Исполнитель Желаний

подбрасывать хворост в разгорающийся с каждой минутой костер их любопытства.

Эрмес всем своим видом показывал, что вообще не одобряет привод двух незнакомок в лесной

лагерь. В колышущемся свете очагов Кирочке удалось наконец-то как следует разглядеть его – юноша был

хорош собою необычайно – жасминово белолицый, с крупно вьющимися тёмными волосами и с глазами

серебристо-голубого оттенка, окаймлёнными чёрным воланом густых ресниц, поражающими воображение

своим изысканным странным свечением. Приятеля же его, Асана, природа не одарила столь роскошной

чувственной красотой, но смотреть на него отчего-то было даже приятнее: милый, щупленький, пучеглазый,

со смешным вздёрнутым носом обрызганным частыми мелкими веснушками – он привлекал своей

живостью, отзывчивостью, быстрой порхающей мимикой.

Оба юноши были в стальных шлемах и кольчугах мелкой ковки, на поясе у каждого в кожаных ножнах

горделиво покачивался длинный меч. Обувь у них тоже была довольно непривычная; это были мягкие

сапоги, сшитые из лоскутков кожи.

Сев к костру, витязи расстегнули и сняли тяжёлые боевые поручи; с удовольствием закатали до локтей

грубые рукава рубах; и у одного и у второго на правой руке красовался широкий браслет из какого-то

удивительно красивого бледно-голубого камня – он переливался на свету подобно нефтяной плёнке на

поверхности воды.

– Дозорные вернулись! – громко сказала девушка-воительница, тоже одетая в боевые доспехи, только

несколько облегчённые; в руках у неё был лук, а за спиной вместо рюкзака висел самый настоящий колчан

со стрелами.

У костра на узких скамьях, которыми служили распиленные вдоль на две половины брёвна, сидело

немало народа. И все ряженые: в шлемах, с разрисованными щитами, с мечами, с саблями… Кое-кто из них

жарил, вращая над алыми углями насаженное прямо на клинок мясо. Войны вели между собой довольно

странные разговоры.

– Думаешь, они нападут перед рассветом?

– Я не уверен, но на всякий случай нам лучше быть наготове.

– …И кого-то это к нам привели дозорные? – с одобрительным хитрым прищуром осведомился толстый

бородатый парень, который то и дело прикладывался к походной фляге в кожаном чехле.

– Они устали и просто выпьют у нашего костра по чашке горячего травяного чая… – как будто немного

виновато пояснил Асан.

Эрмес ловко ломал сухие палочки, подобранные на земле, и подбрасывал их в костёр. Кирочка

чувствовала непривычное и постыдное желание быть ближе к нему; опустившись на скамью совсем рядом с

юношей, она придвинулась почти вплотную, но он вежливо отсел, оставив между ними пустой участок

бревна. Девушку это неприятно удивило, почти обидело.

– Почему ты так мало говоришь? – спросила она.

Эрмес пожал плечами.

– Мужчину украшает молчание, – вставила девушка с колчаном за спиной, – Особенно воина.

Кирочка следила за руками Эрмеса – любовалась его длинными пальцами, их точёными гибкими

суставами, беззащитно выпирающими венами на предплечьях; веточки ломались с тихим сухим хрустом;

одну за другой парень складывал их в костёр, тонкие хищные языки пламени вытягивались вверх, будто

стремились дотянуться до пальцев кормильца и благодарно лизнуть их. Диалог этих рук и огня – то был

процесс, невыразимо, завораживающе прекрасный; Кирочка в очередной раз застыла, замерла в покорном

восторге перед творческой мощью Создателя. Огонь пощёлкивал, вдалеке гудели сосны, небо было черно.

– Твоя кольчуга, должно быть, здорово тяжёлая, – Аль-Мара улыбалась сидящему рядом на скамье

Асану. Выпив чашку ароматного травяного настоя, она почувствовала себя бодрее.

– Семь кило. Хочешь – примерь. Два шага сделаешь – зубами заскрипишь, а я в ней, представь, целыми

днями хожу, да ещё и по деревьям лазаю… – хорохорился юноша; рыжая ему, по-видимому, приглянулась,

и он, не в полной мере, может, это ещё осознавая, пускал в ход свои неказистые мужские чары.

– А плавать ты в ней не пробовал? – рассмеялась Аль-Мара.

Асан отвернулся и замолчал, шутка немного его задела.

– Что это у тебя? – минуту спустя снова заговорила Аль-Мара, приметив на руке у Асана голубой

браслет. Он был широкий выпуклый и очень гладко отшлифованный. – Красивый! Можно я его потрогаю?

Юноша молча протянул руку. Разглядывая, она повращала браслет на его худеньком запястье.

– На ощупь почти как стекло. Для чего он тебе?

– Не скажу, – лёгкий румянец проступил на щеках молодого человека, – чужим, кстати, вообще нельзя

ничего рассказывать, даже то, что вы с подругой узнали о нашем существовании – уже нехорошо… Такие

правила.

– И что же в вашем существовании такого особенного? – Аль-Мара выглядела как самая обыкновенная

любопытная девчонка, никто бы не подумал, что она хладнокровно продумывает каждое слово. Блестящие

глаза, приоткрытые губки, нетерпеливое поигрывание нитяным браслетом на запястье… Рыжая, вероятно,

начала догадываться о том, что приглянулась Асану, оставалось только правильно себя повести…

– Я не могу говорить с тобой об этом, ты ведь из Города, так, – юноша понизил голос до шепота, – то, что

мы здесь устроили, не совсем законно…

Аль-Мара небрежно махнула рукой.

– Нашёл, чем пугать! Ты думаешь, как мы из Города выбирались? По специальному разрешению? У нас

тоже все документы липовые… – она решила, что эта маленькая ложь, сделав её в глазах Асана «товарищем

по несчастью», подтолкнёт его к откровенности.

– Вы сделали это ради туманов?

– Да. А что такого? Я слышала о людях, которые изготавливали себе фальшивые пропуска в

сельскохозяйственный сектор и на мусоросжигатели, чтобы просто посмотреть, что там, за Городом… У

меня всего лишь пятидневная справка эксперта-эколога. Могу показать…

Асан взглянул на Аль-Мару как на наивного ребёнка.

– Большинство из тех, кто здесь, изготовили себе поддельные свидетельства о смерти, – юноша произнёс

это даже с некоторой гордостью за своих друзей.

– О, боже… Зачем?

– Чтобы никогда не возвращаться. Мы не хотим жить по законам Города, поэтому мы ушли сюда, мы

хотим быть ближе к природе, и нам больше по душе те роли, которые мы берём на себя здесь, на улицах

мегаполиса мы все стали бы другими. Говорят, что не дано выбирать историческую эпоху, общество, в

которых жить, но мы предприняли такую попытку… В этом смысл нашего лагеря… – голос юноши звучал

гордо и немного враждебно, – первые из нас пришли сюда много лет назад, им пришлось очень трудно, они

создавали всё с нуля; а сейчас мы существуем здесь практически автономно, у нас есть даже защита на

случай обнаружения лагеря, если ты, например, расскажешь, что видела нас в лесу, то мы можем довольно

быстро переместиться на другое место, именно поэтому нас до сих пор не переловили. Наш мир дорог нам,

и мы готовы на многое, если не на всё, чтобы защитить его…

Внезапно к костру выскочила девушка с колчаном за спиной и большим луком в руке.

– Тревога! – завопила она, – они идут!

– Надо вас спрятать, – выражение лица Асана вдруг стало непроницаемым, жёстким; он побледнел, и

веснушки на переносице стали ещё заметнее, – за мной!

Он резко схватил Аль-Мару за руку и потянул к ближайшему шатру. На стоянке возник переполох –

люди забегали, засуетились, некоторые начали торопливо облачаться в доспехи.

– Мы окружены! – заголосил парень с бородой. В одной руке у него была фляга, в другой – меч.

Аль-Мара поискала глазами Кирочку. Перед её глазами мелькали люди, они прыгали через костры и

брёвна, на ходу хватали оружие; кто-то вылил в костёр чашку воды, раскалённые угли злобно зашипели,

повалил дым; Аль-Мара вынуждена была отвернуться.

– Кто-нибудь о ней позаботиться, не волнуйся, – продолжая тянуть девушку за собой, сказал Асан, – мы