Дикие сердцем

— Я никогда не подвергала сомнению существование Создателя, Шарлотта. Я даже в мыслях не могла позволить себе нечто подобное. Образование дает ответы на многие вопросы, но излишняя образованность пагубно влияет на неокрепшие умы. — Леди Фриск наклонила голову и сердито посмотрела на Элмера.

Элмер выдержал взгляд и громко рассмеялся.

— Полагаю, что все в мире является иллюзией, кроме рая и ада, — сказала Бар. — Все мы лишь порождение физической энергии, которая свободно льется в пространстве и мечтает о воплощении в королевстве реальности. Мы неразрывны с деревьями, луной, животными и птицами. Даже грязь под ногами — отражение нашей сущности. После смерти мы воссоединяемся в единое целое с Богиней Любви…

— Чепуха! — сурово отрезала леди Фриск.

Вернер не произнес ни слова. Он неторопливо жевал, пристально смотрел на Бар и глупо улыбался.

— А сейчас я р-р-расскаж-жу вам, что думаю, — Эдвард рывком поднял стакан. Капля вина пролилась на скатерть. — Д-дум-м-маю, что все вокруг стыд, стыд и срам. Я в-верю в ад. Я живу в аду, — Эдвард наморщился, словно собирался заплакать. — Вокруг лишь мучения и боль. А вместо людей д-демоны…

— Эдвард! — Прим явно была шокирована. — Ты безнадежно пьян.

— Ну и что, ну и ч-что, пусть я пьян! — Эдвард качал головой, пытаясь сфокусировать взгляд на Прим. — Женщина, которую я люблю больше жизни, не обращает на меня никакого внимания. Она полагает, что я слишком слаб. Если бы она меня полюбила, то я стал бы сильнее льва. У меня бы появилась причина больше никогда не пить. Я почувствовал бы себя в раю, если б только оказался в ее объятиях. Рядом с ней мне не был бы страшен сам дьявол. — Эдвард ткнул трясущимся пальцем в строну Прим. — Я хочу сказать вам кое-что, мисс Ярдли. Я действительно слаб. Я с готовностью признаю это. Но вы также слабы. Вы так напуганы жизнью, что готовы мучиться сами и мучить меня, вместо того чтобы отдаться нормальному человеческому чувству. Я желал бы заботиться о вас всю свою жизнь, потому что вы — самое прекрасное, дорогое, близкое мне существо… — Эдвард, кажется, окончательно запутался и потерял мысль. Слезы заблестели на его щеках. С огромным усилием он поднялся на ноги. — Леди и джентльмены, предлагаю тост. Давайте выпьем за Люцифера, принца бездны!

Вспыхнула молния, раздался оглушительный удар грома, в комнате погас свет. Хлоя испуганно заскулила и попыталась взобраться мне на колени.

— Ты все-таки добился своего! — закричала Бар.

Глава 41

— Эдвард, помоги мне, пожалуйста. Нам понадобятся еще свечи. — Вер схватил Эдварда за руку и практически вытолкал из столовой.

Столовая, освещенная лишь свечами, казалось, стала меньше размером, в ней воцарилась более интимная атмосфера. Бар и Вернер о чем-то переговаривались вполголоса. Их светловолосые головы почти соприкасались. Элмер положил руку Шарлотте на плечо. Леди Фриск безостановочно тараторила, словно пыталась отвлечь Прим и меня от происходящего в комнате.

— В целом мой портрет был принят довольно неплохо, Фредерика. Хотя многие заметили, что нос слишком длинный, не такой, как на самом деле. Только Эрнест Рингроуз сказал, что, по его мнению, нос коротковат. Эрнест — тупица. Его дедушка женился на дочери портного. Такая наследственность всегда дает о себе знать, люди забывают о своих обязательствах перед обществом. Генриетта Бартлеми-Парр вышла замуж за местного ветеринара. Их первенец родился идиотом. Спасибо, я выпью еще бокал. — Я наполнила бокал леди Фриск. Судя по всему, она уже была немного навеселе. — Сэр Освальд часто повторял, что в наших краях лучший винный погреб находится в Гилдерой Холле. Бедняжка Вер вскоре будет вынужден занять место отца. Думаю, что он прекрасно справится. В отличие от отца, Вер понимает, как важна порода. Я была приятно удивлена, когда выяснила, что в этом вопросе его взгляды абсолютно совпадают с моими. Кроме того, Вер выглядит как настоящий аристократ. Из него получился бы замечательный лорд-лейтенант[82]. Нынешний староват и едва волочит ноги. А лицо Вера, а его манеры? Не думаю, что в округе найдется девушка, которая способна устоять перед ним.

Стрелы леди Фриск не достигали цели. Элмер откинулся в кресле и широко улыбался. Шарлотта не отрывала от него влюбленного взгляда и совершенно не слушала, что говорила ее мать. Я посмотрела на Прим, которая сидела напротив меня. Она неподвижно смотрела в одну точку. Ее глаза были наполнены слезами.

— В чем дело, мисс Ярдли? — леди Фриск с очаровательной бестактностью привлекла всеобщее внимание к Прим. — Надеюсь, вы не станете принимать слова незадачливого эскулапа слишком близко к сердцу? Я собираюсь обсудить его поведение на Совете больницы. Профессионал обязан уметь держать себя в руках. Вы ни в чем не виноваты, мисс Ярдли. Доктор Гилдкрист безобразно напился.

— Вы не правы. Я виновата, я во всем виновата, — глаза Прим загорелись яростью.

— Я видел пианино в гостиной, — Элмер поднялся из-за стола. — Не желаете устроить небольшой jam session[83]?

— Прекрасная идея! — воскликнула я и подхватила подсвечник, который стоял рядом со мной.

— Кто-нибудь объяснит, что этот мужчина собирается делать? — проворчала леди Фриск и потрусила за мной в гостиную.

Буря разыгралась с новой силой. Потоки дождя с силой барабанили по окнам. Каждые несколько секунд долину освещали яркие вспышки молний. Я задвинула шторы и бросила несколько поленьев в огонь. Элмер поставил подсвечник на пианино, присел и пробежался пальцами по клавишам.

— Что вы хотите услышать, Шарлотта, маам? — спросил он, пародируя акцент, с которым разговаривают чернокожие в южных штатах США.

— Сыграй «Му Melancholy Baby»[84], — Шарлотта подошла сзади и нежно положила руки на плечи Элмера.

— Слушаюсь, мэм.

Элмер начал играть.

— Come to те ту melancholy baby — затянул он низким голосом. — Snuggle up and don’t be blue. All your fears are foolish fancy, maybe, You know, dear, that I’m in love with you[85].

Прим вышла, чтобы сварить кофе. Леди Фриск сидела рядом со мной на диване. Ее прямая спина и страдальческое выражение лица говорили о том, что происходящее причиняет ей невыносимые муки. Бар и Вернер встали и начали танцевать.

— Что сыграть для вас, леди Мама? — спросил Элмер, закончив «Melancholy Baby» триумфальным аккордом.

— Боюсь, что ты не знаком с тем, что я называю настоящей музыкой, — пробурчала леди Фриск. — С раннего детства мама приучала нас к Моцарту, Баху, Бетховену… — леди Фриск в сердцах махнула рукой.

Элмер стал играть сонату Моцарта. Леди Фриск явно была потрясена. Она пыталась скрыть свои чувства под маской презрения, но это плохо ей удавалось. Постепенно усталость сморила ее. Лицо леди Фриск разгладилось, глаза закрылись, она откинулась на спинку дивана и стала дышать равномерно и глубоко. Когда Элмер играл последние аккорды, леди Фриск уже тихо похрапывала.

Прим вошла в гостиную с подносом, на котором стояли чашки с кофе. Мы осторожно размешивали сахар, стараясь не звенеть ложечками о чашки. Элмер снова прикоснулся к клавишам. На этот раз он играл: «You’ve Got Me Crying Again»[86]. Вернер и Бар прижались друг к другу и стали медленно двигаться под нежные звуки.

— От всего сердца прошу извинить меня, — из темноты как привидение появился Эдвард. Его волосы были влажными и прилипли к голове. Большие уши торчали в стороны. Эдвард выглядел вполне протрезвевшим. Он виновато поглядывал на Прим. — Я вел себя как настоящий глупец.

— Нет, это я вела себя неподобающе. — Прим протянула руку. Эдвард неуверенно протянул свою. — Предлагаю забыть обо всем. Ненавижу просить прощения. Ты должен знать об этом. — Прим поднялась с кресла. — Я не танцевала целую вечность. — Эдвард смотрел на нее недоверчиво. — Думаю, что ты заслуживаешь на большее, но если ты все еще хочешь меня — я твоя.

Глаза Эдварда загорелись, он никак не мог поверить своему счастью. Музыка заиграла громче. Эдвард и Прим поплыли в танце. Леди Фриск фыркнула, но так и не открыла глаз. Я почувствовала чью-то руку на своем плече.