Енот и Пума

— Не придирайтесь к словам, сеньор! Дело вовсе не в змеях, — обиделась индюшка, и нос ее начал наливаться обиженным багрянцем.

— Дело в кувшине, — поддержал ее Вюртемберг.

— Да-да! — Сен-Поль пошел по следам от башмаков дервиша, по дороге попивая вино и вскоре вышел к шатрам большого бивуака братьев Иоаннитов.

— То есть Госпитальеров, — решил внести ясность рыцарь.

— Так вот, — продолжала индюшка, — когда Жерар де Сен-Поль уже был замечен дозорной стражей Госпитальеров, он наконец-то понял, что в опустевшем кувшине что-то гремит. Расколов глиняный сосуд об ножны меча, несчастный обрел Золотой Глаз и лишился чувств. Стража подобрала Сен-Поля, и Госпитальеры выходили измученного путника.

В это время я заехал его навестить и видел Золотой Глаз. Де Сен-Поль быстро поправлялся, но это был уже совсем другой человек. Напоследок он незаметно срезал у меня с пояса кошелек. А через год мой друг уже был знаменитым разбойником и наводил ужас и на арабов, и на христиан. Казна его ежечасно множилась от удачных грабежей и набегов, во время которых Сен-Поль не щадил никого. Он выстроил замок, в подвал которого складывал все сокровища.

Однажды де Сен-Поль исчез. Его нашли мертвым в подземелье среди несметных богатств. Я полагаю, что он умер от жажды. Золотой Глаз просто не выпустил его оттуда.

Глазу не захотелось покидать свою кладовую. Сен-Полю было суждено умереть от жажды, так оно и случилось. Но он умер не доблестным честным рыцарем, а чудовищным убийцей, о подлостях которого мне не хотелось бы упоминать…

Вюртемберг нахмурился и потемнел лицом.

— А как же ваши лошади, — спросила Пумина Мама, чтобы сменить тему. Она вообще очень любила всяких животных.

— Мы в условленном месте встретились с Травяным Седлом, и я вновь обрел свой щит и лошадей. К тому же мы вместе выменяли на фальшивый Глаз гору всяких припасов, и оба теперь готовы к зиме.

— Вюр-ртембер-рг, — спросила Пума, когда они уже в темноте перед сном вышли на террасу посмотреть, как мышкует Енот, — а что было написано на настоящем Глазе?

— Если не очень вдаваться в индийскую лингвистику и философию раннего буддизма, там было написано: «Отказавшемуся добровольно — прощение и вечное блаженство».

По дороге к Бобрам Вюртемберг не только поменял Глаз на крупу, соль, сушеные фрукты (в том числе мешок изюма), конскую упряжь, теплую одежду и большое количество книг (он собирался пожить зимой в собственном домике в горах, почитать и подлечить все еще болевшие раны). По дороге он сумел пристроить Ханинг Айна при монастыре энергичных бенедиктинцев. Вампир полностью перешел на церковный кагор.

Монахи остались довольны превращением кровопийцы в постника и даже сумели полюбить бестолкового скитальца, который так хорошо помог рыцарю отыскать нужную бухту.

И теперь умиротворенный Джошуа фон Вюртемберг сидел на кухне с Пумой и помогал Пуминой Маме печь яблоки. Он вырезал яблочные серединки с косточками, напевая бретонские крестьянские песни, временами изображая церковный хор мальчиков.

— Повезло Ханингу, спит себе, наверно, под мышкой брата Воленарда и посапывает, — мечтательно размышлял он вслух в паузах между куплетами.

Быстрый Олень показывал Пуме фрегат. Он задирал хвост трубой, оборачивал голову назад, дул. Хвост, подобно парусу, ловил ветер, и Енот начинал двигаться задом наперед. При этом уши Енота действовали, как весла, которых у настоящего фрегата не должно было бы быть.

— Послушайте, — сказала Пум-Пум, делая ногой риф на пути корабля, — а спасшиеся английские пир-р-раты, случайно, не хотят вас выследить?

— Нет, — Енот натолкнулся на Пумину ногу и затонул на полу («Буль-буль»), — они считают причиной всех своих бедствий нехорошую принцессу Буланже. И разыскивают сейчас ее, а не нас. Мы вышли… сухими из воды, — сказал Енот, стряхивая со спины яблочное семечко.

Пума выпрямилась и уронила стул.

— Вот именно, — сказала Мама.

Вюртемберг решил, что это такая игра и перевернул табуретку.

— Ваши мальчишеские игры в кораблики и пиратов очень забавны, — Пумина Мама сердито взглянула на Вюртемберга, — но при чем здесь Анна?

Рыцарь растерялся.

— Видите ли, миссис Бобр…

Мама рассмеялась.

— Сейчас, ребятки, — сказала она, — мы будем есть печеные яблоки, пирожки, безе с ванилью и пить чай. Но потом надо что-то решать и делать. При всей стойкости Анны и ее людей, им будет трудно справиться с моряками.

— При чем тут мы?!! — всполошился Енот, — англичане должны были угрохать принцессу, они ее и угрохают. Я помог ей, как никто, одних на берег высадил, других утопил. Взорвал военный фрегат Его Величества Короля. Да, за заслуги перед принцессой Ее Высочество должна была бы пожаловать меня титулом ба… Напрасно, Пумочка, ты обо мне так думаешь!

— Я правильно понял, что Принцесса Анна вам очень дорога? — осведомился Вюртемберг, вытирая руки желтым кухонным полотенцем.

— Да, — ответила Пума.

Енот хрустнул безе, рассыпав воздушные крошки:

— Моей прабабкой по материнской линии была лиса…

— Это многое объясняет, — Пума немного оттаяла.

— Я к тому, что есть такая старинная история…

— Пр-ро пойнтер-р-ра? — спросила Пума.

— Слушай. Однажды зимой лиса шла по тонкому льду озера. На самой середине лед под ней проломился, и она стала тонуть. Высоко в небе, на облаке, сидел Дух Великого Белого Лиса, он пожалел несчастную и послал ей на помощь огромного карпа. Карп посадил лису себе на спину и вытолкал на безопасное место.

Пошла лиса дальше и не заметила, как наступила на дремавшую дикую свинью.

Свинья рассвирепела и бросилась в погоню. Уже почти догнала и едва не разорвала лису в клочья. Дух Великого Белого Лиса посмотрел с облака, покачал головой и вмиг вырастил на пути свиньи лиственницу в два обхвата. Хрюшка ударилась об дерево, а лиса убежала.

Тут увидел лису охотник и выпустил стрелу. Видит Дух Великого Белого Лиса, что летит стрела прямо ей в сердце. Заставил тогда Дух Великого Белого Лиса своего сокола помочь несчастной бестолковой лисе. Сокол быстрый, как молния, подлетел, клюнул стрелу и переломил пополам. А лиса скрылась невредимая. Устал от всего этого Великий Дух и прилег поспать на мягком облаке. Только закрыл глаза, и тут кто-то тронул его за плечо.

— Это ты, лиса? — удивился Дух, — как же ты попала сюда? Я так много сделал, чтобы этого не произошло!

— Уметь надо! — сказали Енот и Вюртемберг одновременно.

— Я знал эту притчу, — сказал рыцарь, — ее мне рассказывала одна знакомая куница.

— Мы, как лиса, снова впутались в сложную историю, — сказал Енот.

Фон Вюртемберг разрезал яблоко и протянул половинку Быстрому Оленю:

— Мы снова уходим.

— Если я не пойду, вы не дадите бедному Енотику яблочка?

— И не надейся!

— Дамы и господа! Вынужден уступить. Только из-за угрозы голодной смерти.

— Я тоже пойду, — сказала Пума и откусила у Енота такой кусок, что ему ничего не осталось. Пума посмотрела вопросительно на Маму.

— Мне не хотелось бы тебя отпускать, — сказала Мама, — и я не пустила бы, если бы это было возможно. Но не идти сейчас нельзя. Ты должна идти, дочка.

— Таким образом, решение принято, — сказал Вюртемберг, — а теперь все-таки чай.

И он с видимым наслаждением прислонился спиной к горячей печке. На дворе стоял хмурый осенний день.

— Наши на юг полетели, — сказала индюшка, глядя с мокрого крыльца на стаю уток, потом прикрыла дверь поплотнее и отправилась проверять хорошо ли горят дрова.

— Напрасно ты думаешь, что главное прихватить как можно больше стрел. Надо взять побольше носков, варежки, теплую куртку. Поверь, Мама права…

— Берите пример с меня, — отозвался Енот и распушился наподобие щетки.

Сборы в дорогу были непродолжительными. Пума простилась с Мамой и Папой, и они тронулись в путь: Трюфо мотал мордой и топтался на месте, Вюртемберг толкнул его и вывел наконец из-под навеса. Пум-Пум удивлялась и злилась на себя, что ей так тяжело покидать родной дом.