Мать (CИ)

- Забудь о ней. Маргарита Николаевна тебе уже ничего не сделает. В город поедем. Побудешь там несколько дней.

Час от часу не легче.

- Как это? А школа?

- Четвёртый класс для тебя уже - пройденный этап. Можешь радоваться.

Но Володька не обрадовался.

- А где мама? Почему не приходит?

- Ушла от нас мама. Кинула. Сбежала.

- Не верю! - заорал Пахомов. - Я не верю тебе! Не верю!..

Отец обнял его, заговорил, гладя по спине:

- Ну, ну, успокойся. Всё будет хорошо.

Какая-то женщина в очках, стуча каблуками, выскочила из левого крыла здания, поинтересовалась:

- Виктор Егорович, что тут происходит?

- Это мой сын, Юлия Борисовна, - ответил отец, поворачиваясь к ней. - И он расстроен.

- Это я вижу. Нельзя ли решать проблемы с детьми дома?

- Мы сейчас уйдем.

Женщина покачала головой и исчезла.

Отец взял Володьку за руку и вывел из здания. На улице припекало, в тени деревьев дремали собаки. Отец присел перед Володькой на корточки, сказал:

- Я тебя сейчас отвезу к своему другу. Ничего не бойся. Вечером я приеду. Всё будет хорошо.

- Почему нет мамы? - упрямо спросил Пахомов.

Отец вздохнул.

- Ты уже большой, Володька. Должен понимать: бросила нас с тобой мама. Ей другой дядя дороже, чем мы с тобой.

Пахомов застонал. Отец потрепал его по голове, поднимаясь во весь рост.

- Ну, ну! Ты же - пацан! Держи себя в руках.

- А ты точно приедешь? - жалобно спросил Володька.

- Точно. Я не могу отпроситься с работы на весь день. Меня и так едва отпустили.

Пахомову стало страшно. Прежняя жизнь рушилась стремительно и неумолимо.

- Я никуда не хочу ехать! - закричал он, отпрыгивая от отца на шаг. - Где мама? Куда ты её дел?

- Володька, мне сейчас не до твоих капризов. Перестань ныть. Проблем и так выше крыши.

- Скажи, где она? На работе? Я сам к ней пойду.

- Нет, не на работе.

- А где? - вопил Пахомов.

- Не знаю я, где! - взорвался отец. - Вчера была у дяди Андрея, а потом слиняла куда-то. С Карасёвым, поди.

- Она на работе, я знаю! Пойдём к ней!

- Володька, если б она хотела нас видеть, то сама пришла бы.

- А может... она не смогла?

Отец отмахнулся.

- Ведёшь себя как маленький.

Он заметил едущую машину с чёрными шашками на двери и поднял правую руку.

- Вот и наше такси.

Машина подъехала, водитель опустил стекло. Отец просунул туда голову.

- По вызову в город? Значит, за нами.

Он повернулся к Володьке, открыл заднюю дверь.

- Залезай.

Пахомов глянул на обитое чёрной кожей сиденье и попятился. Отец подбодрил его:

- Ну же, Володька, у нас нет времени. Давай, запрыгивай.

Пахомов неохотно забрался в машину. Отец устроился на переднем сиденье, назвал адрес и зачем-то уточнил:

- Там ещё ларёк "Союзпечать".

Водитель нажал на газ. Машина выехала на шоссе и помчалась по главной улице. Промелькнула прозрачная коробка магазина-"стекляшки", похожая на кают-компанию звездолёта, пропыхтел мимо кирпичный чемодан ДК "Геолог", остались позади недостроенная трёхэтажка на перекрёстке и школа. Володька провожал глазами до боли знакомые ему пейзажи, чувствуя себя как во сне. Потом вдруг спохватился:

- А чем я зубы буду чистить?

- Не переживай, - откликнулся отец. - Я всё привезу.

- Когда?

- Сегодня и завтра. И одежду, и книжки твои.

- Значит, я там до завтра буду?

- Посмотрим.

Дорога до города заняла полчаса. Всё это время пассажиры не проронили ни слова. Володька, пребывая в прострации, безучастно взирал на проносящиеся за окном склоны сопок, покрытые сосняком и ельником. Ужасно хотелось ущипнуть себя, чтобы проснуться. Не верилось, что всё происходит наяву. Всего-то позавчера он шагал с родителями на первомайскую демонстрацию, а сегодня вдруг потерял мать и ехал в неизвестность. От горя кружилась голова.

- Вот здесь задержитесь, - сказал отец, когда они въехали в город. Справа вдоль дороги тянулся бетонный забор, слева - череда многоэтажек. Отец показал на металлические ворота, делившие забор на две части. К воротам притулилась проходная с деревянными ступеньками.

- У ворот не могу, там знак, - сказал таксист.

- Тогда остановитесь, где можете.

Они проехали ещё метров сто, и машина затормозила на обочине. Забор здесь кончался, дальше шёл пустырь, за которым виднелись гаражи. Отец сказал Володьке:

- Подожди меня. Я сейчас.

Он выскочил из машины и побежал к воротам. Таксист закурил, пуская дым в открытое окно. Мимо проносились машины, вдалеке работал кран, со стороны гаражей лаяла собака.

- Можно, я стекло опущу? Жарко, - попросил Пахомов.

- Опускай, - безразлично ответил таксист.

Отец вернулся минут через пятнадцать. Сел на переднее сиденье и обернулся к Володьке.

- Не скучал?

- Есть хочу.

- Ты ж завтракал недавно.

Володька пожал плечами.

- Хм, задал ты мне задачку, - почесал отец щёку. - Ладно, что-нибудь придумаем. - Он посмотрел на таксиста. - Нужен проспект Мира, пятнадцать.

Водитель кивнул и снова завёл машину.

Через пять минут они подкатили к сине-белой шестнадцатиэтажке. Во дворе было пустынно, лишь возле открытой двери трансформаторной будки копались двое рабочих. За будкой виднелся жидкий палисадник с протоптанными тропинками. По одной из них шла молодая мамаша и волокла за руку маленькую девочку. Девочка упиралась и ныла.

Отец обернулся к Володьке.

- Приехали.

Он был неестественно весел, всё время улыбался. Пахомова это ввергало в тихую ярость.

Отец расплатился с таксистом и вылез из машины. Володька нехотя проследовал за ним. Они вошли в подъезд, поднялись на лифте на десятый этаж.

- Здесь живёт один хороший человек, - сказал отец, открывая ключом старую деревянную дверь. - Знакомый дяди Андрея. Сейчас он на работе, придёт вечером. Проходи и разувайся.

- Я есть хочу, - хмуро повторил Володька.

- Есть? Да... сейчас.

Отец ушёл на кухню, а Володька огляделся, вдыхая неприятный запах чужого жилья. Квартира была двухкомнатная, неопрятная: в большой комнате стояла видавшая виды тахта, рядом громоздился комод с замызганным зеркалом; в коридоре темнела обитая клеёнкой полка для обуви, в другой комнате на тумбочке лежала стопка пластинок, вдоль стен тянулись могучие древние шкафы с книгами и картонными коробками для магнитных лент, на телевизоре возвышался проигрыватель Вега 106 Стерео. Линолеум был покрыт коричневыми пятнами и чёрными полосами, будто по нему что-то двигали туда-сюда.

На кухне отец загремел посудой, открыл холодильник. Пахомов прошёл туда, сел на табурет. Отец обернулся.

- Сварю тебе пельмени. Ты ведь любишь пельмени?

- Люблю, - уныло откликнулся Володька.

- Ну и отлично. - Отец вытащил из-под раковины кастрюлю, налил в неё воды, поставил на электрическую конфорку. Усевшись на стул, спросил:

- Ну что, осмотрелся уже? Видал, сколько у него пластинок? Вечером даст тебе послушать. Сейчас нельзя.

Он начал болтать о чём-то, желая поднять сыну настроение, но Володька оставался угрюм.

- Зачем ты меня сюда привёз? - спросил он.

Отец нахмурился, засопел, глядя перед собой.

- Так надо, Володька. Не хочу, чтобы мать использовала тебя против меня.

- Как это?

- Вырастешь - поймёшь.

Володька поднялся с табуретки, подступил к окну. Долго смотрел на щетинистые хребты сопок на горизонте, потом глухо промолвил:

- Я хочу к маме.

Отец не ответил. Ссыпал пельмени в кастрюлю, помешал. Когда они сварились, положил в тарелку.

- Садись есть. Ты с чем любишь? Со сметаной? Вот тебе сметана. - Он бросил взгляд на часы. - А я побегу. Работа ждёт. Вечером навещу тебя. Не скучай.

Володька проводил его в коридор, посмотрел, как отец обувается.

- У дяди Артёма много книжек интересных, - улыбнулся отец на прощание. - Бери, не стесняйся.