Мать (CИ)

Он закрыл дверь и повернул ключ с той стороны.

Володька прошаркал на кухню, уселся за стол, начал есть пельмени, не чувствуя вкуса. Поев, вымыл тарелку и принялся бесцельно бродить по квартире. Скучая, перебрал пластинки - там были сплошь иностранные певцы и Высоцкий. Потом Володька вспомнил, что отец запретил ему касаться пластинок, и пошёл рассматривать книжные полки.

Там его ждал сюрприз. Книжки у дяди Артёма и впрямь были на зависть: Жюль Верн, Беляев, Саббатини. Но главное (Володька не поверил своим глазам) - старые номера "Искателя". Они стояли в ряд, маня обложками, похожие на цветастые упаковки видеокассет, которые Пахомов видел у Карасёвых. Володька даже повеселел. Высунув язык, он открыл стеклянную дверцу и начал доставать один номер за другим, чувствуя себя девочкой Элли, попавшей в Волшебную страну. Это было удивительно! На какое-то время он даже выпал из реальности, упоённый свалившейся удачей. А картинки, картинки! Тут тебе и космонавты, и старинные корабли, и диковинные механизмы, и таинственные существа. Володька прямо опьянел. Часы до прихода хозяина пролетели незаметно.

Дядя Артём оказался суровым седовласым бородачом в очках. Выглаженный костюм смотрелся на нём как фрак на медведе: куда лучше ему подошли бы брезентовый плащ, свитер, штаны цвета хаки и рюкзак за плечами.

Войдя в прихожую, он с натужным сопением долго снимал обувь. Володька быстро отложил на кресло один из номеров "Искателя" и замер, сцепив ладони в замок. Надо было выйти и поздороваться, но он постеснялся. Дядя Артём вошёл в комнату и встал перед ним, уперев громадные ладони в бока.

- Ну привет, юноша!

- Здравствуйте, - тихо ответил Володька, пряча глаза.

- Я вижу, в книжках моих уже пошуровал? Что, интересные?

- Интересные.

Хозяин помолчал, разглядывая его, затем сказал:

- Подними глаза с пола. Не красная девица...

Володька вскинул взгляд, невольно вжав голову в плечи. Бородач прищурился.

- У меня ничего не трогать. Будешь безобразничать, в момент вылетишь отсюда. Понятно?

- Понятно, - одними губами произнёс Володька.

- И не прячь глаза! Не баба. Людям нужно в лицо смотреть. Тебе сколько лет?

- Десять.

- Как звать?

- Вова.

- Вот и запомни: хочешь мужиком стать - никогда рожу не вороти. Смотри в глаза. Пусть другие воротят. Когда твой батя-то приедет? Мне с тобой возиться большой охоты нет.

- Не знаю, - тихо промолвил Пахомов.

- Чего говоришь? Не слышу.

- Не знаю, - громче сказал Пахомов.

- Куда глаза опять спрятал? Отец у тебя - сопляк, что ли? Не научил, как себя мужик вести должен? Эх, болтуны...

Он ушёл в соседнюю комнату, долго возился там, с шумом выдвигая какие-то полки, поставил пластинку с иностранными песнями, а Пахомов сидел неподвижно, оцепенев от страха. Минут через тридцать, проходя через прихожую, дядя Артём опять заглянул к Володьке.

- Голодный?

Володька нерешительно кивнул.

- Вот ещё забот! - пробормотал хозяин квартиры. - Ну пошли.

Они переместились на кухню.

Дядя Артём сварганил бутерброды с рыбными консервами, достал тушёнку. Володька, привыкший к горячей пище, не смог сдержать на лице разочарования. Тот же, заметив это, произнёс:

- Мне на тебя талонов не дают. Ты в очереди за хлебом когда-нибудь стоял?

- За обоями стоял, - проговорил Володька. - Четыре часа.

Дядя Артём усмехнулся.

- Обои, туалетная бумага... Напридумывали себе трудностей. Небось, дома и ковёр есть, и стенка чехословацкая?

Пахомов кивнул.

- Филистеры чёртовы. Лишь бы хапать - и всё мало. У меня вон - видал? Ни ковра, ни стенки. Я вот этим живу. - Он постучал по сердцу. - Ладно, ешь. Рано тебе ещё всё это понимать.

Сам же быстро умял свою порцию, помыл тарелку в раковине, достал две металлические кружки и разлил чай.

- Давай без канители, на раз-два. А я пойду Чумака посмотрю. Как управишься, помой тарелку. Вон тряпка лежит. И тоже заходи.

Он ушёл в большую комнату и включил телевизор. Вскоре оттуда донёсся мягкий голос: "Надеюсь, вы не забыли поставить перед экраном какой-нибудь крэм, чтобы я мог его зарядить, а вы в течение последующего времени наносили бы этот крэм для снятия болевых ощущений...".

Володька доел, помыл посуду и направился в большую комнату. На экране белокурый мужик в очках и свитере делал странные движения руками и двигал челюстью, будто мял зубами жвачку. Мужик молчал, и дядя Артём тоже молчал, сидя с закрытыми глазами, положив руки на колени ладонями вверх. Володька встал в проёме входа и стал смотреть.

Минут через пять мужик перестал махать граблями и объявил: "Надеюсь, вам стало легче. Если у кого в течение дня возникнут болевые синдромы, помажьтесь заряженным крэмом или мазью, и ваше самочувствие улучшится. Только не мажьте слишком много, достаточно нанести на палец и помассировать сустав или позвоночник, и боль утихнет. Я желаю вам здоровья. До свидания!".

Дядя Артём открыл глаза и повернул голову к Володьке.

- Садись, чего стоишь?

Володька прошёл в комнату, присел на самодельный деревянный стул.

- Видал, что творит? - продолжал дядя Артём. - Этот мужик тысячи докторов стоит. Я-то не доживу, а вот ты увидишь, как всех врачей погонят метлой. Шарлатаны, ничего вылечить не могут. Сколько я к ним ходил... А этот вон поводил ладонями перед экраном - и всё как рукой сняло. Спасибо за него Горбачу. Раньше-то такое только нашим вождям было доступно. Слыхал про Джуну? Брежнева лечила, и всё Политбюро. Умница-баба! Хотя из них всех, говорят, самый сильный - это Кашпировский. Анестезию на расстоянии делает! А вот Лонго у меня доверия не вызывает. Проходимец! Вся эта левитация... Кому он пудрит мозги? Будто мы физику в школе не учили. По-моему, его КГБ придумало, чтоб опорочить экстрасенсов...

В дверь позвонили, и бородач крякнул.

- Вот и твой отец пожаловал.

Володька выбежал вслед за ним в прихожую. "А вдруг мама?" - с надеждой подумал он.

Но это действительно был отец - улыбающийся, пахнущий сигаретами и пылью. Вошёл, поставил два чемодана и вытер пот со лба.

- Фух! Привет, парень! Не скучал?

Володька насупился, молча смотрел, как отец снимает обувь и извиняется перед хозяином, что ничего не принёс.

- Сухой закон! Но в выходные - обязательно!

Дядя Артём поморщился.

- Я не употребляю. Мерзопакость.

Отец заулыбался ещё шире.

- Как озорник-то себя вёл? Не баловался? Я тут его вещи привёз...

- Переселить его ко мне хочешь?

- Ни-ни! Завтра сестра прилетает - заберёт.

Володька похолодел. Сестра? Тётя Маша? Ничего себе! Мог бы хоть предупредить. Он же всё-таки - человек, а не вещь. Что за отношение вообще?

Сразу вспомнились пирожки, которыми тётя Маша угощала его на саратовской даче, а ещё - походы на реку с братом Валеркой. Пахомова возили к ней каждое лето, пока родители были "в поле" где-нибудь под Красноярском или Читой.

Дядя Артём закряхтел.

- Раздолбаи вы! Сбегаются, разбегаются, будто это не жизнь, а игра. Никакой серьёзности. А если мать в милицию обратится? Ты сам-то думаешь, что творишь?

Отец поднял руки в успокоительном жесте.

- Артём Евгеньевич, завтра же сниму этот груз с ваших плеч. Клянусь.

- Ну-ну, - скептически ответил Артём Евгеньевич. - Что ж, покормить тебя, что ли? У меня вон одни макароны да хлеб. Чревоугодием не страдаю.

- Это совсем не к чему. Я вам и так по гроб жизни благодарен. - Отец повернулся к Володьке. - Привёз твою зубную щётку с пастой. И книжки кой-какие. Ты ж без них не можешь. - Он подмигнул.

- Когда я маму увижу? - спросил Пахомов.

- Ох, отстань! - внезапно раздражился отец.

Володька мигнул и разревелся.

- Ну, этого ещё не хватало! - произнёс дядя Артём.

Смущённый отец подошёл к Володьке, принялся утешать его, бормоча какие-то глупости, обещал подарки, совал под нос вытащенную из чемодана книжку.