Страница 5 из 16
– характеризуется существованием в любой иерархически организованной системе системе нулевого уровня – «исходного… уровня организации, определяющего пределы деления и начало объединения многоуровневых систем»[44] (важно понимать, что у каждой системы есть свой собственный нулевой уровень).
– является полиструктурной, что обусловливает возможность внутриуровневого тиражирования иерархии: «В пределах каждого уровня организации может существовать собственная иерархия элементов, определяющая структуру данного уровня на основании подструктур входящих в нее уровней», причем границы процесса расчленения иерархической структуры определяются «точкой сборки» системы (в конечном счете – самим исследователем)[45].
– требует наличия связи между местом элемента в иерархии и его функциями в системе: «Элемент верхнего уровня имеет дело с более крупными подсистемами или с более широкими аспектами поведения системы в целом»[46], причем с хронологической точки зрения «период принятия решения для элемента верхнего уровня больше, чем для элементов нижнего уровня»[47], и, следовательно, вышестоящий элемент «имеет дело с более медленными аспектами поведения всей системы»[48].
– предполагает эмерджентность уровней в иерархически организованной системе, означающую, что на каждом новом уровне появляются свойства и законы, не характерные для предыдущих уровней системы и, как следствие, невозможность абсолютной формализации отношений между различными уровнями[49].
Указанные признаки позволяют получить некоторое представление об общенаучном понимании иерархии, не претендующее на полноту, но представляющееся достаточным, чтобы двигаться дальше.
За скобками настоящей работы остается вопрос о том, насколько в современном мире, в эпоху вызова Постмодерна и стремительного развития гетерархических связей, в принципе, актуально исследование вопросов иерархии. Единственное замечание: авторы, не вдаваясь в философские споры, просят обратить внимание читателя на сформулированный философом Е. А. Седовым закон иерархических компенсаций, согласно которому эффективный рост разнообразия на верхнем уровне иерархически организованной системы оплачивается за счет уменьшения разнообразия на нижестоящих уровнях, и наоборот, рост разнообразия на низшем уровне оборачивается разрушением высших уровней:
«Анализ информационно-энтропийных соотношений показал, что с общей тенденцией усложнения по мере развития и накапливающих структурную информацию систем растет детерминация их внутренних межэлементных связей вплоть до жесткой детерминации… Вместе с тем в природе наблюдается противоборствующая данной детерминации тенденция образования многоуровневых иерархических структур, в которых, как мы убедились, «энергетическая плата» за сохранение структурной информации уменьшается по мере восхождения по ступеням иерархической лестницы»[50].
1.5. Специфика осмысления иерархии в праве
Исторически идея иерархичности права играет значительную роль в правовом регулировании человеческой деятельности. Идея иерархичности нашей реальности, Мира в целом проецируется и на право. «Космос представляет собой некий Порядок, гармонию, по причине чего нечто стало существовать, существует и не рассыпается. Право перенимает этот универсальный закон и существует лишь благодаря иерархичности, соподчиненности, вносимой посредством него в социальную жизнь… Иерархия правовых норм утверждает иерархию социальных отношений, в которых люди сообразуют свое поведение друг с другом и действуют как некое целое» – пишет Ю. Е. Пермяков[51], и с этим следует согласиться.
Помимо фундаментального отражения в праве иерархичности мироздания, распространение понятия «иерархия» на право и правовую систему, по мнению авторов, во многом обусловлено изначальной сакральной составляющей смысла данного понятия, в полной мере ощутимой в любой социальной иерархии, «выражающей организацию общественного порядка, опирающуюся на коллективную систему убеждений, которые оправдывают эти источники энергии»[52]. Создание образа иерархически построенного права можно рассматривать как один из способов рациональной сакрализации существующего правопорядка, придания ему оправданности в глазах людей и их общностей. «Иерархия и сегодня признается процедурным методом установления решений, которые рассматриваются как правильные»[53] – отмечают исследователи.
Поэтому неслучайно, что в различные эпохи философы и юристы при моделировании права и правовой значительное внимание уделяли иерархическому началу (иерархия качеств правителя Лао Цзы[54], иерархия стоящих перед законодателем целей Платона[55], иерархия божественного права, естественного права и человеческого права Грациана и других средневековых схоластов[56] и др.).
Несмотря на то, что многогранность проявления иерархических начал в государственно-правовом общежитии отмечалась уже с древности и в различных аспектах, начиная с эпохи Просвещения, в континентальной западной и российской юриспруденции иерархия в праве, как правило, исследуется под строго заданным углом – как иерархия форм права и, как правило, в рамках, заданных аналитическим юридическим позитивизмом[57]. Интересно заметить, что и юснатуралисты, и сторонники правового реализма, обращаясь к проблеме иерархичности права, в своих рассуждениях, вносящих содержательные коррективы в дискурс о правовой иерархии, как правило, пользуются понятийным аппаратом аналитического позитивизма[58].
Представляется, что такое положение вещей связано с целым комплексом факторов.
Прежде всего, именно аналитическая юриспруденция, ограничившая спектр проблем иерархии в праве технико-юридическими вопросами, смогла выразить в иерархии форм права идею согласованности права как отражения упорядоченной, объясненной и предсказанной социальности. Пафос иерархии форм права для мышления юриста с европейским складом ума всегда состоял и состоит в создании непротиворечивой системы координат, позволяющей видеть за конгломератом правовых текстов рационально построенную систему эталонов и моделей поведения. Такая система будет опорой в любой юридической деятельности, будь то правотворчество, вынесение индивидуальных решений, исследование и систематизация правового материала или консультирование гражданина о правомерности его поведения.
Видимо, именно в форме права связь между непротиворечивостью и иерархичностью обнаруживается наиболее легко. Поэтому идея иерархического строения формы права дает континентальному юристу исключительно важное чувство психологического комфорта, основанное на вере в отсутствие рассогласованности в объяснениях того, что можно, должно или запрещено совершать по праву.
Корни этого феномена следует искать, по-видимому, в особенностях мышления европейца. По словам М. К. Петрова, «по привычному для нас канону объяснение должно быть одно, и если чему-то дается два, три, десять объяснений, то европейский способ мысли сразу же ищет процедуры верификации, позволяющие методом обращения к тому или иному авторитету… выяснить, которое из этих двух, трех, десяти объяснений истинно. Нетерпимость к противоречию – одна из движущих сил европейского мышления, заставляющая его без конца изворачиваться в поисках новых непротиворечивых истолкований, а вместе с тем и весьма существенная черта европейской психологической установки, которая не имеет соответствия в других культурах»[59].
Можно сказать, что аналитическая юриспруденция Нового времени подхватила и в определенной мере усовершенствовала средневековый схоластический способ искоренения разночтений путем выведения более общих принципов, примиряющих противоречивые высказывания[60], и попыталась наиболее последовательно его воплотить в своих теоретических и догматических конструкциях, связанных с правовой иерархией.