Господа Магильеры

- Рассказывай, - приказал Кронберг.

- Этой ночью я слышал, о чем они говорили в курительной комнате. Спрятался за портьерой, они и не заметили… Сделал вид, что мою стекло, потом встал там и стоял три часа, все слышал, - Франц от волнения тараторил как пулемет, Кронберг успокоил его жестом, - В общем, они… Ну, один из них сказал, что надо покончить наконец с водяным. Он так сказал – с водяным. Что он устал тут торчать, что у него ревматизм и море плохо сказывается на…

- Неважно. Дальше!

- Ну а второй… Он сказал, что завтра с утра все будет закончено. Он говорил с каким-то Мартином, и тот сказал, что рыбка булькнет в последний раз утром восьмого дня. Тогда можно брать водяного. Так он сказал.

Мартин. Водяной. Восьмой день.

Кронбергу показалось, что он провалился в черную, обжигающую холодом, полынью.

- Что-то еще говорили?

- Тот первый, ну, что с ревматизмом, он сказал, что с водяным шутки плохи. Что водяной может прикончить одним пальцем. А второй, ну, который… В общем, он сказал, что водяной даже шевельнуться не успеет. Они будут ждать водяного в его собственном номере вечером. Как только он войдет, накинут на шею веревку, и сразу ножом в сердце. А ночью вынесут из гостиницы, засунут в автомобиль и закопают где-то подальше. Утром просто скажут метрдотелю, что их приятель ночью по срочному делу отбыл в Берлин…

Кронберг улыбнулся. Судя по испуганному лицу Франца, улыбка получилась жутковатая, не из тех, которыми улыбаются детям.

Мысль его ожесточенно работала. Если проваливаешься под лед, действовать надо быстро, не позволяя крови закоченеть в теле. А ведь знал, что провалишься. Столько лет шел по этому льду, что не мог не замечать коварных трещин и промоин. Но ведь говорил себе – я не из тех, что проваливаются. Проваливаются другие. Те, кто стал слишком жаден, слишком неосторожен, слишком неопрятен. Я всегда буду нужен. А теперь пытаешься схватиться за колкий край льдины скрюченными пальцами, и понять – как же так?.. Ведь не должна была треснуть!..

Кронберг выровнял свое артериальное давление – трюк, которому позавидовал бы и лебенсмейстер. Дышать стало легче, зрение прояснилось. Он снова стал спокоен и собран, внешне даже безразличен. Как море. Море может укрывать в себе зарождающийся шторм, бритвенно-острые рифы, кровожадных хищников или коварные отмели, но его поверхность всегда будет спокойной, непроглядной. Если хочешь быть сильным, будь как море. Море никто никогда не сможет победить.

- Как зовут этих господ?

Франц наморщил лоб, еще не знакомый с настоящими взрослыми морщинами.

- Господин… э-э-э… господин Мориц и господин Шпильхе.

- Где они сейчас?

- В своих номерах. Они спускаются обычно сразу к завтраку.

- Это хорошо. Номера их рядом?

- Да, господин вассермейстер. На втором этаже. Но чаще всего они оба сидят в номере господина Шпильхе.

Кронберг кивнул сам себе. План действий появился почти сразу же. Или же не появился, а все это время спал в памяти, заранее составленный и продуманный до мелочей. Кронберг этому ничуть не удивился бы. Впрочем, сейчас это не играло значения. Сейчас важна была лишь решительность и быстрота реакции. Если ему повезет, он сможет покинуть «Виндфлюхтер» живым. Тогда все будет неплохо. Запасные документы уже подготовлены, лежат в надежном месте. Бельгийский паспорт, кое-какие ценные бумаги, небольшой запас наличных. Достаточно, чтоб перебраться через границу. А там… Кронберг не знал, что будет дальше, но уверен был в том, что что-то придумает. Вода – это жизнь…

- Значит, так, - сказал он Францу, - Слушай внимательно, парень. Сделаешь все в точности, как я говорю. После завтрака, когда эти господа снова засядут вместе, подойдешь к их двери, постучишь, и скажешь, что господину Шпильхе срочный звонок из Берлина. От господина Мартина. Запомнил? Молодец. Попросишь его, чтоб он спустился к портье, там есть телефонный аппарат. Как только он выйдет, убедись, что второй господин остался в номере, а потом стукни в мою дверь. Один раз.

Франц затряс головой.

- Понял, господин вассермейстер.

- Это важное дело. Магильерское, особенное дело. Понял? Выполни его как следует, и господин вассермейстер будет очень доволен. Может быть, даже даст тебе десять рейсхмарок.

Судя по горящему взгляду Франца, деньги интересовали того в последнюю очередь. Помочь господину вассермейстеру в важном магильерском деле! Что может быть мальчишке лучшей наградой?..

- Ступай, - сказал ему Кронберг, - Не маячь тут. А я… мне надо закончить маленькое дело.

Франц неумело отдал честь и скрылся за дверью. Кронберг вернулся к краю террасы и бросил взгляд на море. Погода быстро портилась, волны утратили безмятежную размеренность, стали резкими и угловатыми. Но между ними, как и прежде, покачивалась голова Штрассера с приметными залысинами. Кажется, он спешно греб к берегу. Кронберг несколько секунд смотрел на него, потом вытянул вперед руку. Пальцы сложились вместе щепотью и едва заметно напряглись.

Голова Штрассера на миг пропала за очередной волной, но волна прошла, а голова так и не появилась на поверхности.

- Рыбка булькнула, - пробормотал Кронберг, опуская руку и ежась от порыва холодного морского ветра, - Дело за водяным.

Франц постучал в дверь его номера без четверти час. Кронберг ждал этого стука. Он заранее собрал все необходимые вещи в легкий ручной саквояж, позаботился о костюме и удобной обуви. Сборы его были быстры, на флоте их заставляли собираться за считанные секунды, так что свободного времени оставалось еще прилично. Кронберг расходовал его самым расточительным образом – курил, читал какой-то иллюстрированный журнал, потом заказал в номер легкий завтрак. Он был спокоен, как много лет назад на палубе «Регенсбурга», глядя на приближающиеся силуэты английских эсминцев, грациозные и страшные.

- Вышел, - громким шепотом сообщил Франц, - Уже спускается вниз к телефону!

- Значит, ты хорошо справился, - Кронберг постарался изобразить на лице что-то вроде того, что изображали обычно гордые отцы при виде успехов своих сыновей, - Молодец, Франц.

- Что мне делать дальше?

- Главное – не мешать мне. Впрочем… Ты сможешь быть на пляже в три часа пополудни?.. Помнишь тот пляж, где я показывал фокусы?

- Конечно!

- Вот там и встретимся. В три. А сейчас лучше не околачивайся в гостинице. Пойди погуляй. Погода, правда, портится с каждой минутой, но настоящего шторма пока нет. Уж можешь мне поверить.

- Хорошо, господин вассермейстер.

Франц пропал. Кронберг медленно спустился на второй этаж. На нем был легкий фланелевый костюм, отлично подходящий для прогулок, и модная, с полями, шляпа, напоминание о Берлине. От одежды, конечно, придется избавиться при первой же возможности. Заодно и сбрить осточертевшие усы. Но об этом он будет думать много позже.

Он остановился перед номером господина Шпильхе и несколько раз легко постучал. За дверью зашелестела бумага – кажется, постоялец отложил газету.

- Кто? - спросил настороженный мужской голос.

- Портье. Простите, если помешал. Один из наших гостей оставил вам утром письмо. Кажется… Да, господин Кронберг. Сказал, вручить лично в руки.

- Письмо?

- Адресовано вам. Прикажете оставить внизу?

Он думал недолго. На это Кронберг и рассчитывал.

- Нет, возьму сам. Давайте сюда.

Дверь открылась. Как Кронберг и ожидал, на пороге стоял тощий тип с острым птичьим лицом, которого он когда-то назвал Гильдестерном. Как его? Господин Мориц?..

Увидев Кронберга, господин Мориц изменился в лице, так, что не спасло даже профессиональное хладнокровие. Всего на секунду, но все же. Растерянность, удивление, даже страх – все это отразилось на его лице. Очень неуютный момент – когда жертва вдруг возникает на пороге, мало того, насмешливо глядит на неудачливого охотника. Что делать? Сразу устранить? Рискованно. Раз жертва здесь, значит, ей что-то известно. Значит, она на что-то рассчитывает. Но что она знает? И что собирается делать?.. Пожалуй, лучше проявить разумную осторожность, не спешить, не паниковать.