Страница 7 из 16
В русле общеевропейских представлений об иерархии в праве и отечественные исследователи в большей степени уделяли внимание общетеоретической характеристике иерархии во внешней форме права, особенно иерархии в базовой для континентального права подсистеме источников права – системе нормативных правовых актов. Так, автор одного из наиболее обстоятельных научных трудов по теории источников права советского периода С. Л. Зивс вообще не ставит вопроса о необходимости разграничения иерархии в праве и иерархии источников права[78].
Такое понимание иерархии преобладает не только в науке, но и в правотворчестве и правоприменении, что вполне объяснимо как спецификой мышления юристов, воспитанных в континентальной правовой традиции, так и текущими потребностями юридической жизни.
1.6. Новые грани иерархии в праве
В процессе исследования нами была выдвинута гипотеза о том, что узкое понимание иерархии в праве как иерархии источников права не отражает данное явление во всем его многообразии.
Какие же преимущества может дать выход за рамки традиционной схемы исследования иерархии в праве сквозь призму его источников?
Во-первых, по нашему мнению, это позволяет исследовать проявления иерархического начала не только в аспекте внешней и внутренней формы права, но и в сущностно-содержательном аспекте.
Расширение «иерархии в праве» за пределы внешней формы права – важный шаг в понимании многомерности субординационных связей в праве, задающий иной ракурс в исследовании проблематики коллизий в праве: расширение объема понятия «иерархия в праве» позволяет более полно учитывать тенденцию расширения объема понятия «коллизии в праве», которая прослеживается в современной литературе[79].
Кроме того, это позволит решить важную методологическую проблему места в правовой иерархии «нетипичных» правовых документов – носителей юридической энергии, имеющих сложносоставной характер и сочетающих в себе свойства различных по своей правовой природе правовых документов (источников права, актов толкования и актов применения права).
Так, к примеру, на страницах юридической печати уже более 15 лет ведется оживленная дискуссия о правовой природе постановлений и определений Конституционного Суда Российской Федерации[80]. Сложная, комплексная правовая природа актов Конституционного Суда РФ оставляет неразрешимым в рамках традиционного узко-нормативного подхода к иерархии в праве вопрос о месте, которые они занимают в правовой иерархии.
Для постановлений и определений Конституционного суда РФ характерно наличие признаков различных типов правовых документов:
1) нормативных правовых актов
2) правового прецедента
3) правовой доктрины
4) интерпретационных актов (актов официального толкования права)
5) правоприменительных актов.
Так, по своему функциональному назначению и юридическим последствиям принятия, способу действия, наличию требования об официальном опубликовании и способу определения юридической силы решения Конституционного суда РФ похожи на нормативные правовые акты.
В решениях Конституционного суда РФ зачастую можно встретить подробные, тщательно выстроенные линии аргументации, позволяющие прояснить основания того или иного решения Суда. Это – характерное свойство любого правового прецедента, поскольку во многом сила прецедента основывается на ясности и убедительности мысли, положенной в его основу. Зачастую в обоснование своих выводов Конституционный суд ссылается на свои предыдущие правовые позиции, что также является признаком прецедента.
Концептуальность изложения мотивов принятия того или иного решения, научный стиль изложения, глубина проведенного исследования и способы аргументации сближает акты Конституционного суда с правовой доктриной.
Несомненно, наличие у Конституционного суда РФ как полномочий по официальному толкованию Конституции РФ, так и возможности Суда осуществлять конституционно-согласованное толкование законов и иных нормативных актов, позволяет найти в решениях Конституционного суда РФ признаки интерпретационных актов.
Наконец, у решений Конституционного суда РФ можно найти и признаки правоприменительных, индивидуальных актов, поскольку Конституционный суд, признав закон неконституционным либо выявив конституционно-правовой смысл закона, который отличается от того, что был на практике, обязывает пересмотреть в установленном порядке дела конкретных заявителей.
Отметим, что расширение иерархии в праве за пределы формы права нельзя назвать абсолютно новым и онтологически и гносеологически противоречащим существующим концепциям правовой иерархии. Иногда такой подход допускается в ряде работ в тех случаях, когда авторы рассматривают вопросы, связанные с функционированием права как многоуровневой системы, и не могут обойти проблематику иерархии в праве вне источников права.
Предлагаемый более широкий взгляд на проблему иерархии в праве позволяет, с одной стороны, осуществить «спуск» вниз по иерархической лестнице от максимально вышестоящих общих актов до лежащих в ее основании конкретных актов реализации права. С другой стороны, в предлагаемом ракурсе просматривается зависимость каждого нижестоящего акта не просто от конкретного вышестоящего, но от их системы.
На это обстоятельство обращает внимание М. Мицайков, когда указывает, что «организация и регулирование общественного развития в рамках какого-либо коллектива посредством права (правовых норм или актов) среди прочего подразумевает в процессе его формирования (разработка, создание и осуществление правовых норм) присутствие и функционирование института или принципа иерархии правовых актов (норм), без которых невозможно существование определенного правового порядка, формирующего единство осуществления права в рамках данного коллектива»[81].
Идея многоаспектности иерархических отношений в праве присутствует и в доктрине Кельзена, который писал: «…нормы подлежат интерпретации до тех пор, пока они применяются, иными словами, пока процесс создания и применения права движется от одного уровня иерархии к другому»[82]. Причем, как справедливо указывал Кельзен, толкование – «это интеллектуальная деятельность, присущая правотворческому процессу, который движется от высшего уровня иерархической структуры к контролируемому им низшему. В стандартном случае, т. е. в ходе толкования статутов, необходимо ответить на вопрос: как, применяя общую норму (закон) к конкретному материальному факту, можно прийти к соответствующей индивидуальной норме (судебному решению или административному акту). Существует и интерпретация конституции при ее применении, скажем, в законодательном процессе или при издании постановлений чрезвычайного характера или других актов, следующих непосредственно из основного закона, тогда, когда он подлежит применению на низшем уровне иерархии. Можно говорить и о толковании индивидуальных норм, судебных решений, административных директив, сделок частноправового характера и т. п…»[83].
О возможности включения в единую иерархию в праве различных по своей природе элементов пишет О. В. Шопина. По ее мнению, принцип системности, иерархичности в праве «распространяется не только на нормативные, но и на правоприменительные и иные акты»[84]. Причем именно источники права (чаще всего – нормативные акты), «являясь основой для всех остальных, выступают по своей сути системообразующими. Именно им должны соответствовать правоприменительные и интерпретационные акты»[85] (добавим: в контексте взаимного соотношения источников права, актов толкования и применения права с учетом господствующей правовой идеологии).
Представляется, рассмотрение иерархии в праве с учетом уровней его проявления позволит более полно показать системные свойства права и роль иерархических связей в конструировании права и акцентировать внимание на содержательном концепте понимания иерархии в праве, который, как было продемонстрировано, в настоящий момент явно подчинен формально-догматическому пониманию иерархии.