Рассказы

Когда Марсель Вотур прочел все эти новости, он скомкал газету и покинул поезд. «Женева» — прочел он на длинном вагоне, прицепленном к другому поезду. Деяниями Марселя Вотура управляли не мысли, а магические токи. Он вошел в длинный вагон и отправился в Швейцарию.

VII

Никто не ведал, куда стремилась бегущая башня. Никто не знал, ни что она есть, ни что владеет ее страстным бегом. Быть может, только один человек, Марсель Вотур, мог угадать ее путь, лежащий в старинный Вавилон, но ведь он был только футляром, из которого вытащили скрипку, и поступками его руководили не мысли, а мистические звуки.

Между тем башня, окунувшись в синие воды Средиземного моря и измерив их глубину, увидала, что эти воды так глубоки, что никакого роста не хватит, чтобы перейти их вброд. Средиземное море разостлалось непроходимой преградой на дороге в Вавилон. Надо было избрать иной путь, и башня пошла по материку. Но и материк не одарил ее прямой дорогой на Восток. Новое препятствие встало перед ней, и на этот раз не вглубь, а ввысь. Швейцарские горы! Пройти сквозь них не так просто, как пробежать по гладкой зелени французских долин. Но это и не было так непроходимо, как Средиземное море. И жители Швейцарии увидели железную башню, взбирающуюся на горы, скользившую по обледенелым снегам, прыгающую дикими прыжками через ущелья и потоки, иногда осторожно перебирающуюся через ледники или переходящую вброд озера. Временами она останавливалась, как бы распутывая сложные лабиринты хребтов и зажатых между ними долин, иногда же уверенно шла вперед, держа линию на северо-восток, к ровным, удобным пространствам Германии.

VIII

Один из швейцарских друзей Вотура, выходя бегущей походкой из своей дачи, наткнулся прямо на Марселя. Он мог бы очень удивиться, встретив ученого в этих краях, особенно если бы заглянул в его блестящие скользкие зрачки, но сам приятель был в слишком расстроенном духе, чтобы замечать окружающих.

— Уезжайте! — крикнул он, садясь в автомобиль и нагружая его женой, детьми и сундуками. — Уезжайте как можно скорей! в той стороне появилась она! сама! башня!

И он скрылся за поворотом, не предложив места Марселю и увозя, вместо него, лишний чемодан.

— Спасибо, — ответил ему вслед Вотур, повернувшись туда, где появилась башня, и откуда, по словам приятеля, следовало бежать. Действительно, кто боится башни, тот пусть бежит скорее, потому что едва Марсель перевалил через гору, как она оказалась тут как тут.

Вотур увидел перед собой длинную зеленую лужайку, тесно замкнутую горными массивами, а посередине лужайки башню, двигавшуюся по направлению к нему. Но какой обман зрения! Пейзаж был так количественен , а горы так огромны, что башня, от взгляда на которую в Париже валилась шапка, казалась здесь скромной, небольшой, нестрашной. При отсутствии людей и построек для сравнения ее можно было принять за обыкновенного туриста преувеличенного роста.

Едва Вотур увидел башню, как, с порывистостью ветра, он кинулся к ней, сбегая с вершины, местами скатываясь, что-то свирепо крича и взмахивая руками. Он остановился на краю глубокой расщелины, отделявшей его от башни. Она, башня, стояла на той стороне, он — на этой. Взглядом он пожирал башню, башня, казалось, смотрела на него. Что-то невозможное должно было совершиться. И, вероятно, оно совершилось бы. Но вдруг Вотур неожиданно схватился за карман.

— Где моя записная книжка? — испуганно подумал он.

Та книжка, переплетенная в змеиную кожу, в которую были записаны все данные, все выводы, все результаты его пятилетних изысканий, блистательных догадок и, главное, тех дивных открытий о Вавилонской башне, которые одним ударом опровергали и научные теории, и весь Ветхий Завет.

Марсель сунул руку в карман и вздохнул свободнее: в кармане, под его пальцами, почувствовались знакомые формы мудрой книжки, а осязание его получило привычное ощущение от гладкой кожи переплета. Марсель вынул книжку, взглянул на нее и облегченно положил обратно.

В тот же момент он поднял глаза к башне. Мысль о ней была перебита другою мыслью лишь на несколько секунд. Но скорость башни велика, и Марсель мог только видеть, как она повернула в боковую долину. А затем башня скрылась с глаз.

Башня двигалась промеж северных гор Швейцарии, пробегая долины и перебираясь через хребты.

Затем, будто что-то решив, башня взяла направо, на север, развила свою привычную чудовищную скорость и вихрем перемахнула через границу Германии.

IX

Едва оповестил телеграф, что башня появилась на севере Швейцарии, как паника охватила население Германской империи. Немедленно, в Берлине, был создан военный совет, на котором решили встретить башню артиллерией. Командование вручили генералу фон-Магеншмэрцену, блестящая слава которого покоилась на внушительном фундаменте из человеческих костей.

Несмотря на быстроту действий военных властей, они никогда не поспели бы сосредоточить свои силы на возможных путях следования проворного врага.

Появление башни было так молниеносно, что передовые отряды не успели произвести ни одного выстрела. Им удалось лишь оглянуться и увидеть, что враг уже позади, — и тревожные телеграммы полетели на север, к генералу, застывшему дальше, в ста километрах от границы.

Как быстро ни бежала башня, но электричество скользило быстрей, и Магеншмэрцен успел узнать о приближении башни за целых полчаса до ее появления.

Генерал взглянул на карту, затем опытным взором окинул окружающую местность и нашел, что, судя по складкам земной поверхности, башня не минует засады. По его команде артиллерия немедленно приготовилась к бою и поспешила замаскироваться, насколько возможно. Башня уже показалась на горизонте и неслась прямо на них. С высоты ближайшего холма, стоя под прикрытием небольшого стога сена, генерал фон-Магеншмэрцен самолично наблюдал за приближением чудовища. Оно неслось так быстро, что даже его испытанный глазомер с трудом высчитывал все уменьшающееся расстояние.

— Огонь! — скомандовал генерал фон-Магеншмэрцен в телефонную трубку, соединенную со всеми батареями.

Башня мчалась прямо на позиции, и всякий опытный артиллерист, казалось, мог достать ее снарядом, как рукой. Оглушительный залп потряс окрестности, и серое облако дыма заволокло все.

Ах, этот дым! Этот бесконечный момент, отделивший залп от его последствий. Сомнений быть не могло: башня согнута, искалечена, разнесена в куски. Другого быть не может. Не может быть, чтобы она перешагнула через головы артиллеристов, как через первую засаду.

Но случилось третье. Еще не улегся дым, еще не стихло эхо от удара, как страшный свист заставил генерала взглянуть наверх. Башня спиралью взлетела в воздух, как бы стремясь ввинтиться в небо, вытянулась в воздухе горизонтально и, скользя под облаками, скрылась вослед зашедшему солнцу.

Артиллерийский отряд стоял молча, тихо, с поднятыми головами.

— Вы видите? — спросил генерал фон-Магеншмэрцен своего адъютанта, который, конечно, все видел.

— Вижу, Ваше превосходительство, — согласился отлично дисциплинированный адъютант.

— Так вот, пойдемте писать донесение,— сказал генерал, выходя из-под стога сена и направляясь в штаб.

X

Вне сомнения, неожиданный взлет башни в голубые пространства воздуха был преудивительным событием. Но удивительнее было то, что он не находился ни в какой связи с залпом генерала фон-Магеншмэрцена. Залп был сам по себе, а взлет сам по себе, и только случай свел их в общую секунду. Чтобы быть точнее, необходимо подчеркнуть, что башня отделилась от земли уже за какой-то момент до залпа, как раз тогда, когда генерал давал приказ в телефонную трубку, и сталь, исторгнутая из жерл, нашла лишь пустое место под ногами поднимающейся башни.

Но было еще третье событие, произошедшее одновременно с этими двумя, и с тем третьим был связан столь неожиданный полет: Марсель Вотур вынул из кармана змеиной кожей переплетенную книжку и со словами: «Да будь ты проклята!» — разодрал ее на мелкие кусочки.