Выбор судьбы

Неожиданно Дрогон прекратил огонь, и Дейенерис вознеслась к самым облакам, чтобы с высоты птичьего полета лицезреть эту пугающую картину побоища. Несмотря на то, что сотни ходячих мертвецов погибли в огне, темные полчища нескончаемой толпой тянулись от самого горизонта, всюду сея смерть.

Когда их орды переступили очерченную границу, катапульты начали обстреливать их сосудами с диким огнем. И вновь, к ужасу Клигана, перед его глазами расцвело зеленое пламя. Даже снега полыхали в пламени самой преисподней, оставляя горы смердящих трупов на выжженной земле. Но когда войско подошло еще ближе, выбора уже не оставалось. Взметнув руку ввысь, Сандор дал кавалерии сигнал к наступлению. Опустив заранее обработанные диким огнем мечи в пылающие бочонки, воины кинулись в бой с пылающими клинками наперевес.

На ходу меняя перестроение, огромным клином всадники ворвались в ряды неприятеля. Клиган чувствовал, как под тяжестью доспеха и его собственного веса, Неведомый проваливается в болотистую жижу, но был не в состоянии что-то предпринять. Глядя по сторонам, он видел, что и другие воины столкнулись с теми же проблемами, что и он. Но выбор у них был небольшой, а потому, рубя врагов со всех сторон, он буквально прокладывал себе дорогу, ступая по трупам павших врагов и друзей.

Всюду полыхало пламя, с ужасающим шипением мимо проносились горящие упыри, а вокруг царило хаотичное мелькание битвы. Это была война и вопреки здравому желанию командующих придать ей некую упорядоченность, в большинстве случаев все пускалось на самотек. В этой суете лишь воины на поле боя могли принимать решение, ибо ни одно распоряжение, ни одна команда не достигала ушей объятых хмельной битвой людей. Это была пугающая закономерность, ибо даже команда к отступлению зачастую была невыполнима для попавших в окружение солдат. В этом случае оставалось только одно – стоять насмерть.

Краем глаза Клиган видел, как его захватил этот смертоносный поток, видел, как градом на него посыпались огненные стрелы, слышал призывный клич пехоты, ринувшейся в атаку. Над головой с оглушительным воплем проносился Дрогон, передавая в руки Неведомого сотни душ. Окруженный этой нестройной какофонией стонов, криков и шипения, Клиган и не заметил, как оказался отброшен вглубь вражеского строя. Сандор видел, как несколько раз с флангов на приступ шла легкая кавалерия под предводительством Черной Рыбы, а потом их атаки перешли в оборону, и всадники вынуждено отошли к крепостным стенам. Призывным кличем протрубили к отступлению, но оказавшись зажатым в кольце пламени, он уже не мог вырваться наружу.

Вокруг него не было ни одной живой души, лишь ожившие мертвецы древних сказаний, легендарные существа из Застенья, пустыми сапфировыми глазами взирали на него, протягивая свои руки к пышущей жаром плоти, в ту же секунду холод вокруг него стал нестерпимым и сквозь непроглядную пелену пепла он увидел, как к нему приближается Нечто. Держа в руках белоснежное копье, сверкая голубыми глазами, один из предводителей войска падших вошел в огненный круг. В тот миг, будто по мановению руки, мертвецы расступились, очищая место для предстоящей битвы.

Вспомнив старые предания о драконьем стекле, Клиган обнажил меч, подаренный Сансой. Камень сверкнул на солнце мрачным свечением, издав едва уловимый звон. Какое-то время все стояли в молчании, казалось, даже время остановило свой бег, затих шум битвы и тысячи глаз устремились сейчас туда, где огонь и лед схлестнутся в смертельной битве. Но в тот момент, когда эта зрительная борьба стала невыносима, клокоча от злости, будто извергающийся вулкан, Клиган кинулся в бой.

– Гори в преисподней, тварь! – прошипел он, поочередно нанеся несколько сокрушительных ударов. Иной оказался на редкость искусным фехтовальщиком. Его движения, легкие и свободные, более походили на танец, чем на драку. Издавая пугающую песню, в бою встречались клинки. Противник отражал удары с неистовством раненого зверя, стремясь загнать свою жертву, но ни один захватчик не способен сражаться с такой же яростью, как человек, сражающийся за свою землю и за свою жизнь. Наотмашь хлестанув Ходока латным доспехом, Клиган до основания вонзил в его грудь свой клинок. Тут же его руку обжег леденящий холод, а враг, издав морозный треск, практически на глазах разлетелся на десятки льдинок. В этот момент Сандор почувствовал сильный удар в спину и, не сумев удержать равновесие, рухнул на землю.

Его окружила мрачная пустота. Он точно знал, что еще жив, но как ни старался, не мог подняться на ноги, голова ужасно кружилась, а он будто падал в темноту. Откуда-то издалека слышалось ржание Неведомого и пронзительный крик дракона.

Когда он пришел в себя, ночь уже укрыла землю своим черным покрывалом, холодные звезды молчаливо взирали на картину битвы, а кругом по-прежнему полыхали костры, и слышалась пугающая какофония битвы.

С трудом смирив тупую боль во всем теле, мужчина поднялся на ноги, опираясь на меч. Тот час же над головой с пронзительным воплем пронеслась Дейенерис, расчертив огненный барьер, отделивший живых от мертвых, но когда за спиной раздался скрежещущий звук, Клиган с ужасом увидел оплошность юной королевы. Опустившись слишком низко, она открылась для вражеской атаки, и со свистом пролетевшее копье, вонзилось прямиков в ее трепещущую грудь. Потеряв равновесие, девушка рухнула на землю, а дракон, лишившись руководства всадницы, угодил прямиком в тяжелую сеть. Тут же сотни копий вонзились в его плоть, и гордое порождение пламени рухнуло на мерзлую землю, взметнув к небесам потухшие глаза. В его груди зияла огромная рваная рана, из которой непрерывным потоком вытекала темная кровь. Это было поистине величественное и одновременно пугающее зрелище. А потом все закончилось! Издав похожий на стон рык, Дрогон сомкнул веки, окруженный собственным огнем.

Что было сил, Клиган кинулся к королеве, рубя и кромсая своих врагов. Вновь на его пути встал один из предводителей вражеского воинства, и вновь в смертельной битве схлестнулись мечи… А дальше, дальше все было, как в тумане. Подбежав к павшей королеве, Пес подхватил на руки ее бездыханное тело, перекинув через плечо, чтобы освободить руки. По воле злого рока они оказались в самой гуще событий, лишенные даже шанса на спасение. Враги обступили их со всех сторон, а сил отражать их атаки почти не оставалось. Глаза застилала кровавая пелена, острый вкус железа подступил к горлу, но воин не желал сдаваться на милость изменчивой судьбе.

– Что ж, Пташка, похоже, я не смогу сдержать свое обещание, – проговорил Сандор сам себе, но тут же за его спиной раздался душераздирающий крик Рейгаля, второго дракона Дейенерис. Ворвавшись в самое сердце битвы, он с грохотом, сотрясшим землю, приземлился подле Клигана, окружая их кольцом пламени.

– Что б меня, – проскрежетал Пес, отшатнувшись от огромного чудища, призывно опустившего крыло. – Ну, нет уж, – твердил он. – Опять этот проклятый огонь!

Сзади послышалось ужасающее шипение, и не успел Сандор обернуться, чтобы отразить атаку, как почувствовал острую боль в боку. Пропоров пластинчатую бригантину, копье Белого Ходока вонзилось в плоть, и кровь, пышущей жаром струйкой, обагрила доспех, и если бы Рейгаль не набросился на Иного, обдав его своим огнем, Клиган уже искал бы встречи с Неведомым, пройдя за грань миров.

Никогда еще он не видел дракона так близко. Умом мужчина понимал понимал, что должен сделать, но какой-то неведомый ему дотоле страх, взыграл в его сердце. Дракон – это огонь, а огонь – это смерть. Это был барьер, который он никогда не мог преодолеть, но на секунду задержав взгляд на глазах монстра, воин прочел в них до боли знакомое выражение. То же молчаливое смирение он видел в глазах Нимерии, когда дух Сансы вселялся в ее тело. А может это были лишь химеры уставшего, расшатанного воображения, принимающего желаемое за действительное.

– Пташка, – прошептал он, подходя ближе. – Быть не может!

Впрочем, времени для сомнений не было, поэтому перекинув Дейенерис через спину Рейгаля, мужчина, стиснув от боли зубы, взобрался к нему на спину, ухватившись за массивный шип на хребте, чтобы сохранить равновесие. Взмахнув огромными крыльями, отталкиваясь от тлеющих тел, дракон взмыл ввысь.