Страница 16 из 36
Я и Бенни Уоллес сидели в углу класса на последней скамейке и, не разгибаясь, скрипели перьями. Нам сегодня не повезло на латинском уроке: неправильные глаголы подвели нас, и мистер Гримшау велел нам остаться после занятий и проспрягать по десятку этих несчастных глаголов.
Я уже одолел шесть штук, и рука у меня устала выводить бесконечные Perfectum'ы и Plusquamperfectum'ы.
Я отложил перо.
- Давай отдохнем, Бенни.
- Ладно, - согласился Уоллес и отодвинул тетрадку. - Только ненадолго. Я хочу прийти домой пораньше. Мы с папой едем сегодня в Индию.
- Как в Индию? - вытаращил я глаза.
- Это секрет, Том.
- Расскажи, Бенни. Я не проговорюсь.
- Когда папа бывает свободен, - сказал Бенни, - мы раскладываем на столе карту и решаем, куда ехать. Потом придумываем, что взять с собой какое оружие, платье, провизию, и начинается настоящее путешествие. Садимся на корабль. Иногда бывает буря. Иногда просто качка. Охотимся на китов... Потом - приехали. Если мы в пустыне - покупаем верблюдов. Нанимаем проводника. Папа все знает, где какие деревья, какие где звери. Сегодня мы собирались в Индию. Будет охота на слонов.
- Счастливец ты, Бенни. Это здорово интересно. Я бы хотел хоть раз попутешествовать с вами.
- Я спрошу у папы, и мы возьмем тебя с собой. А теперь давай заниматься, а то я опоздаю. Папа редко бывает свободен.
Мы придвинули тетрадки, и перья опять заскрипели. Через четверть часа Уоллес покончил со своими глаголами.
- У меня готово. Я побегу, Том.
- Иди, я тоже скоро кончу.
Уоллес собрал книги и выбежал из класса.
"Какой славный парень этот Уоллес. Роджерс вечно дразнит его "девчонкой". Глупо. Разве девчонки бывают такие умные? А что мускулы у него некрепкие, так это сущие пустяки. Подарю ему свой перочинный ножик".
tetigimus
tetigistis
tetigerunt...
Кончено!
Я собрал книги, стянул их ремешком и, размахивая связкой, выскочил на крыльцо.
Негодяй!
Возле калитки, прижатый к забору, стоял Уоллес. Перед ним, загораживая выход, приплясывал Конвей.
- Уа, уа... Наш младенец захотел кушать. Ничего, твоя кашка не простынет.
Сэт Роджерс, прислонясь к дереву, смотрел на Бенни и Конвея. Он заложил руки в карманы и весело посвистывал.
- Если очень торопишься, попроси хорошенько, - пищал Конвей, может, и отпущу, а пока отведай вот этого. - И Конвей щелкнул Бенни прямо в нос.
Воздух застрял у меня в горле - ни туда, ни сюда. Зубы сжались так, что в скулах стало больно. Сердце заколотилось, застучало, запрыгало. Потом что-то горячее поднялось к глазам и зашумело в ушах. Я соскочил с крыльца и с размаху запустил в Конвея связкой книг.
- Берегись, Билли! - закричал Роджерс.
Конвей бросил Бенни, но не успел увернуться, и связка ударила его в грудь. Он пошатнулся. Я подскочил к Конвею, схватил обеими руками за куртку и стал трясти так, что у него защелкали зубы.
Конвей рванулся. В руках у меня осталась только большая перламутровая пуговица.
Пальцы Конвея впились в мои волосы.
- Стой, стой, ребята! - во двор ввалилась толпа мальчишек с ракетками и мячами. Впереди бежал Фил Адамс.
Он кричал:
- Что это у вас? Драка? Драться, так драться по правилам!
Нас схватили за куртки и оттянули друг от друга. Фил вынул носовой платок и туго обвязал мне голову.
- И куда только ты лезешь с такими вихрами? - ворчал он.
- Все равно. Скорее, Фил. Пусти, - бормотал я.
Конвей смотрел на нас исподлобья.
- Сэт, повяжи мне тоже голову, - потребовал он. Коротенькие волосы Конвея трудно было ухватить даже щипцами, но Роджерс сейчас же вынул из кармана клетчатый платок и, аккуратно сложив его, повязал голову друга.
- Не забудь приемы бокса, которые я тебе показывал, - шептал мне Фил. - Не стискивай кулак. Бей косточками. И все в одну точку. Наскакивай снизу - нырком. Помни, что крач у тебя хорошо выходит. Ну, иди.
Меня отпустили. Я бросился к Конвею. У Конвея остренький противный подбородок! В подбородок! Рука выпрямилась как пружинная. Зубы у Конвея лязгнули.
Он отскочил, пригнулся и ударил меня в живот.
Я захлебнулся воздухом.
- Хук!.. Хук! - кричал Фил.
Я согнул руку, выбросил ее вверх, вбок.
- Ой! - взвизгнул Конвей.
Голова у него качнулась как тряпичная.
"Так!.." - подумал я.
Вдруг в глазах у меня потемнело и в горле стало горячо - Билли ударил меня в нос. Брызнула кровь, кто-то закричал. Кажется, Бенни Уоллес.
Я рассвирепел и, ничего не слыша, ничего не видя, замолотил кулаками куда попало.
Пуговицы отлетели от моей рубашки, нос распух, левый глаз не открывался, но я не чувствовал боли.
- Вот тебе! Вот тебе! Вот тебе! Не уйдешь! - сквозь зубы шипел я.
- Ура, Том! Конвей бежит! - закричали вокруг.
Но кулаки не могли остановиться.
- Очнись, дурень! Это я! - закричал Фил Адамс.
Он подошел поздравить меня с победой и пожать мою руку, а я заехал кулаком ему прямо в живот. Мальчики хохотали.
Я опустил руки и огляделся. Мальчики столпились вокруг меня. Конвей исчез.
Я был победителем.
Уоллес прикладывал к моему распухшему лицу намоченный под краном платок. Кто-то накинул мне на плечи куртку, кто-то надвинул на подбитый глаз фуражку, мальчики еще раз прокричали "ура" и пошли провожать меня домой.
Тетушка Эбигэйль открыла мне дверь.
- Господи, боже мой! - Она всплеснула руками и в ужасе отшатнулась.
- Это ничего, тетушка, - попытался я улыбнуться.
Но распухший нос и подбитый глаз не хотели слушаться: нос упрямо сворачивал в сторону, а глаз сам собой подмигивал.
Тетушка, не говоря ни слова, схватила меня за руку и потащила к дедушке.
- Полюбуйся, Даниэль! - воскликнула она и с размаху хлопнулась в кресло.
- Кра-а-савец! - сказал дедушка. - Кра-асавец! Где это тебя так разукрасили?
Я начал рассказывать, как Конвей пристал к Уоллесу, как я запустил в него связкой книг, как мы сцепились.
- ...Я сделал крач, а он не по правилам - в живот. Я ему - хук, понимаете: так и сюда. Он стукнул меня по носу. В кровь.
- Эх, - сказал дедушка, - шаг назад и выпад в сторону! Где у тебя голова была?!
- Прозевал, дедушка, но зато я его так свистнул в ухо...
Дедушка слушал, покачивая головой.
- Побежал, говоришь? - хлопнул он себя по колену. - Здорово! Так ему, разбойнику, и надо. Точь-в-точь так влетело от меня фискалу Джинглю. Мне тогда было лет двенадцать. Как сейчас помню эту историю. Хорошее было время...