Страница 12 из 16
Вместе с тем, следует отметить, что иерархические связи между сущностно-содержательным уровнем права и уровнем формы права так ярко и однозначно проявляются достаточно редко, поскольку, как правило, при отсутствии «трудных дел» их опознание в рутине юридической повседневности требует значительных интеллектуальных усилий, волевых качеств и определенного морального мужества правоприменителей.
1.10. Иерархические начала в форме права
Представителями отечественной юриспруденции сформулирована и обоснована плодотворная идея о необходимости разграничения внутренней и внешней форм права: первая рассматривается как система права данного исторического типа и позволяет раскрыть внутреннюю организацию нормативно-волевого содержания права; вторая же указывает на способ внешнего выражения, оформления такого содержания и выступает формальным критерием опознания права среди иных социальных регуляторов[125].
1.10.1. Иерархия описания в построении системы права
С точки зрения характера существующий связей в структурной организации внутренней формы права, на наш взгляд, можно говорить о существовании иерархии описания между нормативно-регулятивными средствами, институтами, отраслями права и иными различными «по масштабу» структурными элементами системы права.
Система права строится по принципу многоуровневой, иерархически организованной пирамиды: лежащие в ее основании нормативно-регулятивные средства объединяются в правовые субинституты и институты, те – в подотрасли и отрасли права, которые (в свою очередь) в т. н. правовые общности (массивы), и, в органичном единстве, составляют саму систему права; причем каждый нижестоящий уровень системы права находится в отношениях субординации с вышестоящими и на каждом вышестоящем уровне возникает качество эмерджентности.
В этой связи спорным представляется тезис В. А. Толстика относительно иерархических свойств системы права, утверждающего, что в случае иерархии в системе права «речь идет не о силовом подчинении соответствующих структурных элементов, а о зависимости, подобной той, которая положена в основу построения, например, классификатора правовых актов»[126]. Действительно, организационная иерархия не характерна для различных элементов системы права. Однако приведенное сравнение, во-первых, некорректно с точки зрения сущности сравниваемых систем – система права все-таки по своей природе объективна и характеризует реальные явления и процессы, происходящие в праве, а классификатор правовых актов есть своеобразная идеальная матрица для «подгонки» конкретного акта под определенный критерий, установленный (причем с существенной долой субъективизма) для системы источников права; во-вторых, неверно с точки зрения общего понятия иерархии: иерархичность в системе права проявляется в субординации между выше- и нижестоящими элементами в описании указанной системы, но указанные отношения опосредованы сознанием человека и поэтому могут восприниматься обнаруживающим их субъектом как проявления собственного волевого акта, не имеющего прямого отношения к системе права. Например, когда для выяснения действий, необходимых для обжалования судебного решения о признании брака недействительным, обращаются к нормам гражданского процессуального права, а не семейного, констатируют, что институт обжалования в системе права иерархически подчинен отрасли гражданско-процессуального права и будут руководствоваться в своих дальнейших действиях по обжалованию нормами, принципами, презумпциями именно гражданского процессуального права, а не семейного.
Укажем, что множество исследований, посвященных выявлению «правовой природы» различных нормативно-регулятивных средств, субинститутов, институтов, подотраслей, отраслей права, направлены как раз на выяснение иерархических (субординационных) отношений между менее и более крупными элементами системы права. Делается это и с практической целью – понять, какой отраслевой (или иной по масштабу) режим действует на данном участке правовой реальности.
Более того, иногда и сами ученые, законодатели и политики открыто говорят об иерархических началах в системе права. В качестве примера можно привести уже упоминавшееся отношение господствующей правовой идеологии к соотношению частного и публичного права, национального и международного права.
Иерархия описания проявляется и при взаимодействии нормативно-регулятивных средств различного масштаба: так, как отмечает А. В. Демин применительно к принципам права, «общеправовые принципы конкретизируются и проявляются в межотраслевых, межотраслевые – в отраслевых, отраслевые – в специальных принципах»[127]. Взаимоотношения между общими и специальными нормами права также могут быть раскрыты в аспекте иерархии описания.
1.10.2. Иерархия нормативно-регулятивных средств – иерархия слоев принятия решения по праву
Иерархичность, но уже несколько другого рода, специфична для ряда отношений между нормативно-регулятивными средствами.
В литературе выделяют различные иерархические связи, характеризующие взаимоотношения между нормативно-регулятивными средствами, причем при описании иерархической зависимости упор делается не на прямом организационном подчинении одних нормативно-регулятивных средств другим, а на специфике уровней принятия решения по праву.
Например, когда говорится об иерархии между целями и задачами права и иными нормативно-регулятивными средствами, высказывается мнение, что цели и задачи стоят на более высоком уровне в иерархии правовых категорий, чем принципы права, поскольку именно цели и задачи определяют предназначение данной правовой отрасли в целом, а различные цели влекут за собой разные методы их достижения, а следовательно, неодинаков и круг принципов построения системы права и правоприменительной деятельности. И, наоборот, соблюдение определенных принципов может привести к достижению не любой, а лишь строго определенной цели[128].
Неоднозначность решения проблем соотношения норм и принципов права, трудности с определением места принципов права в правовой иерархии «обусловлены, возможно, смешением понятий юридической значимости принципов и их функции»[129]. Как правило, иерархическая соподчиненность правовых норм и принципов объясняется тем, что последние пронизывают правовую материю, выражают закономерное, общее, универсальное, характерное для системы права или ее отдельных крупных подсистем, таких как отрасль или подотрасль права. Принципы права «не только цементируют многообразие норм права в единую, стройную, взаимосогласованную систему, но и придает праву целостный характер»[130]. Как справедливо отмечал Р. Паунд, «правовые принципы используются юристами, чтобы толковать и согласовывать друг с другом имеющиеся юридические правила, определяя сферы их применения, а также для получения правил, которые раньше не существовали, когда в этом имеется потребность»[131].
В отечественной теории права также высказана позиция о примате принципов над нормами. Так, Ю. А. Тихомиров указывает, что для правовой системы характерно наличие ряда специфичных корреляций, в том числе и такой: «нормы-принципы и нормы-цели имеют приоритет перед другими нормами»[132]. А. Ф. Черданцев пишет, что «нормы права не должны противоречить принципам права»[133].
Похожим образом рассуждают и в отраслевых исследованиях[134]. К примеру, О. А. Кузнецова считает, что «принципы гражданского права обладают в системной иерархии самым высоким уровнем обобщенности. На следующем, более низком уровне иерархии, находятся юридические императивы норм-принципов. Они зачастую распространяют свое действие на отдельные подотрасли или институты гражданского права, на определенный род общественных отношений, например, на договорные отношения. Завершают иерархию специальные нормы, регулирующие конкретный вид общественных отношений»[135]. На необходимость соответствия норм международных договоров основным принципам международного права указывается в литературе по международному праву[136].