Страница 17 из 36
- Даниэль, - перебила тетушка, - сейчас совсем не время для ваших детских воспоминаний. В драке не может быть ничего хорошего. Вам бы следовало объяснить это Тому.
- Не поможет, сестра, - сказал дедушка. - Это у нас в роду.
Тетушка поджала губы и встала.
- Нужно что-нибудь сделать с его синяками. Я полагаю - пилюли д-ра Паркса, примочка из отвара бузины и патентованная мазь Плорниша...
- Никаких пилюль. Холодный компресс и черная повязка на глаз, чтобы не пугал людей и лошадей.
Тетушка усадила меня в кресло, завернула мою голову мокрым полотенцем и вышла. Через полчаса она вернулась с дюжиной черных повязок на белой подкладке.
- Они всегда будут у нас под рукой, - сухо сказала она.
12
Я стоял перед зеркалом. Страшная рожа смотрела на меня с блестящего стекла. Под глазом до половины щеки темнел огромный синяк. В середине он был густо-лиловый, а по краям сиреневый с красными и желтоватыми прожилками. Превратившийся в щелочку глаз жалобно моргал припухшим веком; нос был гораздо больше похож на грушу, чем на обыкновенный нос.
"Ну, как я покажусь в класс? Ведь засмеют. Надо спустить повязку пониже. Нет, так еще хуже, - синяк вылезает сверху. А если так?"
Я старался приладить повязку получше, но синяк выглядывал то снизу, то сверху, то справа, то слева.
"А, черт с ней, с повязкой... Еще опоздаешь".
Я затянул узелок на затылке, нахлобучил шапку и побежал в школу. У ворот школы меня поджидал Бенни Уоллес.
- Ну как, Том? Что твой глаз? Очень больно?
- Пустяки! Есть о чем разговаривать.
- Ты молодчина, Том! Знаешь, все в школе говорят, что ты молодчина и что Конвея давно пора было поколотить...
- Ах, вот как! - И я сдвинул повязку повыше. Пусть видят, как страдают в честном бою.
Когда я вошел в класс, мальчики закричали "ура!", а Конвей, весь облепленный пластырем, отвернулся и стал смотреть в окно. Сэт Роджерс принялся перелистывать книгу.
Вошел мистер Гримшау. Он сразу заметил мою черную повязку и пластыри Конвея, но ничего не сказал.
- Откройте тетради и приготовьте перья. Сегодня у нас будет диктант.
Он взял свою красную книжечку для диктовок, подумал и отложил ее в сторону.
- Пишите: "Многие мальчики думают, что драка доказывает их мужество и благородство".
Бумага зашелестела, мальчики уткнули носы в тетрадки.
- "Мужество и благородство... Каждый спор решается кулаками и щелчками. Решается кулаками и щелчками... Этим мальчикам не мешало бы помнить..." Марден, не списывай: я все вижу... "Не мешало бы помнить, что в драке победа всегда достается не тому, кто прав, а тому, кто сильнее, - не тому, кто прав..."
- Мистер Гримшау, - вдруг вскочил Уоллес, - я должен вам сказать: Белли дрался из-за меня. Конвей приставал ко мне, он вечно задирает тех, кто послабее, - а Том за меня заступился.
- Это, конечно, несколько меняет дело, - сказал мистер Гримшау. Но все-таки Конвей и Белли знали, что я раз навсегда запретил всякие драки. Теперь я требую, чтобы враги протянули друг другу руки, а вы все запомните, что в следующий раз всякая драка будет строго наказана.
Конвей хмуро подошел ко мне. Я сухо пожал ему руку. Как только кончился урок, ко мне подбежал Чарлз Марден.
- Идем, Белли, - важное дело.
Чарлз Марден привел меня к бочке в углу двора. Самые серьезные школьные дела всегда решались в этом месте. Несколько мальчиков стояли возле бочки. Все таинственно перешептывались и разом замолчали, когда я подошел.
- Виткомб, стань на стражу, - распорядился Джек Гаррис. - А ты, Том, подойди поближе и поклянись, что никому не разболтаешь ни слова.
- Клянусь! - сказал я.
- Помнишь, Том, - начал Гаррис, - раз во время купания ты заметил на шее у Мардена зеленый мешочек с красными буквами: ОРС. Марден еще сказал тебе, что он носит этот мешочек в память покойной тетки мистрисс Оливии Розы Марден. Марден наврал. Все его тетки, к несчастью, живы и пилят его с утра до вечера. Мешочек этот - знак. - Виткомб, нас никто не подслушивает? - Знак "Общества Ривермутских Сороконожек".
- Ривермутских Сороконожек?!
- Да. В это общество могут входить только самые ловкие и храбрые ребята. С первого же дня, когда ты не выдал Чарлза Мардена, мы наметили тебя кандидатом. Но общество принимает только верных людей, и мы решили подождать. История у Петтинджиля и вчерашняя победа окончательно доказали, что ты настоящий парень. Ты можешь вступить в члены общества, если выдержишь испытание. Предупреждаю тебя: испытание это страшное. Если не боишься, ровно в восемь часов будь у пустыря, что за домом паралитика Кобба.
- Буду непременно.
- Ладно. Ребята, расходись!
---------
Без пяти восемь я уже был на пустыре. В густых сумерках белела глухая стена. Из темной кучи мусора поблескивали осколки стекла и донышко продавленной жестянки.
Я шагал от кривой общипанной яблони до стены дома и от стены дома до кривой яблони.
"Почему никого нет? Что будет за испытание?"
Вдруг кто-то схватил меня за руку. Я вздрогнул и обернулся.
Передо мной стоял кто-то, с ног до головы закутанный в серую пелерину с капюшоном, надвинутым на лицо.
- Закрой глаза и следуй за мной, - хриплым шепотом сказал человек пелерине.
Я закрыл глаза. Человек схватил меня за руку и потащил куда-то.
Мне ужасно хотелось хоть одним глазком посмотреть, где мы.
Но дело было серьезное, и я честно отогнал от себя искушение.
- Осторожно, - сказал мой проводник, - ступеньки.
Мы остановились.
Шершавая повязка придавила мне нос и глаза.
Чья-то рука стянула на затылке тугой узел. Несколько волосков попали в узелок. Было больно, но я даже не поморщился.
Мы стали подниматься по лестнице. Я считал ступеньки, их было много, - после двадцать седьмой я сбился со счета.
Мой проводник постучал в деревянную дверь.
- Кто там? - раздался сухой голос.
- Свои.
- Пароль?
- Огонь и кровь.
- Великая тайна.
Дверь распахнулась.
Грохот, рычание и вой разом оглушили меня. Потом все стихло, и чей-то хриплый бас проревел:
- Слабый смертный ты вступил в Очарованный грот. Страшные испытания ожидают тебя. Если в сердце твоем есть место робости, беги! Еще не поздно.