Страница 7 из 14
Вторил ему водопад под горой одиноко,
Здесь не хватало простора могучим ветрам!
Сны полетели, как красные листья осины —
Снова Мегара, убитые дети и лев,
Детство любимое, жизни тяжёлой картины…
Что за красавица? Знал ли прекраснее дев?
Лик Афродиты, изящное тонкое тело,
Будто сапфиры, горели у девы глаза!
Снами Геракла она овладела всецело,
Взглядом вцепилась в атлета, как в мышку гюрза:
«Есть в этом мире за все злодеянья расплата,
В гневе убил ты своих и Ификла детей,
Думал, что кровь эту смоешь делами когда-то,
Что ж получилось, воитель, из этих затей?
Вновь убиваешь, но дети погибли чужие —
Гидра и сын мой – тобою задушенный лев!
Смерти достойный, узнаешь Эхидны стихию,
Сможешь ли выдержать ярко пылающий гнев?»
«Я покарал людоедов жестоких, Эхидна,
А не почтительных, добрых и милых детей.
Мне у пещеры и в топи болот было видно,
Сколько белело людей убиенных костей!»
«Знаю, тобою убит будет сын малолетний,
Это деянье свершишь через несколько лет,
Он – мой любимый двуглавый, к несчастью, последний!
Так что держи за троих, Богоравный, ответ!
Раз ночевал в моём доме – жениться обязан,
Эту пещеру покинешь ты мужем моим!
А при отказе – хвостом ты окажешься связан
И напоследок жестоко убит будешь им!»
«Я, титанида, с рожденья не ведаю страха,
В первый же день задушил преспокойно двух змей,
Ты не успеешь, Эхидна, хвостом сделать взмаха,
Путь твой в Аид станет сразу прямого прямей!» —
«В жёны возьми меня, воин, во имя рожденья
Новых могучих тобою зачатых детей!
Я получу за убитых моих возмещенье,
И обещаю родить не зверей, а людей!
Я приглашаю тебя разделить это ложе,
Ты поразишься, ручаюсь своей головой —
Дети твои будут ликом и телом похожи
Лишь на тебя, их глаза заблестят синевой!
Наши потомки, воитель, размножатся скоро,
Распространится их власть от Карпат на восток,
Будем и я, и Земля им надёжной опорой!»
Взял её в жёны воитель и с нею возлёг…
С первым проникшим в пещеру лучом «колесницы»
Воин неспешно покинул таинственный грот:
«Славную ночь я провёл у Гилейской царицы,
Хоть со змеиным хвостом, но она не урод!»
Медленно он пошагал по заросшему склону,
Высмотрел стройный и с ветками ровными бук.
Сам смастерил он оружье, сродни эталону:
«Сыну на память оставлю мной сделанный лук!»
Снова к пещере пошёл – там с улыбкой Эхидна
Молвит Гераклу: «Прощаюсь с тобою навек!
Станешь великим ты мужем, теперь очевидно,
Можешь продолжить за ланью размеренный бег!
Это созданье бежит не спеша и с оглядкой,
Лань ты догонишь легко у горы Кериней!
И не собьёт она с толку обманной повадкой,
Там, у источника, снова ты встретишься с ней!» —
«Это мой лук, передашь его сыну, Эхидна!
Только лишь сильный натянет его тетиву,
Выглядеть должен потомок довольно солидно
Благодаря его деду – Небес Божеству!
Власть передашь повзрослевшему сыну, супруга!
Он, я уверен, создаст здесь могучий свой род
И завоюет все земли восточнее Буга,
Царства границы достигнут Эвксинских широт!»
И, повернувшись к печальной Эхидне спиною,
Вниз по горе пошагал титаниды супруг,
Сотню шагов сделал он, не терзаясь виною,
Что-то кольнуло в душе, обернулся он вдруг…
Сгинули склон, водопад и ручей над пещерой,
Будто и не было прежде там чудо-скалы!
Ровное место виднелось с землёй буро-серой
Да одинокие, с редкой листвою стволы…
Без сожаленья покинул загадок долину,
Солнечным днём стал туманный прохладный рассвет,
И, переплыв с наслажденьем большую стремнину,
Вышел спокойно на лани стремительной след…
Срок подошёл у Эхидны для деторожденья,
Крепкая тройня мальчишек увидела свет,
Силой и ростом достойны вознагражденья —
Стали мужчинами дети в четырнадцать лет.
Старшему сыну дала лук Геракла Эхидна:
«Это оружье отца, натяни тетиву!»
Но сплоховал Агафирс, стало очень обидно,
Что от отца перенял только глаз синеву.
Среднему сыну царица дала испытанье:
«Силу свою покажи, мой любимый Гелон!»
Но не хватило «мужчине» ни сил, ни желанья:
«Я не могу, я – не Зевс и не бог Аполлон!»
Скиф натянул тетиву и воскликнул победно:
«Я это сделал, и лук теперь станет моим!
Все упражненья мои не пропали бесследно,
Буду отныне Землёй и Зевесом любим!»
Стал он царём после первой, удачной, охоты,
Двое других сыновей были здесь не у дел,
Вскоре ушли покорять на чужбине высоты,
Чтобы не видеть оружия – лука и стрел.
Скифией стало Гилейское царство отныне,
Земли объяла она между гор и морей.
Помнить славяне должны о Геракловом сыне,
Род основавшем героев и богатырей!
Той же дорогой они возвращались в Элладу,
Ливни не смыли ещё златорогой следы,
Гера коварная вновь получила усладу —
Ею гонимый Геракл в двух шагах от беды.
Преодолён бегуном снова Истр величавый,
Множество прочих холодных стремительных рек.
Ветра быстрей возвращался атлет худощавый,
Только с пустыми руками бежал к дому грек.
След пролегал к месту первого с ланью свиданья,
Встретил племянник с восторгом его у ключа,
Встречей желанной закончился год ожиданья,
Долго Геракл не держал золотого меча!
Снова пришла златорогая лань к водопою,
Но не помчался за нею могучий герой.
Остановил её пущенной палкой тупою,
Сделанной тут же стрелою из ветки с корой.
Лань от удара упала на оба колена,
Быстро схватил её он, совершив три прыжка.
Не избежала теперь златорогая плена,
Крепко держала беглянку Геракла рука.
Туго связав ей изящные медные ноги,
В город Микены нести на плечах был готов,
Но не успел он и шага ступить по дороге,
Как перед ним появилась богиня лесов.
«Знаешь ли ты, – вопрошала его Артемида, —
Чью быстроногую лань ты взвалил на хребет?
Это плененье – большая богине обида,
В этом лесу ты покинешь, Алкид, белый свет!» —
«О, не вини ты меня, дочь бессмертной Латоны!
Не оскорблял никогда олимпийских богов,
Чтил я великого Зевса слова и законы,
Но оказался невольно меж двух берегов…
Волей отца очищал я от зверя Немею,
Гидру убил, искупая былую вину,
Дюжину служб должен я сослужить Эврисфею,
Так разреши мне исполнить и эту одну!»
Лук опустила богиня лесов, дочь Латоны:
«Что ж, исполняй, помогу тебе в деле простом!
Лань не удержат царя Эврисфея загоны.
Тот, кто свободен, не будет домашним скотом!»
Лань уложив поудобней на сильные плечи,
Быстро Геракл зашагал в направленье Микен,
А впереди Иолай торопился предтечей —
Всем сообщал, что взята златорогая в плен.
Гордо герой подошёл ночью к Львиным воротам,
В факельном свете восторг излучал царский взор!
Лань, поручая особым пастушьим заботам,
Царь приказал отвести на конюшенный двор.
Злость с равнодушьем Геракл получил у порога,
Шёл он в Тиринф с Иолаем, обидой горя.