День рождения

Ох, как ему не терпелось скорее попасть на передний край, чтобы вместе со старшим братом громить фашистов — заклятых врагов всего человечества!

Но уже вскоре Губайдуллин ясно осознал, что без железной воинской дисциплины и без воинских знаний не может быть боеспособной армии. Поэтому он подчинил всю свою волю и энергию одной цели — быстрее освоить военную пауку, оружие, выучить уставы. Но его прирожденное упрямство мешало ему. Он по-прежнему считал для себя унижением подчиняться командиру взвода, который был всего на полгода старше. Слова приказа постоянно задевали его самолюбие, и каждое действие сержанта он расценивал как желание возвысить себя над ним, Миннигали.

А в самом деле, кто такой сержант Щербань? Что в нем такого, чтобы заноситься? Щуплый, маленький, худой… Сколько раз уже ушивает пояс брюк!.. Образование у него даже на класс ниже. В колхозе он и дельной работы-то не видал: землю пахал да подводы гонял. Когда началась война, каким-то образом прямо на фронт попал. Но недолго воевал. Вскоре был тяжело ранен. После госпиталя взяли его на трехмесячные курсы по подготовке младших командиров, дали звание сержанта и для продолжения учебы послали в Бакинское пехотное училище. Здесь он вырос до командира взвода. «Сам в одну пядь, а борода в тысячу пядей» — так в сказке говорится. Чего от него ждать? А вот приходится подчиняться его командам беспрекословно. Не подчиниться не имеешь права. В военном уставе сказано твердо: «Приказ командира есть закон для подчиненного…» И еще: «Приказ командира есть приказ Родины…»

Но ведь бесспорно, сержант Щербань исполнительный, трудолюбивый, честный, заботливый. Вот и сегодня, перед тем как идти в огневой городок к подножию гор Салаханы, он внимательно проверил все, что требуется для курсанта в походе и на тактических учениях. Когда прибыли на место и начали рыть траншеи, сержант подробно объяснил каждому курсанту, что делать, как делать.

Но Миннигали злился и на заботливость сержанта. Обязательно во все он должен вмешиваться! Вот он сюда направился. Опять к чему-нибудь привяжется, будет учить…

Притворившись, что не видит приближающегося командира взвода, Миннигали, стоявший в яме по пояс, бросил лопату желтой глины вперемешку с крупными камнями прямо в сторону сержанта.

Щербань подождал, пока Миннигали передохнет, дружески улыбнулся, показав белые ровные зубы:

— Хорошо бросаешь, сил не жалеешь. Одно плохо, зря землю расходуешь. Лучше добавь на бруствер, — посоветовал он и обвел взглядом траншею. — Молодец Губайдуллин! Все делаешь по правилам. Выношу тебе благодарность за старание..

Миннигали ответил по уставу:

— Служу Советскому Союзу!

— Как думаешь, день должен быть ясным? — спросил сержант.

— Сколько можно лить дождю во время уборки? Пора уже и проясниться.

— Да, погода улучшается… И хлеб в этом году хороший уродился… — Сержант задумался. — Только людей не осталось в деревне для уборки. Женщинам разве это под силу?

Миннигали понравилось, что такой молодой сержант, у которого на месте усов еще пушок, рассуждает по-хозяйски.

— Чем держать нас здесь, отправили бы скорее на фронт. Без всякой пользы сидим в тылу.

— Не торопись, Губайдуллин. Чтобы бить фашистов, надо всему научиться как следует, набраться военного опыта.

— Я не спорю, в войне с настоящим врагом все надо. А теперешняя наша «война» — игра для мальчишек.

Щербань не стал возражать:

— Ты парень с головой, не говоришь пустяков. — Дойдя до другого отделения, располагавшегося за Огромным камнем, сержант вернулся обратно — Не приметил, где «враг»?

— Нет.

— Работать работай, но не забывай присматривать за позицией «противника». Как только заметишь какие-нибудь передвижения у них, немедленно сообщи. Успех сегодняшнего учебного боя зависит от собранности, наблюдательности…

— Есть!

Сержант ушел. Оставшись один, Миннигали не перестал углублять траншею, но эа позицией «противника» наблюдал уже совсем другими глазами. Там пока спокойно. Ничего не видать, кроме голых камней у подножия гор. Не видать? Разве враг глупый, чтобы выдавать свои замыслы, показывать: «Вот мы где, смотрите, сейчас начнем наступление»? Он подкрадется незаметно. Выиграет, победит именно тот, кто атакует внезапно и неожиданно. Только принимая эту игру за настоящую войну, можно научиться бить фашистов.

Миннигали, пришедший к такому выводу, почувствовал вдруг ответственность перед товарищами. И его постоянная обида на сержанта Щербаня показалась ему смешной. Ведь это все равно что, рассердившись на вошь, сжечь весь тулуп.

Курсанты двое суток не возвращались в казармы. Жили на маленькой открытой поляне среди гор. Она так и называлась — «тактическая поляна курсантов». С рассвета и до темноты преследовали отступавшего за горы «врага», прыгали, бегали, ползали на открытой местности.

Перед вечером второго дня, уже выдохшиеся, готовились к обороне. Дувший с Каспийского моря влажный ветер улегся, и снега кавказских вершин охладили вечерний воздух.

Азиз Мамедов подполз к старому окопу, в котором сидел Губайдуллин:

— Холодно, как зимой. Давай одну шинель расстелим на дне окопа, а другой укроемся!

— Что же ты за вояка! — Миннигали засмеялся. — Надо ко всему привыкать!

— Почки не простудить бы!

Услышав разговор, к ним подошел Щербань:

— Чтобы почки не простудить, надо травы побольше настелить на дно окопа. Вон она кругом. Натаскайте травы, и будет тепло.

— Может быть, еще подушки с собой таскать? — съехидничал Миннигали.

— Глупая шутка, товарищ Губайдуллин. Солдат — человек. Забота о нем — основа успеха на войне. Вам, будущему командиру взвода, нельзя забывать об этом.

«Везде суется», — подумал Миннигали. Он чувствовал, что сержант прав, но, чтобы позлить его, спросил:

— Разве в армии самое главное не железная дисциплина, товарищ командир взвода?

Но сержант не рассердился, а сказал спокойно:

— Ежедневная забота о бойце неотделима от железной дисциплины. Каждый должен себя чувствовать членом единой семьи, чтобы в нужную минуту помочь друг другу, делить вместе все трудности и невзгоды. Только при таких условиях возможна железная дисциплина. Если мы сумеем добиться этого — ни вооруженные до зубов гитлеровские банды, ни другие враги не смогут устоять против нас!..

Губайдуллин удивился уму и знаниям командира взвода: «Вот человек! У кого он научился всему этому? Каждое слово у него продумано. Я, дурак, и сам не знаю, почему так с ним разговариваю. Он куда выше меня. Может быть, это и элит меня? Другой командир криком бы добивался своего. А Щербань терпеливый. Он применяет взыскания только тогда, когда убеждение уже не действует на курсанта».

Среди ночи Губайдуллин проснулся от холода в сыром окопе. А что бы было, не будь этой охапки травы? Все-таки молодец сержант!

Под руководством командира взвода сержанта Щербаня изменился и стиль работы командиров отделений. С подъема до отбоя каждая минута была посвящена одной цели — воспитанию из курсантов хороших командиров.

Чем больше курсанты привыкали к военному порядку, тем больше росла и требовательность к ним. Губайдуллин. тоже изменился. Он научился все выполнять беспрекословно, своевременно. Стараясь быть похожим на сержанта Щербаня, стал проще с товарищами, больше шутил, смеялся. Только времени для веселья не хватало.

Вот и сегодня, едва рассвело, объявили тревогу. Только закончили строить блиндажи, установили связь, отрыли траншеи, как, опираясь на новые данные разведки, опять изменили позицию. На новом месте все повторилось сначала.

В полночь подготовка к обороне была закончена, и снова получили приказ немедленно трогаться в путь.

Долго шли по каменистой местности, спотыкаясь и падая. Дороги нет. Темно — хоть глаз коли. В довершение ко всему валит с ног сон. Моросит дождь. Шинель намокла.

Появился командир роты, поставил перед курсантами тяжелую задачу:

— Вашему взводу дано задание освободить эту высоту от «врага». Считаем, что командир взвода сержант Щербань тяжело ранен. На его место назначается курсант Губайдуллин. Губайдуллин, принимайте командование!