Страница 16 из 25
Титулы не назвали трое. Двое потому, что это не требовалось и я, потому что его не имела. Никто ничем не выразил своего удивления, сделали вид, что появление студента «из народа» на закрытом факультете – нормальное явление.
Пока профессор говорил напутственные слова, воображение уже нарисовало картинки травли слишком высоко вскочившей пичуги. О чём я думала, когда соглашалась? Дипломатия, шанс, который нельзя упустить. Каково мне будет среди высшей аристократии? Да у меня даже нет денег на форму для физической подготовки, о которой сейчас так вдохновенно говорит мсье Дюпон!
Настроение безнадежно испортилось, я посмотрела на черный карандаш, который был со мной еще с экзамена. Как-то незаметно он оказался в моей сумке в тот день. Мои письменные принадлежности выглядели жалко, у всех были перьевые ручки, одна другой краше.
«Что же я наделала? Надо было идти на биологию...» – с этими невеселыми мыслями я встала из-за стола. Профессор ушел, и я приготовилась отбивать первые атаки.
– Привет, я Бертран, очень рад знакомству,– симпатичный русый аристократ протянул мне руку.
– Мне очень приятно знать, что ты из Норд-Адер,– сказала северная наследница.– Что там говорить, я горжусь этим!
Я совершенно не понимала причину столь бурных восторгов, но улыбалась и смеялась шуткам, иногда даже в нужных местах.
Вскоре вокруг меня собрались почти все, только Белами стоял в стороне. Очень изящно собеседники обходили стороной вопросы моего происхождения и финансового положения. Когда один из сокурсников предложил пойти после вводных лекций в ресторан на одной из центральных улочек Саомара, я вежливо отказала. Честно сказала, что пойду на работу. Каково же было моё удивление, когда он не только не стал меня высмеивать, но и похвалил такое стремление к независимости.
– Вероник, объясни, что происходит? С чего это все такие любезные? – когда мы остались с подругой вдвоём, я смогла, наконец, задать мучивший меня вопрос.
– Милая, это будущие дипломаты. Лучшие представители дворянства. Ты думаешь, они не в состоянии просчитать выгоды от дружбы с тобой? Даже если ты по каким-то причинам не сделаешь карьеру, в чем я сомневаюсь, одно то, что они учились и принимали простую гражданку в своем кругу, дает им сто очков при любой политической кампании.
– Спасибо, что объяснила. Я не знала, что и думать.
Вероник ободряюще сжала мою руку.
– Не считай расположение аристократии исключительно притворством. Ты приятна в общении, умна и очень красива.
Я фыркнула.
– Что бы ты там не думала на этот счет.
– Лучше пойдем к финансистам, оформим стипендии, пока остальные не вспомнили,– я убрала карандаш, тетрадь и расписание на это полугодие, выданное нам профессором в сумку.
Финансовый отдел находился в нашем же корпусе, этажом ниже. И дойти до него хватило бы десяти минут, если бы я не вертела головой по сторонам, разглядывая убранство университета. Мы уже почти пришли, как я заметила золоченую вывеску на двери – «Университетский музей». Это показалось мне интересным, а поскольку было еще утро, времени до работы много, я уговорила Вероник зайти.
В музее не было драгоценностей, они уже давно хранились в сокровищнице – только картины и мраморные скульптуры. Мы прошлись по залу, подруга рассказывала о художниках, писавших полотна, о скульпторах и других великих мастерах эпохи Дане. Мы посмотрели статую святого Франциска, он неизменно был с верным Волком. А потом дошли и до святой Амелии. Обычно её изображают крупной, кудрявой южанкой, одной или в паре со святым Франциском. Но здесь она была другой. Хрупкая, изящная, прямые волосы до пояса, в традиционном такессийском наряде – высоких сапогах и длинной тунике. Рядом стоял большой дикий кот, мой кот! Только у меня котёнок...
– Вероник, кто это? – я подошла к статуе и погладила. Пальцы ласкали теплый мрамор – удивительно, точь-в-точь как настоящий.
– Это такессийский ирбис – символ династии Нордин. Странно, что жительница северного герцогства этого не знает, – ответил знакомый голос.
– Не узнала, – я убрала руку. Что он здесь делает? Почему не ушел вместе с остальными?
– Вероник, спасибо за увлекательную экскурсию! – я искренне поблагодарила подругу.
– Неужели можем идти? Элиас, ты с нами? Мы – получать стипендию.
– Нет, я уже оформил её в фонд пострадавших при обвале Западной шахты.
Какое благородство! Почему я становлюсь такой колючей, когда он рядом?
– До завтра!
– Всего хорошего, Вероник, мадмуазель Нюгрен, – он кивнул и вышел, не дожидаясь ответа.
– Знаешь, я впервые вижу Элиаса таким, а ведь мы росли рядом...
– Каким, таким?
– Неравнодушным. В нашей компании у него есть прозвище – «ледышка». С самого детства его ничто не могло вывести из себя. Все университетские дети пытались растормошить Белами, безуспешно, как ты понимаешь. А сегодня он удивил меня. Кажется, я догадываюсь в чём, вернее в ком причина,– и она лукаво улыбнулась.