Демон внутри меня

Промониторив и изучив всю карьеру успешных журналистов, редакторов и даже писателей, я поняла, без скандалов не обойтись. Люди начнут прислушиваться ко мне, только когда я сделаю себе имя.

А мне было что сказать.

Но сейчас моя жизнь была в прошлом. Я и не помню, когда писала в последний раз. Даже если бы захотела и села за ручку и бумагу, не выдавила бы из себя ни строчки. Я полностью закрылась в себе и стала тем, кем должна была быть — вещью Алмаса Ясин.

Слабая? Отчаянная? Возможно. Но я знала, что у меня нет другого выбора — Алмас не просто мой хозяин, он больше. Я его должница. К тому же я искренне верю, что это не навсегда…он не трогает, не издевается надо мной. Он милосерден и щедр. Он забрал мою свободу, но это был мой выбор — только так я могла подарить свободу своему брату. Только благодаря Алмасу Мейсона выпустили из тюрьмы. Только благодаря ему моя семья начинает становиться на ноги…

Когда я оказалась в своей рабской золотой клетке, так я называла свою комнату, то замерла у туалетного столика. Выдохнула, поправляя волосы за уши, вглядываясь в свое отражение.

Разве о такой жизни я мечтала? Разве этого хотела?

Я повертела меж пальцев пузырек с духами: он был инкрустирован стразами — не брильянты, как у одной из жен Алмаса, но тоже дорогой подарок. Подняла глаза на свое отражение, улавливая едва заметное дрожание своих губ.

Слезы. Они останутся внутри. Навсегда.

Не знаю, в каком месте поклонники находили мои глаза голубыми океанами. Сейчас мой истинный взгляд был полон уныния, пустоты и отчаянья.

Черные волосы с шоколадным оттенком распущены — господин любил естественность, но я скучала по аккуратным пучкам, в которые заплетала волосы, собираясь в офис.

Не было и смысла в моих четко очерченных губах, которые не знали страстных поцелуев и никогда не произносили искренних слов любви. Не было ничего прекрасного в идеально вздернутом носике, когда не было никого, кто бы мог поцеловать его перед сном…

Красота была для меня скорее проклятьем, чем подарком.

— Лейла, душа моя, — я даже не вздрогнула, когда услышала голос Алмаса. Обернулась, одарив его улыбкой от уха до уха, и присела на колени, слегка поклонившись ему. Все с той же широкой улыбкой и влажностью моих глаз от непрошенных слез, которая только добавила взгляду необходимого сияния.

— Да, мой господин, — не смотря на формулировку обращения, в моем голосе не было ни капли преклонения. Повиновения. Ничего рабского.

А вот Ясин смотрел на меня совсем иначе — с восхищением, благоговением и любовью.

— Встань, в этом нет нужды, красота моя, — благосклонно попросил он, потирая свою густую бороду. Алмас был красивым мужчиной, но выглядел на все свои сорок пять лет — то ли наличие семи жен, то ли жестокий бизнес влияли на него так — лоб Ясина украшали глубокие морщинки. Они были заметны, не смотря на его темную кожу.

— В твоем взгляде нет покорности, одно лишь вдохновение. И чистота, — прошептал он, нежно прикладывая руку к моей щеке. Я встаю, глядя ему прямо в глаза, и чувствую…что могла бы вертеть этим сильным и могучим мужчиной, как хочу. Если бы я только хотела…но внутри меня нет огня, а если он и есть там, я не чувствую нужды отдать его именно Алмасу.

Но ему позволено смотреть.

— Хоть ты и моя пленница, ты значишь для меня куда больше, Лейла, — я приложила губы к его раскрытой ладони. А потом отвернулась.

— Жду ваших указаний, мой господин. Что на этот раз? — я знала, что Ясин не приходит ко мне просто так. Обычно он просит…массаж или помочь принять ему ванну.

Звучит противно, но на самом деле…все не так плохо. Он не трогает меня. Кажется, ему моя девственность дороже, чем мне самой. Когда он впервые узнал об этом, он вообще был удивлен тому, что взрослая девушка с запада, может быть невинна. Это второе, что удивило его после моей «неземной красоты», как он выражался.

Меня от выражений «душа моя», «красота моя неземная» где-то в глубине души коробило.

В остальном же я чувствовала себя японской гейшей — я продаю свою женственность, а не тело. Я вдохновляю своим присутствием и не позволяю ему лишнего. Я просто жду. Выжидаю того момента, когда смогу попросить его о свободе и знаю, что рано или поздно он не сможет мне отказать. В то же время я боюсь того, что Алмас так зациклится на мне, что никогда не отпустит.

Как бы там ни было, без него я, возможно, и вовсе сейчас не дышала бы. Также, как и моя семья. И все из-за моей скандальности, привычки копаться «в грязном белье» и выливать это на бумагу.

— Я хочу, чтобы ты приняла это, — он указал рукой на мою кровать, на которой я увидела блеск шелковой ткани. И блеск бриллиантов. Еще один костюм для восточного танца — Ясин любил, когда я танцевала для него. Шлюхи — для секса, жены — для общества, такие, как я — для танцев и массажа и развлечения.

Этот мужчина собрал бы себе в коллекцию всех женщин, если бы мог, и каждой бы подарил «свое дело».

— Вы хотите, чтобы я станцевала для вас? Когда? — я улыбнулась и закружилась по комнате вместе с шелковым нарядом, радостно прижимая его к груди.

Конечно, я не испытывала и толики радости. Не было ничего унизительнее, чем танцевать приватный и сексуальный танец для своего хозяина. Но я засовывала унижение так глубоко в себя, понимая, что это мой единственны путь. Приходилось играть в блестящую дурочку. Лишь бы окончательно свести Ясина с ума. Лишь бы он был готов выполнить любое мое желание. Например, ОТПУСТИТЬ меня. Может быть сейчас…может уже пора?

К тому же, мы в Штатах. Так близко к дому я не была очень давно. Маленький огонек надежды расцвел в моей груди и тут же погас, словно его и не было.

И на что ты рассчитываешь? Забудь. Он никогда не отпустит тебя. Мужчина с Востока лучше удавится, чем выпустит венец, который украшает его гарем.

— Прекрасный наряд. Я благодарна, — с притворностью произнесла я, ощупывая мягкую ткань.

— Я прибыл в Америку для деловых переговоров. Они очень, очень важны для меня, Лейла. На кону стоят большие, ОГРОМНЫЕ деньги. Сделка всей моей жизни. Мне нужно расположить к себе друзей, партнеров. Ты и еще несколько рабынь будут танцевать для них в большом зале.

В первый раз за столько месяцев улыбка так быстро сползла с моего лица, что я даже не успела натянуть ее снова. Я была обескуражена.

Танцевать? Для толпы богатых ублюдков?! Ни за что.

Внезапно мне стало не по себе. Пару раз Ясин устраивал такие приемы, и рабыни нужны были ему для «развлечения» господ. Но то были восточные мужчины, которые в танце живота видели в первую очередь танец. Такое они видели каждый день, да и во дворце мне проще было отключиться и просто танцевать, потому что там…я была кем-то другим. Я была Лейлой.

Кто я сейчас? Здесь, в штатах, я как никогда чувствую забытое мной отчаянье. Прошлое дышит мне в спину, а я боюсь обернуться и воочию увидеть, что от прежней меня ничего не осталось.

— Что такое, свет мой? — в первый раз за два года я позволила маске сползти со своего лица. Мой растерянный вид не удалось скрыть от Ясина.

— Господин, я могу станцевать для вас в любое время. Но…мне бы не хотелось делать это здесь, — я сглотнула, боясь произнеси это последнее слово. «Дома.»

Алмас нахмурился, вглядываясь в мои дрожащие черты. Я снова нацепила на себя улыбку, молясь о том, что блеск моих глаз был достаточно ярким, чтобы затуманить его разум.

— Ты играешь с моими чувствами, Лейла. Но ты забываешь о том, что моя любовь к тебе так же сильна, как к моим женам. К моим рабыням. Я дал тебе многое и вижу, что ты ценишь это. Признаюсь, я и сам бы не хотел делить тебя с кем-либо из моих гостей. НО…сделка очень серьезна. Мне нужны мои самые лучшие девушки. А ты — лучшая из лучших, — спокойно отчеканил его, но в его голосе я услышала намек на угрозу, которой я не чувствовала с тех самых пор, как оказалась здесь. И смирилась со своей участью. — Ты ослушаешься меня? Или тебе напомнить, что ты здесь по своей воле? Я могу отпустить тебя в любой момент… — он прищурился, но я отрицательно покачала головой.