Титан

Ник поднялся из-за стола, чтобы поцеловать даме руку. Он ожидал, что обещанная Разумовским вдова окажется средних лет женщиной, но этой с трудом можно было дать тридцать.

— Счастлив познакомиться, — сказал он по-английски. — Вы с графом присоединитесь ко мне?

— Увы, неважно себя чувствую, — проговорил Разумовский. — Боюсь, перепил водки. Не смогу составить вам компанию, но Надежда Ивановна с радостью отобедает с вами. Оставлю вас в прекрасном обществе, — сказал он вдове и прибавил по-русски: — Узнай, что ему нужно в Петрограде.

Ник был рад, что ни разу не дал графу понять, что знает русский язык.

— Вы давно знакомы с графом? — спросил у нее Ник, когда официант подал первое.

— О нет. Я познакомилась с ним только вчера вечером в поезде.

«Врешь», — подумал Ник. Он был удивлен тем, как чисто она говорит по-английски.

— С ним очень интересно, — продолжала она. — Кстати, о вас он весьма высокого мнения.

— Удивлен. На корабле я выиграл у него триста долларов.

— Деньги не имеют для него значения. Он очень богат, вы, наверное, уже знаете?

— Нет, не знал. А откуда вы узнали, если познакомились с ним только вчера?

Она обратила на него невинный взгляд.

— Разумовские — одна из знатнейших фамилий в России. У них огромные поместья.

Официант вновь наполнил их бокалы. Она пригубила и сказала:

— Удивительно все-таки, что может погнать американца в такую пору в Петроград. Вы едете туда по делам?

— Я бы сказал, по государственным делам.

— О?

— Я везу послание от президента Вильсона царю.

Он едва удержался от смеха, видя, с каким трудом она пытается скрыть свое волнение.

— В самом деле? Как интересно! Значит, вы очень важная персона.

— Стараюсь держаться как можно скромнее. Но послание, похоже, действительно важное.

Она стала смотреть в окно, пытаясь казаться равнодушной. Но он почти слышал лихорадочную работу ее мозга, заглушающую металлический перестук колес поезда.

Тем же вечером, в одиннадцать часов, она постучалась к нему в купе. Когда он открыл дверь и увидел ее, стоящую в коридоре вагона в одном пальто, накинутом на атласную ночную рубашку, удивляться не стал.

— Хотела попросить у вас сигарету, — сказала она. — А то у меня все вышли.

— Сожалею, но я не курю, — кратко ответил Ник.

Он закрыл дверь прямо перед ее изумленным лицом и, сев на свою постель, улыбнулся. Мадам Надежда Ивановна смешна в своей откровенности. Бесспорно, вдова из Владивостока была очаровательна, но он не собирался изменять своей зеленоглазой богине. Ник настолько сильно любил Диану Рамсчайлд, что впервые в жизни намерен был показать свою верность.

Какую бы игру ни вели Разумовский и эта женщина, они вели ее вместе вплоть до конца путешествия. Когда Ник встречал их в вагоне-ресторане, она ему вежливо и холодно улыбалась, как будто ничего не произошло, а граф расплывался в своей так надоевшей Нику слащавой улыбке. Ник рассудил, что если граф действительно является сотрудником Охранного отделения, то он так или иначе узнает об истинной миссии Флеминга от своего начальства. Если же нет, то чем меньше он будет знать о сделке «Рамсчайлд армс», тем лучше.

А пока Ник любовался природой Сибири, огромными пшеничными полями, тайгой, изредка попадавшимися маленькими деревушками, озером Байкал, которое выглядело совсем как море. В Иркутске была пересадка на другой, более скорый поезд, на котором они перевалили через Урал и въехали в европейскую часть России. И вот, наконец, Москва. Там Ник пересел на петроградский экспресс, который довез его до столицы за двенадцать часов.

Стоила теплая августовская ночь. Ему захотелось поскорее увидеть красоты диковинного города, но он взял извозчика сразу до гостиницы, решив совершить экскурсию утром.

Гостиница «Европейская», размещавшаяся на главной магистрали города — Невском проспекте, представляла собой огромное, уродливое здание XIX века. Ник въехал в двухкомнатные апартаменты на третьем этаже, богато обставленные резной мебелью, увитой деревянными виноградными лозами и барельефными животными, включая двух сидевших на корточках и подпиравших массивный письменный стол медведей. Ник рухнул на двуспальную кровать и через минуту уже крепко спал.

Последняя мысль, перед тем как уснуть, была о том, каким образом ему удастся раздобыть девять миллионов долларов в России, на противоположной от Америки стороне земного шара.

Его разбудил телефонный звонок.

— Доброе утро, — раздался в трубке резкий дребезжащий голос. — Мое имя Бэд Тернер, я являюсь русским корреспондентом газет сети Клермонта. Ван Клермонт телеграфировал мне с просьбой помочь вам разобраться в местной обстановке и все такое. Сейчас я нахожусь внизу, в вестибюле. Как насчет завтрака? Здесь в ресторане неплохие блины.

— Спущусь через десять минут.

Бэд Тернер оказался сорокалетним худощавым и щеголеватым субъектом с модной прической. Прикурив свою шестую за это утро сигарету, он спросил:

— Что вам хотелось бы узнать о России?

— Как бы мне устроить аудиенцию у военного министра? — спросил Ник, пробуя вкусные блинчики с земляничной начинкой.

— У великого князя Кирилла? Лучше устроить встречу через американское посольство. Я могу помочь. Мистер Клермонт сказал что вы будете представлять «Рамсчайлд армс». Выходит, вы здесь станете продавать оружие?

— Что-то вроде этого, — уклонился от прямого ответа Ник. — Кстати, вы знакомы с графом Разумовским?

— Нет, но кое-что о нем знаю. Большой человек. Один из первых богатеев в России. На днях закатил шумную пирушку в своем дворце на Фонтанке. Все шишки туда съехались.

Ник изумленно посмотрел на Бэда:

— Но это невозможно!

— Почему?

— Он ехал со мной в одном поезде!

— Может быть, с вами ехал какой-нибудь другой граф Разумовский.

— Как выглядит ваш граф?

— Ну, ему около семидесяти. Седая борода…

Ник расхохотался.

— Что тут смешного? — спросил Бэд.

— Меня надул самый ловкий лжеграф в России! — воскликнул Ник, а про себя подумал: «Так что же ему было от меня нужно?»

Встреча Ника с великим князем Кириллом была назначена на следующее утро в десять часов, поэтому остаток дня Флеминг решил посвятить осмотру города, заложенного Петром Великим в 1703 году. Бэд Тернер вызвался быть его гидом, и Ник не пожалел об этом: уроженец Нью-Йорка, Тернер хорошо знал и сам Петроград, и его историю. Петр Великий построил город, который он назвал Санкт-Петербургом, на болотах, заставив своих крепостных мужиков притащить миллионы тонн гранита к пойме Невы. Гранит этот лег в основание будущей русской столицы. На строительных работах умерло двести тысяч мужиков, но город медленно рос, раскинувшись на площади девятнадцати островов и став настоящей Северной Венецией. На протяжении последующих двух столетий были возведены огромные дворцы в стиле барокко и многочисленные правительственные здания, спроектированные итальянскими архитекторами. Ник подолгу не мог оторваться от этих украшенных красивой резьбой и лепниной фасадов, переливавшихся множеством цветов: голубым, желтым, зеленым, белым… Они с Бэдом осмотрели Адмиралтейство, Зимний дворец, расположенный на южном берегу Невы, мрачную Петропавловскую крепость, эту царскую тюрьму, расположенную на северном берегу реки, очаровательный Летний сад, огромный собор Казанской Божьей Матери, красивые набережные и широкие бульвары.

Нику город показался безмятежным, но Бэд Тернер предупредил его о ложности этого впечатления.

— Петроград подобен пороховой бочке, которая в любую минуту может взорваться.

ГЛАВА ШЕСТАЯ

Великий князь Кирилл Владимирович оказался настоящим гигантом — по меньшей мере, на четыре дюйма выше Ника — и одной из самых ярких личностей, с которыми до сих пор жизнь сталкивала молодого американца. Безупречно одетый, статный, с военной выправкой, аккуратно подстриженной седой бородкой, красивым умным лицом, начальственной осанкой и одновременно изящными манерами. Как и все представители русской знати, он отлично говорил по-английски. Молодой американец подробно объяснил цель своей миссии, а когда упомянул о девяти миллионах долларов, слушавший его великий князь чуть нахмурился. Он был осторожен и не высказывал пока своего личного мнения.