Страница 36 из 71
Он коротко пересказал свое выступление.
—
Почему на тебя так набрехали? — ужаснулась Сэжэдма.
—
Это куда годится? Газета, и вдруг такое вранье, прямо не верится. — Напишу опровержение! — продолжал кипеть Жамсаран Галданович. — В суд подам!
—
И наживешь врагов, — неожиданно резко ответила Сэжэдма. — Они будут правы, а ты окажешься в дураках.
Жамсаран Галданович удивленно взглянул на жену: смотри-ка, как рассуждает… Он почувствовал, что она, пожалуй, права, но как согласиться? Соглашаться, однако, не стоит… И почему сегодня все против меня?
—
Ты меня не учи, слышишь? — снова закипел Жамсаран Галданович. — Не вмешивайся в мои дела! Ничего не понимаешь, а лезешь с советами.
У них бывали иногда подобные споры. Порой из-за таких пустяков, что потом обоим становилось неловко.
Сэжэдма
сердито ушла на кухню. Жамсаран сгоряча принялся названивать в Сосновку. Но было еще рано, райком не отвечал. «Ну и ладно, — продолжал сердиться Жамсаран. — Даже увеличу! Потом посмотрим, кто будет прав…»
Так он и сделал. За далеким Витимом, на просторных лугах Буту, Байся, Хамниган-нуга табуны колхоза заметно увеличились: председатель очень дешево скупил лошадей в соседних колхозах и совхозах… Покупал с упряжью, со сбруей, седлами, телегами. В общем, в начале шестидесятых годов его колхоз имел уже более шестисот коней. Увеличение конского поголовья приносило немалый доход, что-то около трехсот тысяч рублей. По как дорого достались председателю эти колхозные деньги, сколько ушло на это нервов, сколько сил. Трижды Жамсаран Галданович, как говорится, висел на волоске. Но снять его с председательской должности районные деятели не сумели: за ним единой стеной
стояли колхозники, не давали в обиду.
Когда глубокой осенью падут на землю прочные заморозки, когда снег укроет и степь, и горы, и тайгу, у нас в Бурятии начинается усэн — в это время режут скот на мясо, запасаются на долгую, суровую зиму. И спешат, увязая в снегу, пробираясь через наледи, скользя по обледеневшим дорогам, торопятся в сторону Зазинского колхоза легковые и грузовые машины… Телефон в доме Жамсарана Галдановича не смолкает ни днем ни ночью… Звонят из Улан-Удэ, из Хоринска, Сосновки… Звонят знакомые и совсем неизвестные люди. Даже тот райкомовский работник, который недавно ругал Жамсарана Галдановича. И едут, и звонят с одной просьбой: один шепнет, что ему бы жеребца-двухлетка, второму яловую кобылицу. Жену председателя, которую и в глаза никогда не видели, все знают по имени-отчеству: Сэжэдма Бадмаевна. Норовят зайти к ним домой — кто с гостинцами для Сэжэдмы, а кто и с бутылкой белоголовки.
Однажды в эту же пору поздно вечером Жамсарану Галдановичу позвонил ответственный работник редакции «Буряад Унэн». Поинтересовался колхозными новостями, неожиданно спросил о семье, о здоровье… Никак, видно, не мог подступиться к главному… Жамсаран Галданович догадался, конечно, что ему хочется узнать насчет жирненькой конинки. Он улыбался про себя, но помочь тому товарищу не спешил. Да и не знал он его, не был знаком.
Редакционный работник под конец совсем потерял нить разговора, сам, кажется, не знал, как выбраться из неловкого положения. Жамсарану было смешно, он спросил самым невинным тоном, не надумал ли товарищ направить в колхоз корреспондента.
В трубке почувствовалось какое-то замешательство. Потом довольно бодро ответили:
—
А что, можно, конечно… У вас передовое хозяйство, интересный опыт. Большая доходность… Доход у вас за сколько перевалил?
—
За миллион перемахнули…
—
Ну вот! Полосу можно подготовить! Вы там помогите нашему товарищу, расскажите, как работали, покажите хозяйство.
—
Это можно, — удовлетворенно хмыкнул Жамсаран Галданович. — Расскажем об опыте, покажем, как все организовали. — Он вдруг заговорил другим тоном: — Но… тут такое дело… Даже говорить неловко… Доходы-то у нас в основном от коневодства. Неловко в общем-то… Может, помните, газета писала когда-то о наших отсталых взглядах. Не вперед, мол, смотрим, а назад…
В трубке невесело засмеялись:
—
Что-то такое вроде было… Но времена меняются. Тот старый взгляд осужден и забыт. И вам незачем его помнить. В общем, так: завтра высылаю к вам корреспондента. Гостиница у вас есть? Отлично. А гараж? Машину же заморозим?
—
Обойдется, не заморозим… Гараж с паровым отоплением.
Корреспондет приехал на следующий вечер. К шести утра, тепло одевшись, Жамсаран Галданович направился в контору.
Оказалось, что корреспондент прикатил на «газике». Председатель колхоза тихонько улыбнулся: явно за
мясом…
Корреспонденту позвонили, он вскоре явился в контору. Удивительная неожиданность: это был… даже поверить трудно… это был тот самый Дампилон, который когда-то выступил в газете с резкой, необоснованной, ругательской статьей, всячески поносил Жамсарана Галдановича, язвительно насмехался над ним…
Жамсаран Галданович всегда помнил тех, кого когда-либо встречал… Помнил он и Дампилона… Как его зовут? Кажется, Жоржем. Ну да, Жорж Дампилон.
Они поздоровались.
—
Подождите, — с деланным удивлением проговорил председатель колхоза. — А ведь я вас где-то встречал?! Не могу вспомнить… Не подскажете?
—
Встречались… — неохотно подтвердил Дампилон. — Я даже писал о вас. Неужели не помните… Такая, знаете, была статья… Я тогда молодой был… Не очень смелый… Товарищ из обкома высказал некоторые свои мысли, разъяснил свое отношение к вашему выступлению на пленуме райкома, мы с ним вместе из города приезжали, на его машине. Вот и пришлось… Впрочем, что вспоминать? Давно это было. — Нагловатый Дампилон уже не чувствовал неловкости…
—
А-а… — стараясь казаться равнодушным, протянул Жамсаран Галданович. — Помню, помню… Название какое-то эдакое, то ли «С оглядкой назад», то ли «Председатель смотрит назад», не помню. — Жамсарану Галдановичу вдруг стало весело, он прищурил глаза, засмеялся. — Честно говоря, я и сейчас так же живу, с оглядкой назад. Вот так, дорогой товарищ.
Дампилон достал блокнот, положил на стол… Наблюдатедьный председатель тут же заметил, что у него дрожат пальцы… Да и веки тяжелые, припухлые. Жамсаран Галданович повернулся на стуле, открыл сейф. Достал оттуда лимон, тарелочку, нож. Непочатую бутылку коньяку, две рюмки…
Дампилоп смотрел на него с удивлением и даже как-то подозрительно. В голове у него были недавние предупреждения одного из знакомых: «Этот самый Жамсаран Галданович скуп и так же невероятно хитер». Как же быть? Отказаться от коньяка? Но ведь так болит голова, так противно внутри… Дернул меня черт выпить в дороге…» Мысли были какие-то нетвердые, хотелось поскорее опохмелиться и совсем не хотелось осуждать себя за то, что выпил в дороге. «Ладно, — решил он, наконец. — Опохмелюсь. Нельзя же обидеть человека: от души предлагает…»
—
Дорога до нас неблизкая, — с сочувствием проговорил председатель. — Устали… Мы сейчас чуть заморим червячка, а в столовой заправимся как следует. — Он налил гостю полную рюмку, себе плеснул чуть-чуть.
—
Долили бы себе… — неуверенно проговорил Дампилон.
Председатель, кажется, не расслышал, ничего не ответил. Убрал бутылку и пустые рюмки в сейф.
Надо было собираться в дорогу. Жамсаран Галданович решил показать корреспонденту Орловский гурт, дорога туда тоже неблизкая, километров семьдесят, не меньше. Он и сам давненько там не бывал, хорошо, что сейчас такой случай… Да и в столовую надо, неловко же — приехать на гурт, и сразу за стол.
В общем, надо ехать… А тут этот Дампилон ожил после рюмки, появились вопросы. Какая, например, отрасль дает колхозу наибольший доход? Ну как не ответить?
Отвечу и даже с удовольствием… Я уже сказал, что живу и работаю с оглядкой назад… Это, впрочем, не мешает, а даже помогает смотреть и вперед. Брать лучшее из накопленного народом опыта, следить за всем новым, современным, передовым. Ну ладно, это, так сказать, наши общие положения. Тут позволю заметить, что эта самая оглядка назад очень помогает определить и наш сегодняшний рост. Обернешься и увидишь: вчера мы вон где были, а сегодня, гляди-ка, куда шагнули…