Харама

— Подумать только, здесь был фронт, — сказала Мели, — и было полно убитых.

— Я про то и говорю. А мы тут преспокойненько купаемся.

— Как ни в чем не бывало, а может, лезем туда, где уже плавали трупы.

— Ну хватит, — рассердилась Лусита. — Что за удовольствие говорить об этом сейчас!

Подошли остальные трое. Мигель спросил:

— О чем это вы тут?

— Так, ни о чем. Лусите вот не нравятся истории про покойников.

— А что за покойники?

— Ну, во время войны. Я тут им рассказал, что здесь их было немало, и среди них мой дядя.

— Понятно… Ну ладно, а который час?

— Без пяти двенадцать.

— Так что? Не пора ли вам, женщинам, тоже скинуть лишнюю одежду? А ты, Даниэль, что решил? Остаешься сторожить?

Дани обернулся:

— А? Да-да, я пока что побуду здесь, искупаюсь попозже.

Себастьян принялся выделывать курбеты и прыжки, уперся руками в землю, попробовал сделать стойку и испустил тарзаний крик.

— Он что, спятил? — спросила Кармен.

— Нет, он чувствует себя дикарем.

— Винтиков у него не хватает.

Себастьян допрыгал до реки и попробовал воду ногой; вернулся он довольный.

— Ребята, ну и вода!

— Хороша, что ли?

— Лучше не бывает. Феноменально.

— Теплая?

— Нет, не теплая, как раз что надо, идеальная. И почему это наши девушки еще не в купальниках? Давайте поживей! И пяти минут не могу ждать. Не выдержу больше.

Девушки зашевелились, лениво потягиваясь, поднялись. Себас снова побежал к реке, наткнулся на собаку, та огрызнулась, потом с лаем стала наскакивать на него. Себастьян подбирал ноги, опасаясь, как бы она не вцепилась зубами в голое тело. Все смеялись, а Фернандо еще и натравливал: «Ату его!» Толстый сеньор с пузом, как у Будды, и глубоко втянутым, густо заросшим пупком, накидывая на плечи цветное махровое полотенце, вышел из тени и пришел на помощь Себасу. Он звал собаку:

— Оро! Сюда, Оро! Фу, Оро! Ко мне! Не бойтесь, не укусит. Он еще никого не укусил. Оро! Что тебе говорят! Спокойно, Оро!..

Он размахивал ремешком у пса пород носом, но не бил его, и наконец животное подчинилось хозяину. Толстяк улыбнулся Себастьяну и вернулся к своей компании.

— Хорошо бы, он тебя укусил, вот что. Имей в виду, я бы только обрадовалась.

— За что это ты меня?

— Чтоб знал, как строить из себя шута.

— Но послушай, кому я сделал что плохое? Кстати, пес сам на меня набросился.

— Ты мне сделал плохое. Очень приятно мне было глядеть, как все на тебя уставились.

— Что за чепуха! Ну ладно, ладно, беги с подружками, давайте там побыстрей, чтобы купаться всем вместе.

Себас сел, тяжело дыша, а его невеста побежала к остальным девушкам. Мигель аккуратно сложил брюки и снес свои вещи под дерево.

— Эй, Даниэль! Мое все вот здесь, посмотри!

Тот нехотя повернул голову:

— Ладно.

Сантос и Тито отошли в тень и принялись боксировать. Мигель оглядел место, где они сидели, — одежда и обувь разбросаны в беспорядке.

— Себас, ты не хочешь сложить свои вещи сюда, рядом с моими? — И указал место под деревом.

— А какая разница?

— Ну как хочешь, было бы лучше… Так я думаю.

— Все одно, дружище, вставать неохота.

Мигель махнул рукой, отступаясь от товарища, и снова стал оглядывать разбросанные вещи; он колебался. Потом вдруг, ничего не говоря, принялся собирать чужую одежду и аккуратно складывать ее под деревом, пока все не сложил.

— Разве не лучше так?

Себастьян лениво повернулся.

— Что? А, ну да, так, конечно, лучше, — признал он уже другим тоном. — Слушай, а Сантос хорошо плавает?

И показал рукой в сторону деревьев, куда отошли Фернандо, Тито и Сантос; последний, боксируя, только что чуть не упал на пожитки какой-то семьи. «Разобьете мне кувшин, что тогда будет?» — выговаривала им сеньора.

— Как ты загорела! Что ты делала, чтобы так загореть?

Две девушки держали халат Сантоса, как ширму, за которой раздевались остальные.

— Ты не поверишь, но я почти не загорала.

— Значит, к тебе загар пристает сразу. А вот я все стараюсь, стараюсь загореть, а лето, глядишь, и прошло.

Те, кто держал халат, разглядывали фигуры и купальные костюмы подруг, пока они раздевались.

— Ой, как тебе идет. Где ты его купила?

— В Сепу. Как ты думаешь, за сколько?

— Не знаю, двести, наверно?

— Меньше — сто шестьдесят пять.

— Недорого, на вид — совсем шерстяной. Теперь подержи ты. Мне даже стыдно, что я такая беленькая.

Мели и Паулина уже вышли из-за ширмы в купальниках и теперь разглядывали друг друга.

— Побыстрей, девочки.

Они хотели вернуться к ребятам все вместе. На Луси был черный шерстяной купальник. Две другие — обе посмуглей ее — в купальниках из набивного ситца с множеством сборок на резиночках. У Мели купальник был зеленый. Теперь девушки не знали, что делать, глядели друг на друга в нерешительности, собирая снятую одежду. Поглядывая на подруг, каждая сравнивала их с собой. Все смеялись и болтали, без конца поправляя купальники.

— Ой, девочки, подождите, не убегайте вперед!

Смеясь и вскрикивая, пошли обратно. Алисия и Мели о чем-то шептались, остальные допытывались, почему это они хихикают. Потом Кармен и Луси спрятались за спины подруг, но Алисия это заметила, отступила в сторону и, схватив Луситу за руку, потащила ее вперед. Тут Луси испугалась и зашла за дерево.

— Ну и дурочка, иди сюда.

— Что это с Луситой? — спросил Фернандо.

— Стесняется, что она беленькая.

— Это надо же!

Но Лусите теперь было еще страшнее выйти одной и показаться всем. Зардевшись и смущенно хихикая, она выглядывала из-за ствола черного тополя.

— Идите, идите к реке, я пойду сзади.

Тут Тито крикнул:

— Хватай ее!

Фернандо, Сантос и Себас бросились вслед за Тито к дереву, за которым стоила Луси, а та, убегая от них, подалась к реке, но вчетвером они быстро поймали ее и потащили за руки и за ноги. Луси билась и кричала. Ее принесли к воде. Мигель и остальные девушки глядели на происходящее из-за деревьев. Луси кричала:

— Пустите меня, пустите! Не надо сразу в воду! Нет, нет… помоги-и-те!

Непонятно было, плачет она или смеется. Ограничились тем, что слегка макнули ее и поставили на берегу.

— Ну и скоты! Вы мне руки чуть не вывернули!

Тито снова подошел к ней.

— Бедная моя девочка! — сказал он шутливым тоном. — Вы только посмотрите! Но я тебя вылечу, красотка. Хочешь, чтоб я тебя лечил?

Та отскочила:

— Отойди! Это ты во всем виноват! Вы дикари, вот вы кто!

Тито передразнил детские нотки в голосе Луситы:

— Они нахалы. Правда, солнышко? Дать им как следует? Сейчас… Вот тебе, вот тебе, не будьте бяками!

Все смеялись.

— Еще и насмехаетесь?

— Ну ладно, Луси, будет тебе, лапушка, пошутили, что такого, не сердись. Попросить прощенья? А ну-ка, просите все у Луситы прощенья! На колени!

— Согласны!

Все четверо, смеясь, опустились перед Луситой, она отвернулась. Но они снова обступили ее, ползая на коленях и молитвенно сложив руки с утрированно покаянным видом. Она оглянулась и увидела, что все на них смотрят.

— Ну что за цирк! — смущенно улыбнулась Луси. — Теперь вы еще тут спектакль устраиваете. — Ступила в воду и ногой стала брызгаться. — А ну, всех обрызгаю!

Ребята поднялись и отбежали от воды. Подошли остальные девушки и Мигель.

— Вы бы проделывали такие шуточки друг с другом, — сказала Мели. — А то накинулись на Луситу. Под силу себе нашли.

Тут Себас, повернувшись к реке, вдруг крикнул:

— А с последним что делают, забыли?

Все бросились в воду: Мигель, Тито, Алисия, Фернандо, Сантос, Кармен, Паулина и Себастьян. Только Мели и Лусита остались на берегу. Они стояли и смотрели на эту мешанину тел, брызг и криков.

— Я как-то боюсь ступать босыми ногами в ил на дне, — сказала Мели. — Мне все кажется, что там какая-то живность сидит.