Исполнитель Желаний

Мысли его беспомощно летели вдогонку неминуемо ускользающей – он чувствовал – президентской премии.

Молодой инженер встревоженно переводил глаза с директора на генерала и обратно. Безупречный

костюм, золотые запонки и лаконичная лысина. Директор всегда выглядел сильно озабоченным, даже если

думал о ерунде, хотя сам этого никогда не замечал. Пронзительно ясные льдисто-голубые глаза генерала

смотрели просто и мудро. Тонкие косые морщинки у наружного угла глаза и длинные горизонтальные на

лбу выдавали человека влюблённого в жизнь – часто смеющегося и удивляющегося. Снежно-белые

кустистые брови и усы навевали приятные детские воспоминания. Вот и сейчас генерал смотрел так,

ласково, чуть склонив голову, словно добрый волшебник из сказки.

Мика увидел в нём порядочного человека. Это не было выводом разума – за несколько минут

невозможно понять, что представляет из себя собеседник, пусть даже он успел за это время пересказать всю

свою жизнь. Доверие Мики к генералу шло изнутри – интуитивное, бессознательное.

И он решил открыться. Мысль о том, чтобы навсегда остаться один на один со своим чудовищным

изобретением пугала молодого инженера. Рано или поздно, но всё равно придётся рассказать о нём. Только

окажется ли в решающий момент рядом человек, достойный подобного откровения?

– Это чертёж генератора особых волн… – терпеливо начал Мика, подняв на генерала внимательные

свето-карие глаза. Тот опустил взгляд в чертежи, и как будто бы пытался вникнуть в них параллельно с

восприятием устной информации.

– Как вы планируете его использовать? – спросил генерал после того, как молодой инженер закончил

свои объяснения.

Мика пожал плечами.

– Вы в полной мере понимаете, что именно вы изобрели? – тихо спросил генерал, наклонившись над

столом и заглядывая в глаза сидящему юноше. Мике было мучительно неудобно сидеть перед уважаемыми

людьми, но встать он не мог, для этого пришлось бы отодвигать стул, а кабинетик был такой тесный…

Генерал смотрел на растерянного изобретателя долгим испытующим взглядом, и лицо его не было больше

сияющим лицом Санта-Клауса с конфетной коробки: оно сделалось сосредоточенным и немного грустным. -

Это оружие, молодой человек. Очень страшное оружие.

2

Большой парад Особого Подразделения планировалось провести на заброшенной авиабазе

окружённой со всех сторон изумрудным молодым лесом.

Сочная листва, перебираемая ветром, сияла на солнце. Ясный летний день клонился к закату. Его

оранжевый свет ровным полотном застилал обширную взлётную полосу, вымощенную крупными

бетонными плитами.

Место разгона самолётов теперь стало полем – мозаичным каменным полем – в щелях между

плитами кое-где успела вырасти трава и небольшие деревца, в основном, березки. В некоторых местах сами

плиты немного потрескались и сквозь них прорастала, устремляясь к солнцу, стрельчатая осока.

Билл остановился и присел на корточки возле одной из травинок.

– Глядите-ка, сюда…

Кирочка тоже присела на корточки. Аль-Мара просто остановилась рядом.

– Удивительно, не правда ли? – Билл коснулся рукой тоненького заострённого на конце стебелька, -

Что за сила в ней? В хрупкой былинке, которую я могу запросто согнуть пальцем? Отчего она способна

пробить камень?

– Она тянется к свету…к теплу…к солнцу, – ответила Кира.

– Но зачем? Ведь пока она семя, она ещё не ведает о солнце, не знает ничего о нём, верно? Что же

побуждает её пробивать сначала тугую броню семени, потом тянуться в тёмной земле к поверхности, затем

искать слабое место в камне – размытую дождём трещину, скол – чтобы выбраться на поверхность?.. Ведь

она даже не знает есть ли там солнце…

– Она пытается. Солнце нагревает землю и даёт ей надежду. Она не знает о солнце, но чувствует его

тепло… – смущённо предположила Аль-Мара. – Она ВЕРИТ.

– Возможно, ты и права. В живой природе – жить или погибнуть – вопрос вероятности. И ей не

остаётся ничего, кроме как ПОПРОБОВАТЬ увидеть солнце. …Но как ведь сильна!

– А если, по твоей философии, Крайст, всякая жизнь – попытка, вот ты только что сказал, жизнь

травинки – попытка увидеть солнце, то тогда наша, человеческая жизнь, попытка чего?

Крайст ненадолго задумался, потом смело встретил ищущий Кирочкин взгляд и усмехнулся.

– Наша жизнь – это попытка познать любовь.

Ей показалось, что глаза у него при этом стали чуть печальнее, чем обычно. Он ещё раз глянул на

тонкую острую травинку, торчащую из щели в бетонной плите и осторожно погладил её.

– Идёмте, – провозгласил он, поднимаясь, – Скоро приедет генерал Росс.

На базу постепенно съезжались люди. Они оставляли машины в лесу и, пересекая невысокий

молодой березняк пешком, выходили на взлётную полосу.

Все были одеты в одинаковую лёгкую и прочную серую форму. Они собирались небольшими

группами, по два-три человека, о чём-то говорили, смеялись. Некоторые совершенно свободно переходили

от одной группы к другой или вообще не присоединялись ни к одной из них, предпочитая в одиночестве

наслаждаться звуками и красками раннего летнего вечера. Кирочка заметила, что в обращении этих людей

друг к другу очень много внутреннего тепла – их связывало особое не физическое родство, сближала

причастность к Тайне – каждый чувствовал себя неотъемлемой частью большого целого. А отсутствие

бытовых связей между этими людьми обеспечивало непринуждённость отношений. Их не тяготили

взаимные долги и обязательства, обещания, скрытые желания и обиды. Они не возлагали друг на друга

надежд и не ждали определённых реакций на свои действия. Каждый из них был независим. Все эти люди

просто радовались чудесному летнему дню, блеску козырьков, удачным шуткам и возможности видеть друг

друга, говорить, улыбаться. Спокойно встретившись, они могли так же спокойно расстаться – в этом не было

печали. И Кирочка впервые осознала величие свода Правил – она воочию увидела результат борьбы с

привязанностями, зависимостями, с самим рабством человеческих чувств, неизбежно возникающих в

результате тесных взаимоотношений – результат глубинного внутреннего отшельничества.

Прищуренные на солнце глаза, золотистые, как будто светящиеся лица, улыбки… Зрелище было

таким необыкновенным и прекрасным, что Кирочка вздрогнула от восторга – мелкие мурашки легонько

пробежали по позвоночнику. Ещё никогда ей не приходилось видеть сразу столько по-настоящему

счастливых людей.

Их было не очень много. Не более двух сотен.

-Ты думаешь, это все? – шепотом спросила Кирочка у Аль-Мары. – Или ещё приедут?

– Вряд ли в Особом Подразделении тьма народа, – отвечала рыжая, старательно заправляя под

фуражку свои густые тяжёлые волосы, – что это за тайна, которую знает целый город?