Страница 41 из 64
Ночь прошла спокойно. Фашисты, которым за минувшие сутки крепко досталось, с наступлением рассвета не очень беспокоили. Но командиру эскадрона не нравилась эта необычная для фронта тишина. Его волнение передалось и ближайшим помощникам, старшине Третьяку и Губайдуллину.
— Фашисты почему-то притихли. Ждут подкрепления? — предположил Третьяк.
— Похоже на то, — согласился Петров.
Во время обеда вызвали в штаб полка командира второго эскадрона Петрова и временно исполнявшего обязанности политрука Губайдуллина.
В блиндаже, где располагался штаб, все уже собрались. Когда вошли запоздавшие Петров и Губайдуллин, майор Балдыпов подошел к висевшей напротив стола карте, испещренной цветными карандашами.
— Товарищи, я только что вернулся из штаба дивизии, — заговорил майор. — На северо-западе немцы прорвали линию обороны Крымского фронта. В настоящую минуту фашистские банды приостановлены казачьими полками. Пехотные войска, которых мы ждали, отправлены в Феодосию, на помощь казакам. Наша 72-я Кубанская дивизия совместно с черноморскими моряками должна сама начать наступление. Такова цель, которую поставил перед нами командующий Северо-Кавказским фронтом. И мы будем наступать.
— Товарищ командир полка, можно задать вопрос?
Взоры всех командиров обратились на незаметного, щуплого Петрова.
— Можно.
— Я здесь новый человек. Если ошибаюсь, заранее прошу меня извинить. — Петров поколебался немного. — Вы, товарищ майор, верите в реальность приказа, не подкрепленного необходимой помощью?
Командир полка изменился в лице:
— Я солдат. Не забывайте, что для солдата приказ — это закон. — Затем добавйл смягчившимся голосом: Если бы я не знал о вашей храбрости во вчерашнем бою, я счел бы вас демагогом п трусом.
В комнате установилась напряженная тишина.
— Еще какие есть вопросы?
— Нет.
Балдынов объявил приказ о наступлении.
Когда командиры и политработники разошлись, Илья Васильевич Балдынов остался в блиндаже один. Он упрекал себя за то, что выговорил старшему лейтенанту, осмелившемуся задать совершенно правильный вопрос.
Разве виноват командир полка, если ему приказывают? Да, его, Балдынова, приказ был неконкретным, приблизительным. Силы противника не были учтены, и Балдынов излагал лишь то, что предписывалось ему командиром дивизии. Комдив Книга опытный командир, он прошел огонь гражданской войны, от рядового дослужился до генерал-майора. Обстановку Книга знает не хуже других. Но где же взять необходимую военную технику, когда ее нет? А сказать подчиненным, что отдавать такой приказ вынуждает острая необходимость, Балдынов не имел права.
Мысли командира полка постепенно переключились на сержанта Губайдуллина, которого он часто видел со старшим лейтенантом Петровым. Тимергали напомнил ему его собственную юность. Осенью 1925 года, когда Балдынова взяли в Красную Армию, он был такой же крепкий двадцатилетний парень. Теперь ему тридцать восемь. Тридцать восемь!
С тех пор много воды утекло, много изменений произошло в жизни.
С первых же дней войны Балдынов помогал генерал-майору формировать 72-ю Кубанскую кавалерийскую дивизию на основании приказа совета Северо-Кавказского военного округа из казаков станиц Белореченской, Тимешевской и Славинской. Затем Балдынов был назначен командиром 73-го кавалерийского полка этой же дивизии…
V
В ночь на 27 декабря 1941 года 72-я Кубанская кавдивизия перешла в наступление.
А к утру 30 декабря советские войска овладели Феодосией и развернули наступление в северном, северо-восточном и северо-западном направлениях. Это вынудило захватчиков начать отход из Керчи. Отступившие с Керченского полуострова немецко-фашистские войска при поддержке двух дивизий, снятых из-под Севастополя, организовали оборону на рубеже Киет, Новая Покровка, Коктебель, а второго января 1942 года остановили наступление советских войск, перешли в контрнаступление и затем прорвали фронт.
Сражение приняло ожесточенный характер. После артподготовки в воздухе висели густая пыль, едкая тротиловая гарь. Было холодно. Со стороны моря беспрерывно дул пронизывающий, холодный ветер.
Немцы шли в контратаку. Бойцы старшего лейтенанта Петрова приготовились к бою… Серо-зеленая волна гитлеровцев приближалась.
Чем больше сокращалось расстояние, тем сильнее волновался сержант Губайдуллин, Но страха не было.
Как только раздалась команда: «По фашистам — огонь!» — он начал стрелять из ручного пулемета. Немцы падали на землю, как скошенная трава. Но их было много, и они все шли и шли, подгоняемые криками офицеров. Когда они подошли совсем близко, красноармейцы пустили в ход гранаты. Серо-зеленые фигуры не останавливались, продолжали метр за метром продвигаться, и тогда командир эскадрона Петров поднял своих бойцов в рукопашный бой.
Все перемешалось. Губайдуллин, забрав у убитого бойца винтовку, оглушил одного немца прикладом, другого заколол штыком… Вокруг кипел бой. Люди бились не на жизнь, а на смерть. Слышались крики сражавшихся, стоны раненых. Разъяренный, Губайдуллин ничего не слышал и не видел. Расправившись с одним фашистом, он бросался на другого…
Наконец бой закончился.
Контратака немцев была отбита по всей линии обороны эскадрона и, очевидно, на других участках полка. Не было артиллерийской стрельбы, молчали пулеметы, долетали редкие одиночные винтовочные выстрелы.
Тут и там лежали убитые. Стонали раненые.
Неподалеку умирала совсем юная санинструктор Саша… Тимергали видел, как во время боя она яростно отстреливалась от наступавших гитлеровцев и как упала, прошитая автоматной очередью.
Теперь девушка лежала в луже крови на спине, широко раскрыв большие синие глаза. Петров подошел к ней. Она узнала его и начала что-то говорить едва слышным голосом. Командир опустился возле нее на колени.
— Товарищ старший лейтенант… помогите… очень хочу… жить.
Она еще что-то хотела сказать, губы ее шевелились, но слов нельзя было разобрать. Потом она затихла.
Петров в сопровождении Губайдуллина пошел осматривать позиции. Пробирались где ползком, где перебежками.
Бойцы сидели в окопах, курили самокрутки и молчали.
— Ну, как, фашист притих?
Услышав знакомый голос, старший лейтенант Петров резко повернулся и, увидев возле себя командира полка, хотел было доложить по-уставному, но Балдынов движением руки остановил его.
— Успокоились, что ли, фашисты?
— Так точно, товарищ майор!..
Командир полка Балдынов не дослушал Петрова:
— Доложите о потерях.
— Из эскадрона остались в живых всего семнадцать человек. Раненых — девять. Убитых похоронили. Раненых отправили в медсанбат.
— Людей накормили?
— Ждем, когда принесут ужин.
Командир полка, подробно расспросив обо всем, дал Петрову указания и направился дальше.
Через некоторое время из штаба полка поступил приказ о подготовке к перемещению эскадрона.
На следующее утро капитан Поляков доложил Балдынову:
— Товарищ майор, прибыли матросы Черноморского флота.
Балдынов повеселел:
— Много их?
— Сто шесть человек.
— Вот это подкрепление! Отлично.
Балдынов и Поляков вышли из блиндажа.
Подлетел верховой казак. Балдынов шагнул к нему навстречу.
— Что стряслось?
— Танки идут, товарищ майор!
— Сколько?
— Лавой идут, товарищ майор!
Балдынов побледнел — ведь эскадроны, не успевшие прийти в себя после вчерашнего изнурительного боя, готовятся к отходу на новые позиции.
— Панику отставить! — сказал Балдынов и приказал Полякову: — Надо определить количество танков. Побыстрее!
Но изменить Балдынов уже ничего не мог. Не успел верховой ускакать на взмыленной лошади, как показались тапки. Вслед за танками над горизонтом появилась и стала быстро приближаться цепочка «юнкерсов». Вот уже самолеты совсем близко…
«Юнкерсы», не обращая внимания на огонь наших зениток, начали бомбардировку. Танки тоже открыли огонь из пушек.