижды несчастный день папа торжественно раскрыл тяжёлый ящик, обитый по углам металлом, достал из него резной деревянный сундучок и синюю бархатную коробочку. Он нажал на секретную кнопочку коробки, и крышка со звоном откинулась. На атласной подушечке внутри лежало кольцо и браслеты из какого-то белого металла. Нора тронула один из них и отдернула руку: холодный!
- То, что я вам сейчас расскажу, может показаться сказкой, но кое-что в этой истории не совсем выдумка.
Представьте себе старинный замок в окружении поросших высоченными елями гор. Долины покрытые сизым туманом, озеро, отражающее синеву неба. Однажды хозяин замка выехал на соколиную охоту. Утро было жарким, душным. Он спустился к озеру, над которым почему-то клубился туман. Нет, туман на озере - дело обычное. Но этот туман не был ни белым, ни серым - он был серебряным. Мужчина настороженно оглядывался, он чувствовал присутствие какого-то существа, но не мог ничего разглядеть из-за плотной серебристой завесы, которая подбиралась к нему всё ближе и ближе. Вот она добралась до него. Его конь - старый, испытанный товарищ - жалобно заржал и опустился на землю, а сокол, несмотря на шапочку на голове, беспокойно крутил головой.
И вдруг туман рассеялся, а на заросшем травой берегу остался юноша. Он сидел на камне, возле его ног стоял обитый серебром сундучок. Юноша задумчиво смотрел на озеро, ветер играл серебристыми прядями длинных волос. Вот он повернул голову к владельцу замка, и тот поразился удивительной синеве его глаз.
-Ты поможешь мне? - улыбнувшись, спросил он.
-Кто ты? - спросил владелец замка.
Юноша пожал плечами и поднял лицо к пылающему жаром солнцу. Его широко открытые глаза спокойно смотрели в небо, и солнце двумя яркими точками отражалось в их синеве. Юноша был слепой.
Владелец замка, а был это один из первых Баумгартенов, с жалостью и удивлением смотрел на беднягу. Одет он был во что-то белое, напоминающее хитон, ноги босые. Всем своим обликом - светлым и прекрасным - юноша походил на ангела, разве что крыльев за спиной не хватало.
Баумгартен проводил юношу в свой замок. И никогда не жалел о своем поступке. Юноша ничего не мог рассказать о себе - он просто ничего не помнил. Ему дали имя - Люций. Ничего удивительного, Люций был светел не только своим обликом. От него исходило необыкновенное сострадание ко всем и каждому и дивный покой. Для всех находил он доброе слово, в меру своих сил пытался помогать обитателям замка. И вскоре все заметили: там, где находился Люций, веселее шла работа. Женщины пряли тончайшую пряжу, ткали волшебные гобелены, где оживали вытканные узоры. Мужчины стали чаще улыбаться и просили Люция сыграть им что-нибудь на панфлейте. Юноша никогда никому не отказывал. Он доставал из сумки, вытканной и сшитой руками дочери хозяина замка, панфлейту и играл. Играл так, что на глазах самых суровых воинов выступали слёзы. О чём грустила, тосковала, рыдала его музыка? Никто не знал.
Его нельзя было не любить. И дочь владельца замка полюбила Люция всей душой, и случилось невозможное: Баумгартен одобрил выбор дочери и дал согласие на брак со слепым найдёнышем. Долгих десять лет пролетели как один день. Казалось, счастью не будет конца...
Серым зимним днём постучалось горе в ворота их замка в виде неприметного странника. Он долго шёл по горам и лесам, израненные ноги его были обмотаны окровавленными тряпками, исхудавшее тело тряслось в ознобе, но глаза смотрели зорко и внимательно. Странника накормили, обогрели и устроили на тёплой подстилке возле кухни. А потом он увидел Люция. Радостью вспыхнули глаза странника, он крикнул что-то непонятное, и Люций, вздрогнув, пошёл на зов. Они долго говорили, тихо и на непонятном языке. Нищий странник властно требовал чего-то от молодого человека, но тот не соглашался. Никогда ещё обитатели замка не видели Люция разгневанным. Но в этот день они увидели, как сурово сдвинулись его брови, как сжимались и разжимались в гневе его кулаки.
Люций исчез на следующий день. Он попросил жену проводить его к озеру, сундучок, обитый серебром, нёс их старший сын. На берегу клубился серебристый туман. Люций снял с пальца тяжёлый перстень и надел его жене. Потом открыл сундучок и достал браслет из белого металла, его он надел на руку сына. Мальчик вскрикнул от неожиданного пронизывающего холода, охватившего его тело. Но отец улыбнулся и обнял ребёнка: тот сразу успокоился.
-То, что спрятано в этом ящике, никогда не должно уходить из нашей семьи, - он расцеловал сына и дочь, обнял жену, заливающуюся слезами. Она уже догадалась, что Люций уходит, и только твердила одно и то же:
-Почему ты уходишь? Почему?
Но Люций покачал головой:
-Не стоит вам знать этого. Ещё слишком рано... Ничего не бойтесь! С вами остаётся моя любовь... - и он шагнул в серебряный туман, подобравшийся уже почти к его ногам. Туман заклубился, вздыбился и стал рассеиваться, унеся с собой Люция.
-О, как мне жаль его! - захлюпала носом Нора и с надеждой посмотрела на отца, - но, может, он вернулся?
-Мне об этом ничего не известно, - вздохнул Янус, - и не забывайте, это легенда, сказка. Конечно, грустная, но всего лишь сказка. А правда здесь то, что с тех пор сундучок передавался из поколения в поколение. Вот дошла очередь и до вас. Любознательные наши предки давно исследовали содержимое сундучка. Все-все вещички перебрали, кроме одной, которую запрещалось вскрывать. И я не знаю, что там внутри. Просто следую сложившейся традиции: храню этот предмет.
Здесь, в футляре всегда было десять браслетов. Стоило вынуть один, как вскоре каким-то непостижимым образом на прежнем месте появлялся другой. Так что они никогда не заканчивались. С некоторых пор, уж лет двести, а может, больше новые браслеты не появляются. Видите свободные гнёзда? Осталось лишь пять штук. Я предполагаю, что приходит время передать эту вещь его хозяину. Только не спрашивайте меня, когда это случится. Не знаю. Видите, как прочно слились правда и выдумка? В тот день, когда матушка рассказала мне историю Люция и показала содержимое сундучка, я замучил её вопросами. Но она попросила меня всего лишь быть терпеливым. "Умей ждать и много думай", - сказала она. Не могу поручиться, что со временем нашлись ответы на все вопросы. Но кое-что прояснилось. Например, мне пришло в голову, что наша семья - своеобразный "маячок". На его "свет" тянутся всевозможные мистические создания. Мне это напоминает улицу, заполненную пешеходами, всадниками, экипажами. Наш дом - что-то вроде перекрёстка, где пересекаются разные пути, - а мы не даём всему этому движению перепутаться.