Страница 60 из 71
— Не можете заснуть? Все время вы вздыхаете…
—
Ага… непривычно как-то… Да и в моем возрасте у людей иногда бывает бессонница…
—
Совещание завтра же и закончится. Послезавтра мне предстоят кое-какие дела, а вы пойдете в гости к зятю и дочери…
—
Что ж…
—
Как это «что ж»? Почему-то вы с неохотой говорите об этом…
Помолчали. Затем Бизья спросил:
—
Вы, Андрей Дармаевич, что за трактор просили у нашего большого начальника?
—
Да вот появился новый трактор «К-700», сильная и быстроходная машина. Получить бы…
—
А вы, председатель, натравите меня на еще боль
шего начальника. Ей-богу, что начальство возьмет с глупого старика, а я все ему и выскажу, — набравшись духу, высказал старик еще давеча появившуюся у него мысль.
Председатель негромко засмеялся.
—
Ладно уж… Будем ждать, когда подойдет наша очередь.
—
А что ж тогда вы так настойчиво просили?
—
Секретарь-то у нас человек новый, вот я и подумал, что возможно, он послушается меня.
—
По разговору он вроде бы неплохой человек…
—
Говорят, умелый руководитель.
—
Умелый… Это хорошо, если умелый. Можно у вас спросить одну вещь?
—
Спрашивайте, спрашивайте, дядюшка Бизья. Чего смущаться-то…
—
Так… Скажите мне честно, Андрей Дармаевич, зачем вы привезли меня сюда? Ей-богу, скажите напрямик.
—
Напрямик, говорите? Можно… Все это затеял приятель ваш Ендон.
—
Ендон Тыхеев?
—
А
кто ж еще? И на партсобрании, и на заседании правления стал твердить одно: «Бизья Заятуевич всю жизнь честно и хорошо делает в нашем колхозе нелегкую работу, а сам между тем дальше овечьего загона ничего не видит. Все счастье человека, полагает он, в том, чтобы набить живот пищей, а сундук — деньгами. А жизнь-то ведь проходит. Если Бизья сам не желает прозреть, то мы должны помочь ему, товарищи».
—
Понятно. Этот косоглазый способен на такое. Мало ему самому бродяжничать, так он еще и меня втянул. Вот вернусь, тогда я ему… — старик крепко выругался по-русски и повернулся так, что кровать жалобно заскрипела. — Выходит, это из-за него обманным путем завезли меня сюда. Всю жизнь мне пакости подстраивает, негодяй…
—
Что это вы, Заятуевич? Солидный человек, а говорите такое… — сурово сказал Банзаракцаев. — Вовсе не по слову дядюшки Ендона привезли мы вас сюда. Во всей Исинге нет равного вам плотника, а здесь собираются лучшие строители республики. Взгляните на них, а кое с кем и знакомство сведите. Иногда не мешает развлечься, отдохнуть, а посмотреть, как живут и работают люди и других местах, не только интересно, но полезно и поучительно…
Старик на это ничего не ответил. Он все еще был очень зол на Ендона Тыхеева. Однако Бизья понимал, что пререкаться на равных с председателем глупое занятие.
—
Кажется, уже и полночь миновала, зевнув, проговорил Банзаракцаев. — Давайте поспим, дядюшка.
- Что же мне делать-то, может, встать? Не усну я на этой мягкой кровати.
Банзаракцаев приподнял голову, всмотрелся и в смутном свете от уличных фонарей увидел, что старик сидит.
—
Наверно, не будет беды, если я постелю матрас на пол и постараюсь вздремнуть. А рано утром, пока никто не видит, сделаю все, как было.
—
Конечно, не сидеть же вам так до самого утра.
Но и на полу не шел к старику сон, из-за того ли,
что столь внезапно, не дав ему даже опомниться, оказалось нарушено ровное течение его жизни, или же мешал храп председателя, а может быть, беспокоил часто доносившийся с улицы громкий шелест стремительных автомобильных шип, растревожила ли старика близость дома дочери и зятя — непонятно, по какой причине, но Бизья, как и вчера, до самого рассвета так и не сомкнул глаз.
4
В большом дугообразном фоне Бурятского Государственного театра оперы и балета тесно от собравшихся здесь людей. Сплошной гул голосов. Обильно увешанные орденами, медалями пожилые люди, молодежь, русские и буряты, проходят и по двое, и целыми группами. Если приглядеться, в основном это жители села. Лица их обветрены, обожжены морозами и солнцем до коричневого цвета, да и нарядная их одежда им самим явно кажется не совсем привычной.
Бизья сидел на диване возле огромного окна и от смущения не знал, куда девать свои большие темные руки. «Ждите меня здесь, я сейчас, вернусь», — сказал ему Банзаракцаев, но прошло уже довольно много времени, а его все не было. «Говорят, нет ничего тяжелее, чем ждать и догонять. Может, он совсем покинул меня, а я-то думаю, что задерживается», — думал старик, испуганно глядя на двигающееся перед ним великое множество народа. «По глупости дал себя завести сюда, а теперь сижу, как сурок в капкане, и таращусь на лица этих сотен людей. Ей-богу, это все дело рук Ендона Тыхеева. Эх, дайте мне только вернуться!.. Старый я дурак… вообразил, что кому-то нужен… У меня ведь даже приличной одежды нет…» — продолжал он терзаться и корить себя. Достав из кармана платок, вытер лицо. Если б старик знал, как можно уехать домой или же адрес зятя, то немедленно сбежал бы. В довершение ко всему очень уж заметно выпирала та пачка денег, что была в потайном кармане. «Вот так я и должен мучиться. Поделом мне: почему не отказался? Председатель, небось, встретил своих дружков-товарищей и забыл про меня…»
—
О, вы еще сидите, Заятуевич! А я же отметил нас в регистрационной комиссии, — весело заговорил внезапно появившийся Банзаракцаев.
У старика отлегло от сердца. Председатель казался ему сейчас самым близким человеком, и все его сомнения и переживания тотчас отлетели прочь.
—
Вы, дядюшка Бизья… — председатель, надавив на плечо, усадил обратно вставшего было старика. Затем он вынул из бокового кармана пиджака сложенную газету, подмигнул заблестевшим глазом: — О вас не раз писали и в Еравнинской районной газете, и в республиканских. А сейчас я вам покажу кое-что другое.
Улыбаясь, он развернул газету «Бурят Унэн». Старик принял ее задрожавшими руками и долго сидел, уставив неподвижный взор на фотографию. Он не мог не узнать себя самого в старике, который стоял с распростертыми руками среди молодых людей.
—
Та самая карточка, которую снимал вчера этот маленький шустрый паренек, да? — тихо спросил он внезапно осипшим голосом.
—
А как же иначе. Наша «Бурят Унэн» расходится по всем районам республики, ее получают в
Aгe
,
Алари, Бохане, и даже, слышал я, она идет в Монголию. Теперь в какие только места ни разлетятся ваши имя и изображение, размноженные в тысячах вот таких газет. Вам надо гордиться и радоваться.
—
Э, бросьте, — старик с притворным недовольством отмахнулся. — Да, интересные дела.
—
Так, а внизу написано вот что: «Знатный плотник из Еравнинского района Бизья Заятуевич делится с молодежью своим богатым опытом».
—
Что вы сказали? — старик даже подскочил от неожиданности. — Делится опытом?! Правда?
—
Так о чем же еще вы можете разговаривать с молодежью? Как ухаживать за девушками? У вас с ними одинаковая работа, поэтому и разговор у вас о работе.
—
Ей-богу, такого разговора не было. Тот шустрый парень всех нас выстроил перед собой и сфотографировал, помните? Бессовестный какой, обманщик. Оно и видно было, что этот шустрец может сотворить что угодно… — старик едва не выругался по-русски, но сдержался и сел, сжимая голову ладонями.
—
Не надо расстраиваться из-за пустяков, случаются еще худшие вещи, — сказал председатель и потрепал старика по плечу. — Если б те парни спросили вас о работе, вы бы им, конечно, ответили, разве не так?
—
Ну, если б спросили, уж попробовал бы, как могу, потолковать о своей работе…