Страница 29 из 71
Вы верьте мне, Вике! Я уговорю Степана и мы вернемся к вам! Даю клятвенное слово, слово русской женщины: мы скоро снова увидимся и навсегда! Спасибо за все, целующие, обнимающие вас Мария и Вика.
До скорой встречи!»
Агван прыгнул на пол и, хлестая ладошками, крикнул:
—
Вика вернется!
—
Дай бог, счастливой дороги им, главное, чтоб Степан выжил… Гора с горой не сходятся, а человек с человеком, покуда они живут под одним небом, на одной земле, именуемой Родиной, всегда могут встретиться… только память тех, кто погиб ради нас, осталась бы святой, священной и охраняла бы дружбу людей, — молвила бабушка Пагма, оперевшись обеими руками на пол, тяжело поднялась на ноги и тихо поплелась к койке:
—
Что-то давит на сердце… немного отдохну.
Устремлённость
1
Жамсаран Галданович проснулся, но все еще лежал с закрытыми глазами. Спешить некуда… Было время — набегался, наторопился… А теперь… Спал, видно, на спине, тело стало, как чужое. Нельзя спать на спине: снится всякая чушь, утром просыпаешься с головной болью…
Он чувствовал, что окно в комнате открыто: солнце грело лоб, казалось даже, что слышно, как шевелятся от легкого ветерка тюлевые занавески.
Жамсаран Галданович повернулся на бок, открыл глаза. На подоконнике сидел здоровенный выхоленный кот Васька, с удовольствием лизал толстую лапу, жмурился, старательно умывал круглую усатую мордочку: закладывал лапу за ухо, тащил ее вниз, мурлыкал.
Болезнь…
Жамсаран Галданович медленно поднял слабую, исхудавшую руку, стал без интереса разглядывать длинные тонкие пальцы. В голове медленно шевелилась мысль, что вот, мол, пальцы даже просвечивают… мышц уже нет, только сухая кожа да кости… Ой-ехо… Непонятная штука жизнь: живешь, живешь, ничего вроде не замечаешь, а дни бегут один за другим… Когда спохватишься, ты, оказывается, уже в конце своего пути. Вот тут и начинается: что же это такое? Еще бы маленько пожить, ну хоть чуть-чуть… Самую малость… Начинаешь понимать, как мало успел сделать. Конечно, мало: вот создать бы в колхозе табунное хозяйство или даже отдельный специализированный табунный совхоз, тогда, пожалуйста, можно и в черную дорогу, в последний путь!
Если бы сказали, что перед концом я стану думать о таких делах, вот бы я посмеялся! Впрочем, чего там… выросла достойная смена, умные, знающие ребята. Энергичные. Ничего, и без меня все сделают.
Собрался было подумать о более веселых делах, но
тут послышался шум грузовой машины. Она, кажется, подъезжала к его дому. Кто бы мог быть?
Тут со скрипом отворились ворота, послышался чей-то вроде бы знакомый голос:
—
Тише, тише… Чуть левее… Осторожненько… Вот так.
«Кто же это? — попытался вспомнить Жамсаран Галданович. — Кто мог приехать?»
За окном опять послышался тот голос:
—
Открывай борт!
«Э-э, — протянул про себя больной. — Да это же Дэлгэр Шойдонов! Подумать только: ко мне заявился Дэлгэр Шойдонов, да еще и с каким-то грузом! Что он привез?»
Изумленный Жамсаран Галданович широко открыл глаза. Но ничего не успел сообразить, услышал: за окном шумно сгружали дрова. «Дэлгэр привез дрова… Этого еще не хватало…» Больной зажал руками уши, отвернулся к стене. Было обидно и горько…
В комнату заглянула Сэжэдма, радостно проговорила:
—
Хороший человек, говорят, догадлив. То, что делает, это всегда к месту, ко времени… Смотри-ка, я робела, стеснялась напомнить председателю, что надо бы дровишек, а Дэлгэр Шойдонов — пожалуйста, полную машину…
Обессиленный Жамсаран Галданович вдруг почувствовал, как у него сжалось сердце, перед глазами поплыли темные круги. Он дрожащей рукой с трудом поднес к голове полотенце, которое лежало здесь же, на кровати, утер вспотевший лоб, снова закрыл глаза…
—
Заходи, Дэлгэр, заходи, — приглашала между тем Сэжэдма, — как раз чайник вскипел, стакан горячего чая выпьешь… Садись, вот… — Она расчувствовалась. — Спасибо, Дэлгэр… Верно говорят, что друзья познаются в беде… Соседский парень вечером придет, своей электропилой «Дружбой» живо все бревна на чурки разрежет.
«Что она городит, глупая баба, — сердито подумал Жамсаран Галданович. — Когда это Дэлгэр был моим другом?» Он с трудом повернулся, устроился удобнее… Дэлгэр между тем расселся на кухне за столом, проговорил густым, важным голосом, растягивая слова:
—
Что ж, можно и перекусить… И стакан горячего
чая тоже… А потом и с другом Галдановичем словом-двумя можно перекинуться.
Было слышно, как он сопит, с шумом втягивает из кружки горячий, обжигающий чай.
—
На днях, — разглагольствовал Дэлгэр, — проезжаю, значит, мимо вас, гляжу — маловато во дворе дровишек. Да, думаю, надо подбросить старому другу… Ну и наказал сыну Галсану…
—
Сынок-то ваш в Хуретэе, кажется с овцами? — Сэжэдма знала, что Галсан в Хуретэе, спросила так, чтобы сделать гостю приятное.
—
Ага… — довольно кивнул головой Дэлгэр. — Все там, на моей бывшей стоянке. У меня сын знаете какой? — В его голосе звучала гордость. — Весь в отца. Да. Слышала, как говорят: от худого — худое, от дерева — сажа. — Дэлгэр рассмеялся. — Не понимаешь? Эх, ты…
В
общем, не желает мой чертенок оставлять занятие предков. В нашем роду — все овцеводы. Все мы, значит, потомственные чабаны-животноводы. Вот тебе и объяснение, почему говорят, что от дерева — сажа… Нынче мой Галсан вышел в колхозе на первое место. Видала как?
Жамсаран Галданович слышал каждое его слово…
«Хорошо
бы мне сейчас выйти на кухню, — думал он с ненавистью, — выйти и… хряснуть его кулаком в поганую рожу…» Он попробовал сжать пальцы в кулаки, но где там… не хватило сил.
—
Если голова болит, — совсем расчувствовалась Сэжэдма, — найдется, чем поправить… Только скажите, я сразу…
Дэлгэр не ответил, погладил лысину, тихо спросил:
—
Жамсаран спит?
—
Отдыхает вроде… Утром, в семь часов приходила фельдшерица, сделала укол… В одиннадцать опять придет… Пускай до этого вздремнет. Устал же… Если проснется, подаст голос, окликнет.
Дэлгэр притворно вздохнул, спросил вроде бы участливо:
—
Боли, однако, невыносимые? Как терпит, не могу понять…
Он снова громко вздохнул.
—
Желудок пищу не принимает, да? Видит еду, а есть не может, да? О бурхан, какое мученье… Русские
говорят, — в голосе у него вроде зазвучали веселые нотки, — око, мол, видит, а зуб неймет…
«Вот сволота, — с ненавистью подумал Жамсаран, — Головой, наверное, киваешь… Желтую рожу свою морщишь… Меня не проведешь, понимаю: ты пришел не за тем, чтобы посочувствовать, помочь… Нет, знаю я тебя, мне добра не пожелаешь… Да и на кой черт мне твоя жалость, твое поганое сочувствие?..»
— Насчет чарочки-то как скажешь, а? — ласково напомнила Сэжэдма.
— Как одному выпить, просто не знаю, — ворчливо проговорил Дэлгэр. — Не пьяница я, не алкоголик… В одиночку глотать ее вроде не того…
—
Знаешь ведь, я эту беду не терплю. А ты — давай, чего уж… — ободряюще улыбнулась Сэжэдма. — Давай один. Пить-то — один глоток, — она протянула ему полный до краев стакан.
Дэлгэр принял стакан, побрызгал из него пальцем в стороны по капле, закрыл и разом опрокинул его в рот.
- Ахх, — он шумно выдохнул воздух. — До чего горькая, брр… Да и нагрелась… Надо бы в холодке держать…
—
Откуда мне знать, когда она нагревается, когда становится горькой?