Страница 40 из 53
Они выключили рацию и спокойно сидели, дожидаясь, когда я к ним подойду. Я догадался, что обо мне уже сообщили по радио: в пятидесяти метрах от дороги я заметил другого солдата, держащего меня на прицеле своей снайперской винтовки. На обыкновенные учения это было явно не похоже.
— Подождите одну минутку, сэр. — Это был капрал десантных войск.
— А в чем дело?
— Сейчас сюда подъедут.
Мы стали ждать. Из-за соседнего холма показалась большая машина с буксируемым фургоном, названным в рекламных проспектах «удобной дачей на колесах». Это шикарное комфортабельное сооружение было округлой формы, кремового цвета, с пластиковой дверью и затемненными окнами. Как только я заметил огромные сверкающие фары, сразу догадался, кто это был. Но я не ожидал, что в кабине окажется еще и Шлегель. Доулиш нажал на тормоза и остановил машину около меня и солдат. Я услышал, как он сказал Шлегелю:
— …Я вам точно говорю: это настоящие гидравлические тормоза, приводятся в движение водой. Хотя должен признаться, что перед нашей поездкой пришлось залить метиловый спирт, чтобы вода не замерзла.
Шлегель кивнул, но не выразил никакого удивления. Было видно, что он и так уже успел убедиться, что тормоза у Доулиша были гидравлическими.
— Патрик, неужели это ты? — В этом был весь Доулиш. Его хлебом не корми, но дай повыпендриваться и попозировать, как генералу Монтгомери. — Ну как, ребята, дело движется?
— Они послали грузовик, сэр. Сказали, что в 11.30.
— Ну что же, тогда можно выпить чаю. Горячий сладкий чай! Что может быть лучше для парня в шоковом состоянии.
Я понял, что он подтрунивает надо мной, и разозлился:
— Я потерял много крови.
— Почему же потерял, — хмыкнул Доулиш, уставившись на мою руку, словно видел ее впервые. — Она ведь в твоем рукаве.
— Да? Ну, значит, я ошибся, — процедил я.
— Капрал, — сказал Доулиш, — не могли бы вы позвать сюда санитара? Скажите ему, чтобы принес пластырь и всякие там лекарства. — Он повернулся ко мне: — Пойдем в фургон. Это очень нужно для дела.
Он вылез из машины и проводил Шлегеля и меня в тесный салон фургона. Все в нем было белоснежным: и маленькие пластиковые светильники, и ситцевые покрывала на кушетках, и коктейльный бар под старину.
Я знал, что Доулиш имел склонность к самой отвратительной меблировке, какую только можно найти. Причем зачем-то пытался всех убедить, что каждую вещь отбирал лично сам. Он был своего рода садистом, а Шлегель, видимо, был нисколько не лучше.
— Нужно для какого дела? — спросил я.
Шлегель улыбнулся вместо приветствия и промолчал. Он сел на край кушетки и закурил одну из своих любимых коротких сигар. Доулиш подошел к плите и зажег газ. Он взял маленький походный чайник и продемонстрировал выдвижную ручку.
— Выдвижная ручка! Кто-то ведь додумался до этого!
— Обычная вещь, только и всего, — бросил Шлегель. Доулиш назидательно поднял палец.
— В Америке — да! — сказал он. Поставив чайник на огонь, повернулся ко мне: — Этого дела. Нужно для этого дела. Мы следили за тобой с помощью локатора. Мы не были уверены, что это был ты, но мы надеялись.
— Там на юге есть подводная лодка, — сказал я и с завистью втянул в себя дым от сигары Шлегеля, хотя не курил уже несколько месяцев.
Доулиш тут же уцепился за фразу.
— Так-так. Значит, заваруха уже начинается. Мы как раз недавно засекли ее на локаторе ПЛО корабля «Викинг». Сейчас она движется в южном направлении. Что, подлодка кого-нибудь подобрала?
Я не ответил.
Доулиш продолжал:
— Мы решили войти в игру. Но очень осторожно. В случае чего — мы потеряли здесь баллистическую ракету с ядерной боеголовкой. Ну как, звучит правдоподобно?
— Вполне, — ответил я.
Доулиш повернулся к Шлегелю:
— Ну, если он считает это правдоподобным, значит, легенда пойдет. Я лично тоже так думаю.
— Но вам придется пробираться через разбитый мост, — предупредил я. — Вы на нем можете потерять несколько солдат.
— Ни одного, — бросил Доулиш.
— Каким образом? — поинтересовался я.
— Мостоукладчик «центурион» перекроет ущелье за одну минуту, как мне сказал офицер инженерных войск. По мосту запросто пройдут «лэндроверы».
— И чайный фургон, — добавил Шлегель не без сарказма.
— Да, и обоз торгово-хозяйственной службы тоже, — сказал Доулиш.
— Без помпезности, естественно, ракетную боеголовку искать никак нельзя, — добавил я.
— Мне не нравятся русские, которые высаживаются с подлодок, — бросил Доулиш. — Поэтому не намерен сидеть сложа руки.
Я знал, что все касающееся подводных лодок зажигало Доулиша, и он кидался в бой. Главные усилия русских и большая часть их успехов в шпионаже за последнее десятилетие зависели от подводного вооружения.
— Вы совершенно правы, — сказал Шлегель. Я понял (хотя начал догадываться гораздо раньше), что Шлегель работает на какой-то трансатлантический филиал службы безопасности.
— Что это за люди вместе с Толивером? — спросил я. — Они работают здесь официально?
Шлегель и Доулиш хмыкнули с досады, и я догадался, что наступил на больное место.
Доулиш сказал:
— Член парламента может сначала пожурить министра внутренних дел или министра иностранных дел, пошлепать их по задницам, а потом пойти с ними и выпить на брудершафт. А я все буду ждать назначения, которое должен получить еще на прошлой неделе. Толивер отвлек старика этим делом с Ремозивой, и никто моих предостережений даже слушать не захотел.
Чайник вскипел, и Доулиш заварил чай. Когда я работал на него, Доулиш держал в кулаке всех членов парламента. А если кто из них пытался выразить свои амбиции по отношению к спецслужбам, то он после этого не мог продержаться и до следующей ежемесячной конференции. Но, видимо, времена парламентского могущества Доулиша уже прошли.
— Они сказали, что человек, высадившийся на берег, — посланник Ремозивы, — продолжал я.
— А поконкретней?
— Он, возможно, один из лучших друзей Либерэйса, насколько я могу судить. Но я не знаю заместителей и помощников Ремовизы.
— А что из себя представляет этот русский? — спросил Шлегель. Лучи солнца проникли сквозь окно и осветили его спину. В солнечных бликах дым от сигары превратился в огромное серебряное облако, в котором его улыбающаяся физиономия была похожа на неизвестную доселе планету.
— Крепкого телосложения, блондин, коротко подстрижен, очки в металлической оправе. Обменялся несколькими фразами на польском языке с типом, называющим себя Вилером. Но если предположить, с кем мы будем иметь дело, то я бы сказал — с одним из балтийских государств.
— Мне это ничего не говорит, — ответил Доулиш.
— Мне тоже, — добавил Шлегель.
— Вроде бы он меня знает, если верить вашему Мэйсону или Саракену. Кстати, я ему там крепко вмазал. Мне очень жаль, но у меня не было другого выхода.
— Бедняга Мэйсон, — бросил Доулиш, не выразив никаких эмоций. Он посмотрел мне прямо в глаза, но даже не удосужился извиниться за то, что он мне наврал про Мэйсона, будто бы его обвинили в торговле секретными сведениями. Он налил в пять чашек заварку и добавил кипятка, потом протянул по чашке нам со Шлегелем, открыл окно и, подозвав солдат, отдал им оставшиеся чашки.
— Короче говоря, этот человек — посланник Ремовизы, — подвел итог Доулиш. — Ну и что дальше? Они тебе сказали?
— Вы что, думаете, это всерьез? — удивился я.
— Бывают и более странные вещи.
— В такой жалкой компании авантюристов типа той?
— С посторонней помощью — вполне, — ответил Доулиш. Шлегель смотрел на него с нескрываемым интересом.
— Да уж помощник найдется, — раздраженно сказал я. — Они говорили об изменении курса одной ядерной подводной лодки, чтобы она могла забрать его в Баренцевом море. Так что эту постороннюю помощь трудно не заметить.
Доулиш отхлебнул чай, посмотрел на меня и спросил:
— Значит, ты считаешь, что мы должны насесть на Толивера? Судя по всему, тебе не нравится идея послать подлодку к месту встречи?