Страница 21 из 33
1936
Брат Франциск
На пути к Форли (там, где вбок уходит дорога поменьше, на Луго) возле кузницы остановился нищенствующий монах. Был он небольшого роста, немного сгорбленный, широкая улыбка открывала несколько оставшихся желтых зубов.
― Брат кузнец, Бог в помощь, ― весело произнес он, ― я сегодня еще не ел.
Кузнец выпрямился, отер пот и не слишком лестно подумал обо всяких бродягах.
― Заходите, ― пробурчал он. ― Кусок сыра у нас найдется.
Беременная жена кузнеца отличалась набожностью. Она хотела поцеловать руку монаха, но тот быстро спрятал обе руки за спину и бодро затараторил:
― Ах, матушка, что если бы я поцеловал руку вам? Меня зовут брат Франциск, нищий. Да благословит вас Бог.
― Аминь, ― вздохнула молодая женщина и пошла за хлебом, сыром и вином.
Кузнец был неразговорчив, смотрел в землю и не знал, что сказать.
― Откуда вы, домине? ― наконец спросил он.
― Да вот, из Ассизи, ― ответил монах. ― Изрядный кусочек пути, братец. Вы бы не поверили, сколько на свете ручейков, виноградников и тропинок. Все не обойти, а надо бы, милый, надо бы. Всюду видишь божьих тварей, и когда вот так идешь ― это как если бы ты молился.
― Однажды я добрался до самой Болоньи, ― задумчиво проговорил кузнец, ― но это было давно. Понимаете, домине, кузнец не может носить с собой кузницу.
Монах кивнул.
― Ковать железо ― это, кузнец, все равно, что служить Богу. Огонь ― вещь красивая и святая. Брат огонь, голубчик, живое Божье творение. Когда железо размягчится и его можно гнуть ― вот красота, кузнец, ей-ей! А смотреть на огонь ― это уже вроде как откровение.
Монах по-мальчишески обнял руками колени и заговорил об огне, о пастушеских кострах, о чадящих огоньках на виноградниках, о пылающей лучине, о свечах, о горящем кусте... Тем временем жена кузнеца накрыла куском белого полотна стол и поставила на него хлеб, сыр и вино. Кузнец рассеянно моргал, точно глядел на огонь.
― Отче, ― тихо сказала жена кузнеца, ― не хотите ли поесть?
Брат Франциск отламывал пальцами куски хлеба, вопросительно поглядывая на кузнеца и его жену.
«Что случилось с вами обоими? ― дивился он. ― Отчего вы такие молчаливые и как будто не в своей тарелке? Такие симпатичные люди, парень что твой медведь, Богом благословенная женщина... Что с вами, что вас гнетет?»
Непрожеванные куски во рту брата Франциска набухали смущением и жалостью.
«Чем я вас, Божьи люди, могу развеселить? Рассказывать вам забавные истории, приключившиеся со мной в пути? Петь и подпрыгивать, чтобы потешить женщину, которая ожидает младенца?»
Дверь чуточку приоткрылась. Жена кузнеца угрожающе подняла руку и побледнела. Между дверей показалась собачья морда с покорными боязливыми глазами.
Кузнец вскочил ― жилы на его лбу налились кровью ― и бросился к дверям.
― Пошел, проклятая бестия! ― крикнул он и пнул дверь ногой. Пес, заскулив, убежал.
Брат Франциск, погрустнев, стал в нерешительности катать хлебные шарики.
― Ах, кузнец, кузнец, ― воскликнул он, ― что вам сделала эта Божья тварь?
Кузнец заботливо обратился к жене:
― Джулиана, ― пробормотал он, ― ну успокойся! Успокойся!
Женщина попыталась улыбнуться, губы ее дрожали. Она встала, бледная, как привидение, и без единого слова вышла. Кузнец хмуро смотрел ей вслед.
― Братец мой, ― с жалостью прошептал Франциск, ― зачем ты прогоняешь от стола брата-песика? Ладно, я пойду...
Кузнец гневно откашлялся.
― Чтобы вы знали, домине, ― сказал он грубо. ― Этот пес... На Пасху мы ожидали гостью. Из Форли к нам должна была прийти сестра жены, совсем еще девочка... И не пришла. Через две недели за ней приехали ее родители... Долго мы искали девочку, нигде ни следа. За неделю до праздника Духа Святого откуда-то с полей прибежал наш пес, таща что-то в пасти. Он положил ношу на порог, и тут мы увидели, что это были внутренности. Только позднее мы нашли, что осталось от девочки. ― Кузнец кусал губы, чтобы справиться с болью. ― Не знаем, кто это сделал. Бог накажет убийцу. Но этот пес, домине... ― Кузнец махнул рукой. ― Убить я его не могу, вот что хуже всего. И никак его не прогонишь. Бегает вокруг дома и канючит... Можете себе представить, домине, какой это ужас... ― Кузнец с силой провел рукой по лицу. ― Видеть его не можем. Ночью воет под дверью...
Брат Франциск вздрогнул.
― Вот видите, ― прохрипел кузнец. ― Простите, домине, схожу посмотрю, как там Джулиана.
Монах остался в горнице один, ему было не по себе от наступившей тишины. На цыпочках он подошел к порогу. Неподалеку стоял желтый дрожащий песик, поджав хвост между задних лап, и неуверенно поглядывал на него. Брат Франциск повернулся к нему. Песик робко, словно на пробу, шевельнул хвостом и заскулил.
― Ах ты, бедолага, ― пробормотал Франциск и хотел отвернуться, но пес крутил хвостом и не спускал с него глаз. ― Ну, чего тебе? ― смущенно пробормотал брат Франциск. ― Тебе грустно, да? Трудное это дело.
Песик переступал с лапы на лапу, дрожа от возбуждения.
― Ну, иди, ― успокоил его Франциск. ― Никто тут не хочет с тобой разговаривать, верно?
Пес, поскуливая, пополз к ногам монаха. Брату Франциску он был как-то противен.
― Иди, иди прочь, ― уговаривал он собаку. ― Не надо было этого делать, брат. Разве можно трогать священное тело девочки?..
Пес скулил, лежа у ног святого.
― Перестань, прошу тебя, ― пробурчал Франциск и склонился над собакой. Та застыла в напряженном ожидании.
В эту минуту кузнец и его жена в поисках исчезнувшего гостя вышли на порог. Они увидели, как перед домом на коленях стоит монах, почесывая за ухом всхлипывающего песика и тихо-тихо ему говорит:
― Вот видишь, братец, вот видишь, мой милый, ну что ты лижешь мне руки?
Кузнец откашлялся. Франциск обернулся к нему и робко пробормотал:
― Видите ли, кузнец, он так просил! Как вы его кличете?
― Бракко, ― проворчал кузнец.
― Бракко, ― сказал святой Франциск, и песик в одно мгновение облизал ему лицо. Брат Франциск поднялся. ― Довольно, братец, благодарю тебя. Пожалуй, мне уже пора в путь, кузнец.
Он не сразу сообразил, как попрощаться. Стоя перед женой кузнеца и зажмурив глаза, вспоминал какое-нибудь благословение...
Когда он открыл глаза, перед ним стояла на коленях молодая женщина, положив руку на голову желтого пса.
― Хвала Богу, ― вздохнул Франциск, показав желтые зубы. ― Да вознаградит вас Господь.
А пес, попискивая от безудержной радости, стал носиться вокруг святого и стоящей на коленях женщины.
1932
Офир
На площади св. Марка вряд ли кто оглянулся, когда стражники вели старика к дожу. Старик был оборван и грязен, и можно было подумать, что это какой-нибудь портовый воришка.
― Этот человек, ― доложил podesta vicegerente,[42] (42) остановившись перед троном дожа, ― заявляет, что зовут его Джованни Фиальго и что он купец из Лиссабона; он утверждает, будто был владельцем судна, и его со всем экипажем и грузом захватили в плен алжирские пираты; далее он показывает, что ему удалось бежать с галеры и что он может оказать большую услугу Венецианской республике, а какую именно ― он может сообщить лишь самому его милости дожу.
Старый дож пристально разглядывал взлохмаченного старика своими птичьими глазками.
― Итак, ― молвил он наконец, ― ты говоришь, что работал на галере?
Схваченный вместо ответа обнажил грязные щиколотки; они опухли от оков.
― А на спине, ― добавил он, ― сплошные шрамы, ваша милость. Если желаете, я покажу вам...
42
заместитель старосты (ит.)