Страница 3 из 25
Мадам Мари, как оказалось, еще ни разу не пускала жильцов. На мой вопрос, почему, она смущенно ответила:– Не хотела чужих мужчин в доме, а девушки если интересовались, то вид их сразу говорил о роде деятельности. Я приличная вдова, а не хозяйка вертепа!Вот так заношенное платье и чей-то старый платок помогли мне найти новый дом.Мадам Франс показала мне ванную и, пожелав спокойной ночи, ушла. Сантехника оказалась весьма современной, был даже кран с горячей водой. Еще бы, ведь это столица. Я терла кожу грубой мочалкой до тех пор, пока она не начала саднить.Не реветь, только не реветь! Незачем пугать добрую хозяйку. Бездумно смотрела, как уходит в сливное отверстие вода: самого страшного удалось избежать, почему же ощущение гадливости так и осталось?Заперла дверь, подошла к окну, проверить, не открыто ли оно, и легла на пахнувшие лавандой простыни.Всё хорошо, Лиса, почти хорошо. Круглые зеленые глаза с вертикальными зрачками пристально следили за розовым бантиком. Я привязала его на веревочку и подбрасывала – то вверх, то вниз, то в сторону. Длинный пятнистый хвост дергался в такт моим движениям. Наконец, котенок в каком-то особо хитром кульбите достиг своей цели. Он рвал этот несчастный бант зубами, при этом помогая себе задними лапами. Я с улыбкой смотрела на серые пятна на лоснящейся шубке. Шикарные кисточки на ушах также были серыми. Вскоре ему надоело играть с неподвижной игрушкой, и он прыгнул ко мне на колени.– Уф, как ты потяжелел, малыш. Смотри, уже не помещаешься.Я почесала его за ушком, за что получила ответную ласку. Он потерся об меня головой, а потом начал лизать больную руку.– Я тоже люблю тебя.Боль стала уходить, и я зарылась носом в густой серебряный мех.– Жаль, ты не можешь залечить сердце!Упомянутый орган обиженно заныл, и я проснулась. Утро началось с умопомрачительного запаха. Мадам Франс пекла блины. Уснуть при таком аромате было решительно невозможно, пришлось вставать и идти умываться. Рука совсем не беспокоила, и алая, вспухшая было рана, затянулась. Остался только маленький шрам.«Спасибо, Малыш», – послала я мысленную благодарность.Холодная вода приятно остужала кожу, а отражение в зеркале...– Святая Амелия, что это? Что со мной? – в панике я побежала к кровати, схватила свои очки и нацепила на нос. Отражение стало расплываться. Резко сдернула их. Из зеркала на меня испугано смотрели ярко-зеленые, изумрудные глаза, совсем как у котенка из сна. Но таких ведь не бывает! Исчезли веснушки, а волосы стали серебристыми, почти как его шкурка.– Спокойно, Мелисент, – собственный голос успокаивал, – не нервничай. Вспоминай, может быть, ты закапала не те капли в глаза, и после этого они стали менять цвет.Ага, а волосы поседели от стресса? Веснушки, видимо, тоже.Если бы не шок, то я бы даже могла сказать, что стала... красивой? Яркой, так точно. Родинка над губой, которую я перестала замазывать, потому что не захватила с собой пудру и крем, привлекала взгляд и добавляла еще больше загадочности необычному облику.– Такие капли превышали бы стоимость нашего дома, – продолжила я диалог с собой, – и потом, я ничего не капала, наоборот. Я забыла все свои лекарства в Лосс.Тут осознание собственных слов накрыло с головой.Святая Амелия, но зачем?Нет, не хочу даже думать об этом. Это не самая большая моя проблема, можно даже сказать, наоборот. Вот только как объяснить мадам Франс такие изменения?Быстро заплела косу и спрятала её под платок. А что делать с глазами?Вытряхнула содержимое своей сумки на кровать. Оттуда выпали четыре толстые книги, недоеденный пирожок и какая-то совершенно ненужная мелочь. Я даже одежду не взяла. Ни одного сменного комплекта! Ничего – ни капель, ни тёмных очков. Обострившееся чувство опасности кричало о необходимости скрыть такую приметную внешность. Ну, как можно было не взять ни лекарств, ни документов?!Впрочем, в том состоянии хорошо, хоть что-то взяла. Интересно, зачем мне книга по астрономии? А фотография? На черно-белом снимке, счастливо улыбаясь, стояла неразлучная троица: Софи, Грэг и я.– Эй, великий химик, пошли в парк! Из Оредежа приехал фотограф! – Грегори кричал мне под окнами лаборатории.– Пойдём, запечатлеем нашу молодость! – поддерживала его Софи.– Не могу, у меня тут реакция сейчас пойдет, – громко крикнула я в ответ.– Давай-давай, а то маму позову!– Нельзя быть такими жестокими! Ладно, иду, – сдалась я и, как была, в домашнем полосатом платье пошла в парк.Счастливые воспоминания пролетели перед глазами. Больше никогда я не увижу Софи, никогда она не засмеется чудесным смехом, не обнимет, не разделит печали младшей подруги. Первая мысль была выкинуть карточку в окно, и я, было даже, почти сделала это. Но потом передумала, у меня больше нет памяти о ней, пусть тут с нами и Грэг.